Джена Шоуолтер - Вкуси меня медленно

За время полёта у Джексона было время всё обдумать. Как быстро? Нескольких недель, проведённых на грани смерти, будет недостаточно. Как болезненно? Скоро появится новое значение слова «страдать». Крики сенатора будут раздаваться вечно. Когда? Чем скорее, тем лучше.

— Мы на месте.

Хмурость Джексон сменилась улыбкой.

Один из человеческих охранников заметил это и непонимающе сморщил лоб.

— Чего это ты такой радостный?

— Просто будущее выглядит радужным.

Они вышли в тёплые утренние лучи, освещающие тротуар, прошли в заброшенную аллею, мимо двери, покрашенной так, чтобы сливалась со стеной, и вошли в здание. Вскоре Джексон обнаружил, что находится в узком пустом коридоре, который преграждала ещё одна дверь.

Джексон не думал, что это было их первоначальным местом назначения. Когда мужчины ехали на север, им позвонили. После краткой беседы и «Да, сэр», машина была перепрограммирована и повернула на юг.

— Твоих отпечатков в сканере нет, так что не думай, что сможешь вернуться без позволения, — произнёс первый охранник, прижав руку к углублению в двери. Свет просканировал его отпечатки.

— Даже и не мечтал об этом.

Открылась дверь, снова представляя взгляду Джексона коридор.

— К тому же, тут повсюду камеры, — заявил второй охранник. — Так что незамеченным ты внутрь не проберёшься.

« Спорим?»

— Я здесь, чтобы поговорить с вами или сенатором?

Мужчины раздражённо переглянулись, прежде чем пойти вперёд, молча приказывая следовать за ними. Идя позади охранников, Джексон осматривал стены. Голые, серебристые, сделаны из того же вещества, что и бластер: почти неразрушимый инопланетный металл. Сзади, спереди и в середине были крошечные отверстия. «Точно камеры».

В общественных местах запрещали устанавливать камеры без дозволения. Слишком много фотографий было объединено и подделано, и слишком много людей обвинены в преступлениях, которых не совершали. Правительственные чиновники автоматически получали лицензию на установку камер для своей «защиты». К несчастью для Эстапа, Джексон давно научился выводить их из строя, так как многие преступники использовали камеры без разрешения.

Налево, направо, налево, и спустя короткую поездку на лифте, один из охранников пробормотал:

— Удачи, — он прижал большой палец к сканеру. Дверь лифта открылась в очередной коридор.

Джексона кто-то слегка подтолкнул за плечо. Он быстрым рывком поймал охранника за руку и вывернул один из пальцев, прежде чем мужчина успел вырваться из хватки. Раздался болезненный вскрик, сопровождающийся стоном.

— Не прикасаться, — произнёс Джексон спокойно. — Уяснил?

— Да-да.

Отпустив мужчину, Джексон прошёл через единственную дверь в просторный, хорошо меблированный офис. Роскошный голубой ковёр и настоящие деревянные полки поприветствовали его. Запах был удивительным, лесным. Джексон услышал, как позади него один из охранников достал пистолет.

— Убери, — произнёс раздражённый голос. — Ради Бога, он мой гость, и сломанный палец был заслужен. Моих гостей нельзя толкать.

Значит, в лифте тоже камера. Двери закрылись, скрывая охранников из виду.

Тишина.

Джексон изучил хозяина дома. Эстап сидел за массивным дубовым столом, который, вероятно, стоил больше, чем большинство людей зарабатывали за год. Эстап был среднего роста, худым. У него были густые каштановые волосы с идеальной укладкой, умные карие глаза и гладкая, поцелованная солнцем кожа. На нём были чёрный костюм и красный галстук. От сенатора исходила уверенность в том, что все ему что-то должны. Как будто простые граждане были ниже его, и законы на него не распространялись. «Когда-то я был таким же».

— Присаживайся, пожалуйста. — Эстап махнул рукой на стул перед собой.

Джексон сел, осматривая остальную часть офиса. Памятные значки и сертификаты о достижениях украшали стены. Между ними висели семейные фотографии с женой в возрасте от тридцати до сорока лет с ярко-рыжими волосами, веснушками и счастливой улыбкой.

Была ли панель управления Мишкой спрятана здесь?

— Надеюсь, полёт прошёл нормально.

— Ага. — Джексон не сказал ничего больше, всё сильнее ненавидя сенатора с каждым вдохом.

Вздох.

— Вероятно, тебе интересно, почему ты здесь, — произнёс Эстап, откинувшись на спинку стула и сложив руки на груди.

— На самом деле, нет. — Эстап удивлённо моргнул. — Ли'Ес или Шоны. Или и то и другое.

Напряжённая пауза, затем:

— Верно. — Наклонившись и взяв папку, Эстап кинул её Джексону. — Мы обнаружили жертву-мужчину. Я хотел, чтобы ты его допросил, узнал, с кем он контактировал, но он решил позавтракать сердцем доктора, который им занимался, а после покончить с собой. — Хоть Эстап и говорил об убийстве и суициде, тон его был беспристрастным, даже слегка радостным. — Мы пытались вывести вирус из организма. Безуспешно. Пытались вирус убить. Опять же, безуспешно. Кажется, что долбаный вирус предвидел каждый наш шаг и предотвращал его.

— Были ли симптомы заболевания у членов семьи жертвы?

— Он не был женат, но, нет, у его мужчины-любовника симптомов не было.

Джексон открыл папку и увидел фотографии мужчины, который теперь был мёртв. У него были уже знакомая сереющая кожа, показывающая, что он гнил из-за болезни, клочки отсутствующих волос, впалые глаза.

— Вы проверяли его недавнюю сексуальную активность?

— Да.

— Был ли он активен?

— Да.

— Вы спросили у его любовника точную дату, когда у них в последний раз был секс?

Эстап закинул ногу на ногу.

— Да. Он отказался отвечать. Сказал, что это личное.

— Во время допроса ничего не может быть личным. Пусть кто-то спрашивает снова и снова, пока мужчина не расколется. Если секс был давно, можно сделать вывод, что заражённый изменял. А если изменял, можно с уверенностью предполагать, что с Шоном. Что насчёт ваших докторов? — Спросил Джексон, поднимая взгляд. — Были ли у них симптомы болезни?

Эстап нервно облизал губы.

— У двоих. Однако, посмотрев на других жертв, они решили покончить с собой, чтобы не страдать. — А может, их убили? — Что вам известно о вирусе?

— Мы полагаем, что он живой. Инопланетное существо, которое обладает собственным разумом и ищет хозяев. Так же мы считаем, что брать кровь жертв для анализов равносильно тому, чтобы подписывать себе смертный приговор.

— Мы не можем не изучать вирус.

Джексон был безжалостен.

— Тогда прощайтесь с докторами.

Карие глаза угрожающе сузились.

— Что ты предлагаешь?

— Заприте их, изолируйте и наблюдайте за ними. Но не берите кровь и не пускайте людей в их камеры. Тем временем А.У.Ч выследит и прикончит Шонов, не распространяя вирус.