Джена Шоуолтер - Темнейшее прикосновение

— Правильно.

— Тогда почему ты такая… современная?

— Все просто. Когда-то мне служила одна провидица. Она обладала восхитительной способностью позволять другим находиться в ее сознании, чтобы увидеть каким будет будущее. Что я и делала. Часто.

— Забавно, но не совсем полезно. Ты знала, что будет, и все же оказалась в тюрьме.

— Это правда. Я подозреваю, что она умышленно не показывала этот аспект моей жизни. Что может быть лучше, чтобы избежать моей зловещей хватки? — Но хватит о ней, — Как насчет тебя? Расскажи мне какие-нибудь непристойные подробности.

Неверный выбор слов. Или может как раз верный. Они оба вздрогнули.

Кили вздрогнула от воспоминания о еще пульсировавшем желании.

Почему вздрогнул он?

— Если ты хочешь ответов, — сказал Торин, — то поешь. Я серьезно.

Ох, очень хорошо. Он был честен на протяжении всего их путешествия. Он говорил, что не отравил бы ее, и Кили ему верила. Она сделала большое событие из поедания одного кусочка, преувеличивая каждое движение.

— Ешь еще.

Отлично! Она все взяла в горсть и засунула в рот. Рот оказался так набит, что она едва могла жевать

Его глаза весело мерцали, придавая ему мальчишеское, даже плутоватое выражение.

— Я никогда не был женат, — сказал Торин после того, как она все проглотила.

Когда он больше ничего не сказал, Кили округлила глаза:

— Ух ты. Притормози-ка. Не уверена, что справлюсь с потоком новой информации.

— Мой самый большой недостаток — это то, что у меня нет недостатков. Знаешь ли ты, что это за бремя, постоянно быть совершенным во всем?

Она слегка взбила прическу.

— Да, вообще-то, знаю.

Он улыбнулся и подтолкнул ее плечом. А когда понял, что сделал, нахмурился и прокашлялся.

— Что ты хочешь обо мне знать?

Она ненавидела его расстройство из-за спонтанного прикосновения, но ей очень понравилось, что он это сделал. Не говоря уж о радости прогресса.

— Почему у тебя тату в виде бабочки?

Он выгнул одну бровь.

— А я думал, ты знаешь все обо всем.

— Я знала о Повелителе Преисподней до того как… ну, раньше. Мои шпионы предоставляли мне разные отчеты о татуировке.

— Шпионы? Как секретные агенты в плащах.

— Я училась у самого лучшего. У Гадеса, — добавила она на тот случай, если он не сложил кусочки этой мозаики. Кили указала на его талию, — Значение.

— Разное для разных людей. Я получил его в день, когда демон завладел мной.

— Значит… это метка зла.

— Для меня — да.

— Ну, если ты спросишь меня, — сказала она, — то бабочка — странный символ для зла.

— Я не думаю, что это символ. Мне кажется, это напоминание о том, что зло может скрываться и под самой красивой оболочкой.

— Тебе часто необходимо напоминание?

— Каждый раз, когда смотрюсь в зеркало.

Кили фыркнула.

— Неужели ты только что похвалил свою красивую внешность? Твоему эго и впрямь необходимо, чтобы его погладили.

— Кое-чему нужно, чтобы его как следует погладили, — пробормотал он, окинув ее жарким взглядом, который заставил ее задрожать.

Нужен блестящий, сексуальный ответ.

— О, да?

Молодец, Ваше Величество.

Торин напрягся и резко переключил свое внимание.

— Что касается некоторых подробностей обо мне. Мой порно-псевдоним мог бы звучать как Доктор Длиннющий. Я бы скорее съел Нефилима, которого поймал, чем изюм. Извини, Кис, но изюм — это испражнения природы.

Ха!

— А мой порно-псевдоним был бы Иванна ПодСтатьТебе. А если ты не будешь осторожен, то я подниму целую армию изюма, и мы тебя съедим.

— Вообще-то, это может быть забавно. Для меня, — его улыбка вернулась, осветив всё лицо, — Я хорошо разбираюсь в компьютерах, могу «хакнуть» что хочешь, и за века я убил больше людей, чем смогу пересчитать. В свое время, — признался он нерешительно, — я жил ради этого. Я это любил.

— И до сих пор любишь, — она вспомнила, как умело он обращался с пауками, — Но только на поле боя.

— И когда нужно защитить моих друзей.

Знакомая ревность кольнула сильнее, чем раньше. Быть объектом этой защиты… не раз или два, а всегда, когда ее будущее так же важно для него, как его собственное… могло ли вообще что-нибудь быть лучше этого?

— А они так же относятся к тебе? — спросила Кили.

— Да.

— Должно быть это классно

— Более чем.

— Есть ли хоть малейший шанс, что они и ко мне бы также отнеслись?

Вау! Потребность в этом, практически сочившаяся из ее голоса, была унизительна.

Кили хотела бы засунуть свои слова обратно, но он посмотрел на нее взглядом полным тревоги и даже боли.

— Принцесса, да они расшибутся ради тебя.

Они прошли еще через три реальности, и у Кили появилось подозрение, что их преследуют. Она ничего не сказала Торину. Никаких причин делится с ним ее переживаниями не было, пока не будет доказательств.

А он бы переживал. Его настроение ухудшалось с каждым прошедшим днем. Он даже воплотил в жизнь свое обещание, данное в пещере: никогда не смотреть и не разговаривать с Кили.

Первая реальность была землей, абсолютно лишенной чувств. Тьма и безмолвие. Прохождение по ней было мучительно как физически, так и морально.

Во второй не было ничего кроме гор изо льда, по которым они были вынуждены взбираться, и так как Торин отказался от каких-либо объятий, то холод казался таким же злом, как и тьма.

Та, в которой они находились в настоящее время, могла похвастаться наличием нескольких полей амброзии и мака — наркотиков для бессмертных — и на каждом шагу им приходилось укорачиваться от бессмертных наркобаронов, решивших защитить свои тайники.

По крайней мере вернулась защитная жилка Торина, прекрасный шанс сменить его игнорирование и молчание.

Кили нравилось думать, что свое молчание он использовал для того, чтобы бороться с напором его чувств к ней, также как и с острой необходимостью обладать ею, и что, в конце концов, его желание бы возобладало.

Но фантазия лишь уносила ее из реальности, а легкий туман начал преследовать их на каждом шагу.

Этим утром Торин побрел добыть что-нибудь на завтрак. Для себя. И только для себя. Он ясно дал это понять. Он больше не собирался собирать ей еду или мастерить убогое ложе, в надежде, что она прекратит свои попытки соблазнить его.

Что ж, это работало!

Хрустнула ветка. Воин, которого она никогда не видела прежде, вошел в лагерь, голова поднята, плечи расправлены. Может никогда и не видела, но я знаю его.

Он был одним из заключенных в Реальности выплаканных Слез. Его леденцовый аромат заявлял о его личности даже раньше, чем он начинал говорить.

— Гален, — сказала Кили с приветственной улыбкой.

Он был так же высок, как и Торин, и почти так же мускулист. У него были дымчатые вьющиеся волосы, а глаза голубые, как утреннее небо. Вот такая ангельская внешность.