Лана Ежова - Цена принцессы

– Да.

– И что? Принцесса стоит смерти? – съязвил темный.

– Принцесса стоит чести. – Губы герцога изогнулись в усмешке, скрывающей боль.

– Рон, ты принципиальный идиот! Представляешь, что надо сделать мне, чтобы ты не протянул ноги?

– Не… делай… – выдохнул проклятый с трудом в ответ.

Темный, бормоча сквозь зубы ругательства, отключил магзеркало.

Уронив артефакт связи, Кайрон тяжело упал на одно колено. Проклятие, набирая силы, давило изнутри. Кровь из метки стекала по лицу, капала в грязь, смывалась холодным дождем.

Боль заполнила собой все, став его миром.

Но прежде он ясно представил хрупкую светловолосую девушку, летящую на дракене высоко в небе. Летящую в безопасное место, к свободе.

Думая, что все предвидел, совершил промах. Четко выстроенный план разрушило чужое своеволие, которому он опрометчиво не придал значения.

И теперь просчет устранен. Когда исправляешь главную ошибку в своей жизни, умирать не страшно.

Криво улыбнувшись, Кайрон потерял сознание.

Дракен летел быстро, ветер свистел в ушах. Специальные чары не защищали от непогоды, и я сразу ощутила все прелести путешествия в грозу. Стоило нам оторваться от земли, как хлынул дождь, загрохотал гром, зарницы сменили льдисто-голубые молнии.

Меня кружил вихрь эмоций. Я вновь и вновь переживала случившееся этой ночью. Побег. Падение. Болото. Нападение волка. Спасение от барса. Разговор с чародеем. И, наконец, благородный поступок генерала-предателя.

Он попрощался со мной… Только высоко над землей я поняла это. Он попрощался со мной! По-настоящему, будто был уверен, что мы больше никогда не увидимся.

А если… если это так и есть?

Существует ведь проклятие. И договор с Тенебришем. Что теперь тот сделает с герцогом? Страшно представить. Темный ненавидит единокровного брата, завидует ему. Разве он пощадит его? Сомневаюсь…

Не знаю, что руководило Холгером, когда он отпустил меня. Чувство долга? Сочувствие? Вина? Одно известно точно: это не любовь. Люби он меня, два года назад моя судьба сложилась бы иначе.

И все же, что будет с ним?

В груди нарастала тяжесть. Тревога за судьбу великодушного генерала усиливалась. Ему ведь действительно попадет от темного! Если бы не проклятие, Холгер, ставший в храме бога войны рейксом, легко справился бы с ним.

Но почему он отпустил меня? Почему раньше не показал, что на моей стороне? Я бы постаралась больше разузнать о проклятии, раз ему нельзя о нем рассказывать, и попыталась бы снять его. Нашла бы того, кто сможет это сделать.

А так он подставился. Смертельно подставился…

Ох, а еще я забыла о сестре! Она осталась в руках Тенебриша!

Все, я возвращаюсь и вербую в союзники герцога. Любой ценой сниму с него проклятие, а дальше дело за ним – тем, кому подчиняется армия Мизгира.

Как только приняла нелегкое решение, с души словно камень свалился. Даже дышать стало легче. Значит, я сделала правильный выбор.

– Гром! Мы возвращаемся! – попыталась я перекричать настоящий гром.

Дракен не послушался.

– Гром! Мы летим назад!

Крылатая скотина и не думала мне подчиняться!

О богиня! Я ведь приняла решение! Неужели я не смогу поступить правильно из-за какой-то тупой зверюги?

А если проклятие сработало? И Холгер сейчас умирает?

Эта мысль причинила мне почти физическую боль.

И я пошла на риск – решила воспользоваться советами чародея, данными во сне.

Натянув поводья, скомандовала:

– Поворот! Назад! Вернись к хозяину, Гром!

Я не чувствовала страха и верила в свои силы, и когда дракен нырнул вниз, испытала непередаваемые ощущения. Слава богине, вскоре полет выровнялся, и больше в воздушные ямы мы не падали.

Мы возвращались! У меня получилось! Я боялась поверить, что ящер мне подчинился. Не позволяла себе радоваться, что отыщу герцога – опасалась спугнуть удачу. Я могла только надеяться на это…

Умный зверь опустился на ту же поляну, с которой мы взлетели. Проклиная затянутые ремешки, еле выпуталась из сбруи. Все это время Гром терпеливо ждал.

– Спасибо.

Стоять на дрожащих ногах сложно. Разговаривать с плотоядным ящером – еще сложней. И тем не менее я справилась и даже погладила его по шее.

– Все, можешь улетать, Гром.

Дождавшись, пока отойду на край поляны, он поднялся в воздух, чтобы в мгновение ока раствориться в грозовом небе.

Проводив печальным взглядом свой реальный шанс на свободу, бросилась искать герцога.

Как далеко он успел уйти? Я не рейкс, читающий следы, как книги, но мне помогла грязь, хоть дождь и смывал отпечатки человеческого присутствия, усложняя поиски. Особенно сложно искать ночью в лесу, когда единственное освещение – молнии.

Меня вела сама судьба. Я увидела темную фигуру, лежащую неподалеку от поляны. Судя по всему, отпустив меня, герцог прошел всего несколько шагов, прежде чем свалиться.

– Кайрон, – позвала его, обмирая от страха. Только бы он выжил, только бы я успела. – Кайрон!

Он не отозвался, не пошевелился, продолжая лежать вниз лицом.

Молясь богине, я перевернула его и…

О богиня! Шрам разошелся, заливая лицо мужчины кровью.

Нащупав на его шее слабо бьющуюся жилку, выдохнула с облегчением. Живой… Живой! Слава богине! Остальное все поправимо. Важно найти удобное место, чтобы его подлечить.

Дождь хлестал по спине, сапожки скользили в грязи, когда я тащила тяжелое тело в укрытие. Им довелось стать яме под корнями сосны, выросшей на склоне и теперь кренившейся вперед. До комфортного шатра ей далеко, но от ветра и дождя она временно укроет.

Прежде чем затащить Кайрона под мохнатые лапы дерева, проверила, не занято ли место. Для этого пришлось разворошить заплечный мешок и отыскать запасной светильник. Повезло – ни одна лесная зверушка не облюбовала наше убежище.

Подложив под голову мужчины мешок, активировала амулет. Перед началом исцеления получила ответ, в каком он состоянии. Притом красочный – в виде картинки, где энергетический каркас тела исчеркан, обвит черными лентами, которые агрессивно сжимали все органы.

Холгер отпустил меня, нарушив приказ темного, и проклятие начало душить его, убивая.

– Ничего, мы справимся, Кай, – произнесла больше для себя, чем для бесчувственного герцога.

– Глупая девчонка, зачем ты вернулась? Я же дал тебе шанс! Но и тут ты проявила самостоятельность, Кьяра. Снова сделала по-своему – и все пошло наперекосяк.

Холгер отчитывал меня таким тоном, что я не могла не возмутиться. Хотела высказаться, что в свою очередь думаю о нем, но не смогла. Язык не слушался, горло пересохло, даже тяжелые веки подниматься не желали. Ломота, слабость, сковавшая тело, не позволяли подать ни малейшего знака, что я его слышу. И мысли путались.