Ирина Котова - Королевская кровь 5

- Откуда?

- Ты подписывал документы на дарение Пастуха, Люк. Полным именем. Просто скопировала, увеличила – и мне нарисовали, что хотела.

Он молча и почти по-хозяйски гладил меня по животу – и я к ужасу своему снова почувствовала теплое тянущее желание, будто за одну ночь безудержной страсти Люк усилил потребность в себе в сотни раз. Тоже села, провела рукой по его волосам – он охотно склонил голову, улыбаясь. Потеребила ухо, ощущая кончиками пальцев зажившие дырки от серег. Потянулась к своей мочке, вынула золотой гвоздик - крошечный цветок шиповника с белой окантовкой и маленьким рубином в центре.

Он наблюдал за моими действиями с любопытством – а его руки опять не давали мне покоя.

- Будешь носить мои цвета, Люк?

Он усмехнулся, склонил голову.

- Чьи же, если не твои, Марина.

- Дай мне вина. Нужно простерилизовать.

- Детка, - хрипловато проговорил он, - после этой ночи говорить о стерилизации нелепо.

- Не спорьте, ваша светлость, - я прибавила строгости в голосе, и он пожал плечами, отклонился, пошарил рукой у кровати и протянул мне недопитый бокал.

И я оседлала Люка, окунула в вино серьгу – плотная красная жидкость потекла по моим пальцам – и с усилием вставила гвоздик в мочку. Кембритч едва заметно поморщился. Под серьгой выступила красная капля – или это было вино? Я слизнула ее, поцеловала его в шею и прошептала:

- Теперь и я пустила тебе кровь.

Он молча обнял меня, прижал к себе. И поднялся, понес в ванную комнату.

Следующий день незаметно перетек в ночь. Мы долго и лениво лежали в ванне, пока голод не выгнал нас к столу – и меня наконец-то напоили кофе. Мы выходили на заснеженный склон и наблюдали, как несутся в долине машины, как двигаются тени от гор на слепящем снегу, и дышали свежим морозным воздухом – чтобы потом вернуться в теплый дом, скинуть с себя одежду и снова свалиться в постель. Не включали ни радио, ни телевизор, и казалось, что мы одни на Туре. Болтали, рассказывая друг другу о себе – и теперь, после нашей близости, я понимала его гораздо лучше. Поведала я и о своих недавних приключениях – он страшно ругался и курил, и пришлось отвлекать надежным способом. Кажется, я вошла во вкус.

Нам было хорошо. Но нужно было возвращаться.

- Выходи за меня замуж, Марина, - сказал он ближе к утру, когда я, измотанная, уже почти дремала на его груди, ощущая как сладко тянет тело и вдыхая мужской запах.

- Ну уж нет, - пробормотала я и потянулась, - ты обещал мне свободу, а не брачные браслеты.

- А если серьезно?

- А если серьезно, я подумаю. Вдруг через месяц мы друг другу опротивеем?

Он усмехнулся.

- Я бы на твоем месте на это не рассчитывал.

- Рано, Люк. Мне всего двадцать три. И есть еще Ани. Мне нужно поговорить с ней.

- Я сам поговорю. Это мое дело и моя ответственность, Марин.

- У меня дурной характер. Невыносимый. И злой язык.

- Знала бы ты, сколько людей думают так же обо мне. А с характером, - он легко сжал мне пониже спины, - мы что-нибудь придумаем. Не так уж он и страшен.

Я потерлась об него щекой. Теперь мне все время хотелось прикасаться к нему.

- Это потому, - сказала я ехидно, - что с тобой я почти всегда была кроткой овечкой. И Вася никогда не даст согласия на нашу свадьбу.

Он засмеялся.

- Это да. У ее величества я на плохом счету.

- Заслужил, - буркнула я лениво.

- Заслужил, - согласился он. – Так что, ты говоришь «нет»?

- Я говорю «давай спать». С чего это ты озаботился женитьбой?

Он помедлил.

- Ты – Марина Рудлог.

- Хочешь заглушить муки совести? Совратил невинную деву благородных кровей?

- Это будет честно.

Я подняла голову и насмешливо посмотрела ему в глаза.

- А если бы я была простой медсестрой Мариной Богуславской, ты бы тоже рвался жениться?

Темные глаза на мгновение стали задумчивыми, он пробежался пальцами по моему запястью.

- Я хочу привязать тебя к себе. И хотел бы, кем бы ты ни была.

- Это почти «я люблю тебя», - с иронией проговорила я, поцеловала его в губы, провела носом по шее. - Врешь, но приятно. – Он дернул уголком рта. - Спи, Люк. Я подумаю. Только не торопи меня. Моя жизнь и так только что круто изменилась.

- Придется за тобой побегать.

- Угу.

- Я люблю тебя.

Столько изумления в хриплом голосе, что пришлось сдержать довольный вздох. Наконец-то ты догадался.

- Я тоже тебя люблю, Люк.

Мы выехали из долины, ставшей нашим убежищем, в середине следующего дня. Перед выездом я включила телефон – пусто. Ни звонков, ни сообщений. Набралась смелости и из машины позвонила Василине.

- Да, Марина, - голос ее был грустен.

- Я еду домой, Вась. Жива и здорова.

- Хорошо. Мы ждем тебя. Мы всегда ждем тебя, Мариш.

Я покосилась на Люка – он вел машину, сосредоточенно глядя на дорогу. Не хотел мешать разговору, видимо.

- Ты не сердишься?

- Сержусь. Но этого следовало ожидать. Хорошо, что с тобой все в порядке. И хорошо, что вы сообщили Мариану. Я бы не восприняла это… достойно.

- Прости.

- Не за что. Я вспомнила себя, Марина.

- Да. Я тоже думала о тебе. Ангелина не вернулась?

- Нет еще.

- Плохо.

- Ты не ощущаешь ее сейчас? Чувствуешь, в какой она стороне?

Я покрутила головой.

- Она жива. Но я не очень соображаю, в каком направлении мы сейчас двигаемся. Она где-то на юге, да?

- Да, - моя венценосная сестра тяжело вздохнула. – Она опять в Песках, Марина

Май – октябрь 2016 года.