Лили Сэйнткроу (Сент-Кроу) - Вызов (ЛП)

Я же, с другой стороны, сплошное месиво красновато-фиолетовых кровоподтеков, ссадин, распущенных, спутанных волос, и красных пятен на щеках, как если бы у меня была лихорадка. Глаза затененные, темнее, чем обычный голубой, как будто я думала о чем-то серьезном. И вернулась та линия между бровей. Бабушка назвала бы ее я-хочу линией.

Я попыталась придать лицу вид, как будто я не думала о неприятных вещах.

Ее нос сморщился.

— Тебе нужно уделять время для ухода за собой, мил... ах, Дрю. Боже, — расческа проходила по волосам, скользя по кудрям, как будто они всегда были послушными. Они стали такими ради нее. Как будто мои волосы были предателями. Она расчесала все от корней и теперь приступала к другой части.

Должна признаться, это было отчасти приятно. Как будто бабушка расчесывала меня перед тем, как заплести на ночь. Успокаивающе.

Я подняла руку. Дорожное покрытие стерло кожу вплоть до предплечья. К счастью, я перестала истекать кровью к тому времени, как появились мальчики-дампиры и увезли меня оттуда в джипе. К тому моменту я уже покрылась струпьями, спасибо Господи. Когда я пройду становление, то смогу исцеляться так же, как они — на ускоренной перемотке, избавляясь от повреждений, как утки стряхивают воду.

Хотя прямо сейчас я застряла с отстойным человеческим исцелением.

— Ох! — Натали была полна сочувствия. — Хорошо, что у тебя не останутся шрамы.

У Кристофа были шрамы. Жар снова поднялся к щекам.

— Да, это было бы дерьмово, — пробормотала я.

— Должно быть, их распалило то, что оборотни пришли туда первыми. Я слышала, что команды, которым удалось попасть внутрь клуба, заполнили его. Пятнадцать носферату! Слава Господи, тот, кто преследовал тебя был...

— Молодым и неряшливым? — пятнадцать? Господи! Я дрожала. Я видела только шестерых. — Кристоф был слишком тактичным, чтобы сказать это.

— Впервые он был тактичным, — она улыбнулась. Я увидела вспышку белых зубов. — Я слышала, что тот, который достался тебе, был очень злым.

— Откуда ты знаешь такие вещи? — но я знала. Она нравилась Спиннингу. Он становился очень странным, когда она оказывалась рядом.

Ее лицо скривилось.

— Воздух сам приносит мне сообщения, — послышался низкий, могильный стон. — Ууууууу-УУУУ-ууу!

Я фыркнула и засмеялась, прикрывая рот рукой. Она продолжала расчесывать волосы, и когда распутывала очередные колтуны, то без остановки проводила расческой от корней до кончиков.

— Теперь завяжем косу и уложим тебя. Я пошлю за теплым молоком. Просто чтобы успокоить нервы, — мягкие и приятные, ее пальцы скользили по волосам, как расческа. Она была старинной, с серебряной задней частью, вероятно, Викторианской эпохи. Интересно, принадлежала ли она моей маме, как малайки.

После рассвета золотой поток солнечного света пройдет через окна в крыше, заливая полки и мягкое сияние деревянного пола. Книги принадлежали ей, кровать тоже была ее.

Я не возражала. Иногда я брала книги с полок и просматривала их. У некоторых на краях имелись пометки, синие чернила постепенно выцветали. Это были учебники и исследования об Истинном мире, и теперь все они стали моими.

После стольких лет, не имея ничего от мамы, кроме фотографии в папином бумажнике и банку для печенья, это было немного подавляющим. Я скучала по папиным и своим старым вещам, но иметь мамины вещи... это было прекрасно, и в то же время не очень прекрасно. Потому что у меня было такое ощущение, будто со всеми ее вещами, я уже не была той девочкой, которая путешествовала с папой. Я была кем-то другим. Возможно, тем, кем бы стала, если бы мама не умерла.

Если бы ее не убили.

Пальцы Натали были быстрыми и ловкими. Она заплела весь мой беспорядок за полторы минуты, и из ее косы не торчали волосы, в отличие от моей. Нет, когда она заплела, прическа держалась. Еще один из ее многих талантов. Я могла бы ненавидеть ее за это, если бы она не была такой классной.

Послышался стук в дверь. Натали отпустила косу. Пока она пересекала комнату, она вытащила свой Глок, держа его низко и наготове. Она фыркнула, когда скользнула мягкими, босыми ногами по полу.

Даже когда она открыла дверь, ее плечи не расслабились.

— Обслуживание номеров, — сказал он приятно. — Ты хорошо заботишься о ней, Скайрана.

— Я здесь для этого, — Натали положила оружие обратно в кобуру и взяла поднос. — Ты попросишь у леди разрешения войти, Рейнард?

— Смею ли я? — он грустно улыбнулся, и я коснулась окрашенной поверхности туалетного столика. Пробежала пальцами по тяжелому, серебряному гребешку, деревянный ящик был обшит дорогой тканью. Я чувствовала, что разложить здесь свои вещи было бы кощунством. — Если леди так расположена, мадемуазель.

— Очень хорошо, ты следишь за своими манерами, — Натали бойко развернулась на пятках и двинулась прочь. — Закрой дверь, ладно? Сюда, Дрю. Твое теплое молоко. И смотри, сахарное печенье! На кухне думают, что ты заслуживаешь немного удовольствия.

— Сахарные печенья? — это оживило меня. Молоко и печенья, как будто мне снова пять лет. Сегодня вечером я не возражала против этого. Это было практически... успокаивающе. Думать, что здесь я наконец была в безопасности. В конце концов.

— Думаю, что шоколадная стружка была бы лучшим выбором, но на кухне, очевидно, были другие идеи, — Нэт усмехнулась, показывая свои белые зубы.

— Я даже не буду спрашивать, кто готовит это, — хотя мне всегда было интересно. Что было позади той маски вздымающегося пара, который скрывает интерьер кухни?

— Ты не хочешь знать, — Кристоф тихонько закрыл дверь. — Сломленный уложен спать. Он удивительно сговорчив. Стоит Роберту произнести твое имя, как он слушается, как ягненок.

Спиннинг медленно узнавал Пепла, и, казалось, они ладили. Дибс все еще отказывался ходить рядом с Пеплом, если только он не был ранен, и многие другие оборотни, казалось, чувствовали в значительной степени то же самое.

Все ждали, что он сойдет с ума и начнет убивать людей. Или убежит обратно к Сергею.

Натали практически задрожала. Туалетный столик был достаточно большим, поэтому она поставила поднос на него, отодвигая расческу и гребешок к зеркалу.

— Господи!

— В самом деле, — но Кристоф смотрел на мое отражение в зеркале. — Как ты?

Я пожала плечами. Когда он смотрел на меня, было такое ощущение, будто он забыл о Натали, которая стояла в комнате. Я не могу объяснить это, но если когда-нибудь это случиться с вами, вы узнаете. Как будто кто-то пытается заглянуть под вашу кожу, как будто вы одни, и не важно, кто еще находится в комнате.

Как будто они не видят никого кроме вас, даже в толпе.

Я потянулась к чайнику, который находился на подносе, но Натали опередила меня. Она наливала, делая длинный, глубокий вдох.