Дж. Уорд - Поцелуй Крови

Сейчас она задыхалась, и потом выдохнула его имя так, словно его вырвали из ее горла.

— Представь там мои губы.

И тогда она кончила. И он — снова, когда услышал, как она втянула воздух и шумно выдохнула, охрененно сладостная мольба раздалась в трубке.

Только звук ее разрядки подарил ему оргазм номер три. И четыре.

— Продолжай, — он хрипло простонал. — Почувствуй ласки моего языка, посасывания губ…

Какое-то время спустя, когда все, наконец, кончилось, они просто дышали в такт.

По какой-то безумной причине ему захотелось оказаться рядом с ней, обнимать ее… и все такое. Он не знал. Он осознавал одно — жгучую нужду убедиться, что она оправилась после произошедшего.

Сейчас разделявшие их мили казались наказанием.

— Ты в порядке? — хрипло спросил он.

— О… да…

Услышав улыбку в ее голосе, Крэйг сам начал ухмыляться… и обрадовался тому, что находился один и в темноте. Он, наверное, выглядел как полный идиот.

— Ты такая красивая, — услышал он себя. — Потрясающая. Невероятная.

Она резко рассмеялась.

— Шутник.

— Едва ли. Я родился без чувства юмора.

— Правда?

— Да. Я самый невеселый мужчина. И совсем не понимаю шуток.

— Знаешь… если так подумать, я ни разу не видела тебя улыбающимся.

— И не надейся. — Он потянулся к прикроватному столику, выдвинул ящик и достал пачку сигарет с зажигалкой Бик, которые купил на обратном пути в учебный центр. — Кстати, я курю.

Только после секса, чуть не пояснил он. Непонятно почему, но он не хотел подчеркивать, что он был с кем-то кроме нее.

Наклонив голову и удерживая телефон, он завозился, доставая из пачки «Мальба» [66] «Мальборо» (англ. Marlboro) — марка сигарет, выпускаемая компанией Philip Morris International с 1924 года. Marlboro — самая продаваемая марка сигарет в мире. гвоздь для гроба. Зажигалка зашипела, когда он прикурил, а потом он во всех подробностях увидел кулак, поднеся пламя к лицу. Первой затяжки было достаточно, чтобы снова застонать, и, зажав сигарету зубами, он залез в ящик в поисках пепельницы, которую поставил на голую грудь.

— Это плохая привычка, — сказал он вместо извинения. — Но, по крайней мере, вампиры не болеют раком.

Как только он договорился с ней о звонке, тут же начал думать, где достать сигарету для «после». Не так уж романтично.

Не то, чтобы его интересовала романтика, напомнил он себе.

— Так, Крэйг, почему ты не улыбаешься.

С виду вопрос-утверждение, чем бы он ни был, мог быть принят как поверхностный, в шутливой форме, но ее серьезный тон отвергал все возможные толкования.

И, вот неожиданность, наверное, дело в расслабленной, свободной, пост-оргазмической легкости, потому что он ответил ей, а не повесил трубку, как ему следовало поступить.

— Скольких ты потеряла в набегах? — прошептал он.

— Семь дальних родственников, — ответила она с печалью в голосе. — Осталась только я с отцом, и нам очень повезло.

— Я потерял всю свою родную семью. Мать и сестру убили на моих глазах. Отца — на работе. Они нашли наш домашний адрес в его фальшивых водительских правах, после того, как убили его. Так они добрались до нас. — Он сделал еще одну затяжку. — Вот почему я не улыбаюсь?

— Мне очень жаль.

— Мне тоже. — Этого он бы тоже не сказал при иных обстоятельствах. — Я не смог спасти их. Маму и сестру.

— О, Боже…

Он пожал плечами.

— Я потерял слишком много крови. Лессеры вломились в дом, и я спустился на первый этаж, когда услышал шум. Они напали на меня, потом решили, что я умер, и бросили. До сих пор не понимаю, как выжил. Они орудовали мачете. Я оставался в сознании достаточно долго, чтобы услышать, как мама кричала сестре бежать… а потом они обе погибли… ужасной смертью. — Когда она задохнулась, Крэйг покачал головой. — Слишком много подробностей. Прости.

— Мне правда… этого недостаточно, но я должна сказать. Мне очень жаль.

— Спасибо.

— Как ты выжил? Что… тебя кто-то спас?

— Я очнулся в луже собственной крови прямо перед рассветом. Я был так слаб… еле смог захлопнуть дверь прежде, чем солнце спалило меня дотла. Я полз… через весь дом, и, знаешь, нашел их… да. Это было так странно, видеть их на том линолеуме, кровь повсюду, белую кожу… они тянулись друг к другу, мама протягивала руку… — Он вынужденно остановился и прокашлялся. — Моя мама протягивала руку к сестре, а сестра пыталась дотянуться до нее. Их глаза были открыты… не знаю. Увидев это? Что-то проснулось во мне. Все, что я могу сказать… и тогда все началось. Тогда я решил, что когда-нибудь, как-нибудь, я найду способ попасть на войну с Обществом Лэссенинг. Это — единственное, что позволяет мне ходить по земле, вместо того, чтобы вышибить мозги. — Он резко рассмеялся. — Ну, я также решил, что ненавижу аристократов… но это выяснилось спустя два дня после той ночи.

— Почему… — Она помешкала. — Почему ты ненавидишь Глимеру?

Пока Пэрадайз ждала какого-нибудь ответа, ее сердце билось очень быстро, и пришлось включить свет. Закутав голые ноги в коралловое покрывало и сведя половинки расстегнутой блузки вместе, она подтянула к себе колени. И все ждала.

Крэйг ответил не сразу.

— Первым делом, когда я набрался сил, я попытался найти своего отца в особняке, где он работал… когда я дематериализовался, там стояла такая же картина, как у меня дома. Повсюду тела и кровь, картины, серебро и прочие ценности разграблены. Некоторые тела сгорели, попав под солнечный свет. Те, что были в глубине дома, остались нетронутыми. Я нашел своего отца… в комнате, где он выкладывал пол из красно-коричневого дерева. Что еще я обнаружил? Открытую, мать ее, дверь в убежище, где спряталась семья. Они не пустили к себе никого из слуг и рабочих.

— Что… ты имеешь в виду?

— Семья, которая жила там, аристократы спрятались в обитом сталью укрытии… и они не пустили никого из рабочих внутрь. Они оставили их снаружи, бросили на погибель… Я видел открытую дверь и видел их следы на крови моего отца и его соратников, когда эти крысы шли к выходу, спасаясь прямо перед рассветом или уже на следующий день.

Повисла пауза. А потом он продолжил низким голосом:

— Я сжег всех, кроме своего отца. Его тело я отвез домой. Я просто не мог… оставить его как остальных. Пока я разбирался с телам, вернулся доджен и сказал, что он пытался найти родственников, но в домах рабочих все были убиты… как в моем. Не было… в буквальном смысле ни одного выжившего, чтобы позаботиться о мертвых. О, а та богатенькая семейка? Они сбежали. Я пытался найти их… и я не успокоюсь, пока не найду. Они жили в поместье под названием «Энделвью».

Он прокашлялся.

— Как можно поступить так с кем-то? Как можно жить, зная, что ты мог помочь кому-то и не сделал этого? Персонал, слуги… они поколениями служили этой семье. В той гостиной было много гражданских. Они пришли туда, по словам доджена, потому что строители знали о потайной двери и погнали народ в ту комнату. Они стучали по панелям, просили пустить, когда дом заполонили лессеры… я знаю это, потому что много тел валялось у стены. Но нет, они оказались недостаточно хороши, недостаточно важны, недостаточно достойны.