Кристина Лорен - Возвышенное

– Слишком грубо, – задыхается она.

Он боялся, что она попытается скрыть, что он причиняет ей боль.

– Прости, прости, – говорит он, погружаясь пальцами в собственные волосы. Он закрывает глаза и тянет за них, благодарный твердой форме и знакомым ощущениям. Он несколько дней не ездил на велосипеде, не бегал, вообще ничего не делал, и внезапно он чувствует себя медведем, пытающимся нести в лапах кристалл; его мышцы вот-вот порвут кожу, чтобы снять это напряжение. Он задается вопросом, это ли имеют в виду люди, когда говорят, что лучше иметь хотя бы что-то, нежели ничего.

Ее ладонь, вибрируя, скользит по его щеке.

– Посмотри на меня.

Он смотрит в глаза цвета крови и ночного неба. Оттенки глубокого красного со штрихами индиго.

– Тебе стоит… Коснуться себя, если… – она даже не моргает. Не делает ни одного из этих движений робкой девочки, типа теребить свои волосы или закрыть лицо. Она просто ждет, наблюдая.

– Ты имеешь в виду… – он чувствует, как его брови ползут вверх по лбу. – Себя?

– Да, – улыбается она. Сладкой, с ямочками на щеках улыбкой, благодаря которой она кажется ему уязвимой и требовательной. Это заставляет абсурдную скрытность исчезнуть.

Он делает то, о чем она его просит, грубо стаскивая свои джинсы вниз по бедрам, закрывая глаза только тогда, когда она шепчет его имя. Это быстро и знакомо, и тепло прокатывается по его коже, когда он пытается восстановить свое дыхание. Но это не совсем то, чего он хотел. Она смотрела на него, и ее волнующий взгляд ни на секунду не отрывался от его тела. И хотя в ее глазах горит увлеченность, он мог сказать, что для нее это тоже не то, чего она хотела.

Колин убеждает ее укрыться одеялом вместе с ним, ложась на бок, и притягивая ее к своей груди. Ее вес то ощутимый, то нет, то прижимается, а то отступает, как ветер, дующий в окно.

Они желают друг другу спокойной ночи, но словно не хотят, чтобы ночь закончилась.

Он понимает, что она дышит. Ее дыхание соответствует ритму его собственного, и это ощущается правильно и комфортно. Глубоко в его груди ноет сладко-горькая боль. И как только его начинает затягивать в сон, он не может бороться со страхом, что чем больше он нуждается в ней, тем меньше шансов, что она останется.

Его веки отяжелели, мышцы расслабились, и он почувствовал, что засыпает.

Колину приснилась Люси, в платье в цветочек и белых босоножках, со сложенными руками на животе и окруженная лилиями.

ОНА

Она пытается лежать смирно, пока он засыпает, слушая его размеренное дыхание. Колин несколько дней уже не ездил на велосипеде, не попадал в аварии и не рисковал собой, как делал обычно. Люси привыкла видеть его всегда в движении, почти вибрирующим от еле сдерживаемого энтузиазма. Но сейчас, засыпая, он казался странно тихим. Это доставляет ей легкое беспокойство, даже ощущая, как его руки плотно и сильно прижимали ее спину к его широкой груди.

Колин вздыхает и бормочет что-то во сне, когда его тело словно оседает, расслабляется и каким-то образом даже становится теплее. Она скучает по этому освобождению, что дает сон.

Люси здесь уже больше двух месяцев. Шестьдесят пять закатов, и именно сегодня она впервые прочувствовала это ощущение ухода в темноту. Она предполагает, люди, которые говорят, что любят спать, имеют в виду, что любят именно это: спокойное разъединение с реальностью.

Когда она расслабляется, ей кажется, что на снова попала на тропу, но в этот раз только мысленно и как-то по-другому. Она словно под водой. При каждом выдохе появляются пузырьки, и когда она смотрит вверх, они превращаются в серебристые звезды на фиолетовом небе. Ветки кустарников тянутся, и кажется, что стараются коснуться каждого крошечного светового пятнышка. Для нее это все та же пыльная тропа, но сейчас в темноте она выглядит коричнево-черной. И ее поверхность кажется покрытой странной смесью ила и коры деревьев из какой-то другой вселенной.

Эта тропа не тянется бесконечно, как это иногда бывает в сновидениях. Она резко обрывается в неизвестности, без каких-либо поворотов и возвышенностей. Мягкая тьма. В мире, где девочка-призрак может ходить, общаться и смеяться, темнота не означает ничего пугающего, это просто оборотная сторона света.

Она продолжает идти до тех пор, пока уже не может; она просто двигается на месте. Поворачивает налево, направо, потом снова налево, пока не возвращается на свою тропу, ожидая. Инстинктивно она чувствует, как всем телом прижалась к Колину еще раз, прежде чем провалиться во тьму.

ОН

Он никогда не оставался ночевать у девушки, и поэтому, возможно, у него было странное ощущение вторжения, которого он раньше не испытывал. Конечно, бывало так, что к нему прокрадывались девушки и оставались на ночь, но ни одна из них не уходила, пока он спал. Когда он проснулся, Люси не было, и это, вероятно, потому, что она заскучала, но все же он ощущал себя немного брошенным.

В окно он увидел, что за ночь выпал снег. Много снега. Небо было тяжелым и серым, и было невозможно сказать, где оно заканчивалось и начиналась земля. Он стонет, когда видит сад Дот. Он сломал руку ровно за день до того, как должен был его убрать. Там все еще оставалось несколько тыкв и кустов томатов, уже завядших, коричневых и прижатых к земле шапкой снега. Их неубранные плоды переплетались с виноградными лозами, выделяясь на морозе и напоминая маленькие сморщенные сердечки, укутанные белым одеялом.

Он спускается по лестнице помочь очистить и посыпать солью дорогу к кухне, задумываясь, вернулась ли Люси к себе в сарай. Он не представляет себе, как кто-то такой воздушный мог пройти по этому тяжелому мокрому снегу. Колин старается не думать, что она могла где-то застрять, глубоко провалиться или из-за своего небольшого веса не смогла удержать баланс и поскользнулась. Уже в сотый раз он хочет понять, что же, черт возьми, она из себя представляет. Но сейчас он вспотел, а руки были холодны, как лед. Он старается избегать этого: страха, что Люси могла уйти из его жизни также быстро, как и появилась, – но страх был и давил на него.

– Привет, незнакомец, – говорит Дот.

– Привет, – рассеянно отвечает он.

– У тебя все в порядке? – спрашивает она, отряхивая снег с ботинок. Заглянув в один из нижних ящиков, она достает пару больших прихваток.

– Конечно, – в кухне Колин открывает и закрывает шкафы. Он чувствует себя немного скованно, руки-ноги не хотели двигаться. Вообще, ему не нужно было сегодня работать, но почему-то он хочет находится в окружении шума утреннего хаоса и ворчания работников, нежели в тишине своей комнаты.

– Выглядишь немного встревоженным.

– Я в порядке.