Бронислава Вонсович - Эрна Штерн и два ее брака

– Мне кажется, – протянула Грета, – они с Олафом просто созданы друг для друга.

Экипаж мы нашли довольно быстро, и Дитеру не пришлось тащить посапывающую Фогель всю дорогу до общежития. Весила она отнюдь не как птичка. Но Ведель не жаловался, он донес Лизу до ее кровати и аккуратно туда сгрузил. Ее соседка испуганно ахнула, и Грета начала эмоционально рассказывать выдуманную историю, как у Фогель случился припадок на улице и мы носили ее к… Мы с Дитером слушать ее не стали и ушли. Я чувствовала себя очень виноватой перед ним, что даже не засомневалась в том, кто нанес заклинание на браслет. Следовало извиниться, но это оказалось так тяжело. Я немного помялась, подбирая подходящие слова, но молчать было уже нехорошо.

– Я хочу попросить у вас прощения, – наконец сказала я. – Как я могла даже на минуту поверить, что вы на такое способны? Пожалуйста, простите меня, Дитер.

Повинуясь неосознанному порыву, я положила ему руку на плечо и поднялась на носочках, чтобы поцеловать в щеку. Но Дитер неожиданно накрыл мои губы своими и начал целовать по-настоящему. Его губы были неприятно влажными и горячими. Язык, проникший внутрь моего рта, вызывал рвотные позывы. Я отчаянно пыталась вырваться, и наконец он отпустил меня.

– Я напугал вас. Простите, – покаянно сказал он.

– Напугали, – подтвердила я с негодованием. – Зачем вы это сделали?

– Простите, – повторил он. – Мне вдруг показалось…

– Вам показалось. Я просто хотела поцеловать вас в щеку, как друга.

Теперь передо мной извинялся Дитер. Я уверяла, что уже забыла это досадное недоразумение, но хотела лишь одного – чтобы он ушел как можно скорее. Наконец он ушел. Я выдохнула ему вслед с облегчением и поняла, что в Веделя влюбиться бы никогда не смогла. Он вызывал во мне лишь дружеские чувства, а физически был неприятен. Моя теория, что мне просто нравится целоваться, потерпела сокрушительный провал. Нет, мне нравилось целоваться, но только со Штаденом. Теперь даже мысли, чтобы делать это с кем-то другим, казались отвратительными. И я не понимала, как могла когда-то целовать Олафа.

Когда на следующий день Штаден пришел за мной, мы с Гретой наперебой начали ему рассказывать о событиях вчерашнего дня. Он изредка прерывал нас вопросами и хмурился. Закончив рассказ, я требовательно спросила:

– Кэрст, с кем ты сейчас встречаешься? Мне нужно знать, кто на меня покушался!

– Поверь, дорогая, та, с которой я сейчас встречаюсь, не стала бы накладывать на тебя приворот к Веделю, – с кривой улыбкой ответил он.

– Это ты так думаешь, – сказала я. – А у нее могут быть совершенно другие мысли на этот счет.

– Хорошо, – вздохнул он. – Для тех, кто намеков не понимает, объясняю, что сейчас я встречаюсь только с тобой. Ты на себя приворот накладывала?

Я удивленно на него посмотрела:

– Ты серьезно?

– Эрна, я официально объявил, что ты моя жена. Поэтому романы мне сейчас заводить нельзя, – пояснил он. – Мы только поженились. Окружающие не поймут, в первую очередь – отец.

– Получается, когда ты утверждал, что у тебя нет проблем с личной жизнью, ты говорил неправду?

– Я тебя проблемой не считаю, – усмехнулся он. – С тобой временами очень даже весело. Да и идея об устранении жены путем подбрасывания любовного заклятия не выдерживает никакой критики. Проще и надежней несчастный случай устроить. Здесь скорее действительно нас с Веделем стравить пытались. Только зачем?

На его вопрос ответа у меня не было.

– Это вам с Дитером лучше знать. Я не представляю, что у вас может быть, а что – нет.

Штаден чуть кивнул, соглашаясь с моей правотой, и сказал:

– Эрна, нам пора. Обсуждать нас с Веделем можно и по дороге.

Я подхватила свой сверток со шкатулкой, «муж» вопросительно поднял бровь, и я пояснила:

– Я приготовила твоей племяннице подарок. И ты мне хоть имя ее скажи, а то я там никого не знаю, кроме твоей сестры.

– Радуйся, что у меня не слишком много родственников, – заявил Штаден. – С Эльзой ты уже познакомилась. Именинницу зовут Софи, ее брата Кристиан. Ему мы сейчас купим печенья с орешками. Я обещал. Их отец – Вильгельм. Что тебе еще нужно знать? Вильгельм – младший сын графа, ныне покойного. Его старший брат – бездетный вдовец и утверждает, что вступить в новый союз его не заставит никто и ничто, поэтому у моего племянника неплохой шанс унаследовать титул.

– А почему он так настроен против нового брака? – удивилась я.

– Его покойная жена была на редкость глупа. Для жены дипломата это серьезный порок. Она постоянно создавала проблемы, так что можно лишь удивляться, что она умерла в результате несчастного случая, а не от его руки.

– Зачем же он на ней женился?

– Это был один из браков, когда договариваются родители. До свадьбы он ее видел пару раз, но не разговаривал. Невеста была красивая. В плане родовитости и приданого союз выглядел тоже весьма неплохо. Эдвард был, да и остается, весьма любвеобилен, посчитал, что при таких достоинствах на мелкие недочеты можно закрыть глаза, и дал согласие. Но глупость жены оказалась для него слишком серьезным недостатком.

– Чувствую, тебя его пример настолько напугал, что ты предпочел с отцом поругаться, но не жениться на дуре, – не удержалась я.

– Я не дипломат, а жене военного мага мозги без надобности, – усмехнулся он. – Но она совсем не дура, я с ней был знаком и успел неплохо узнать.

– Тогда что тебя остановило?

– Она была влюблена в другого, и я об этом знал.

– А если бы не знал, женился бы?

– Не знаю. – Он усмехнулся. – В конце концов, вступая в брак, рассчитывать на вечную неземную любовь по меньшей мере наивно.

– А что для тебя брак? – неожиданно даже для себя спросила я.

– Для меня? – Он ненадолго задумался. – Наверное, в первую очередь союз с человеком, которому доверяешь. Который может обеспечить крепкий надежный тыл.

Рассуждал он как военный, что-то такое я и ожидала от него услышать, но почему-то меня огорчил его ответ.

– Который решает демографические вопросы и наполняет продовольственные склады, – дополнила я.

– Можно и так сказать, – усмехнулся он. – А что значит брак для тебя?

– Для меня в первую очередь это союз с человеком, которого ты любишь и который любит тебя.

– Любовь не вечна.

– Кто знает? Дед до сих пор любит бабушку, а отец – маму. Но в вашей семье по любви жениться не принято, так что тебе меня и не понять, пожалуй.

– Дорогая, в твоем подходе к вопросу брака есть довольно спорные моменты. А что делать тем, кто влюблен без взаимности? Влачить жизнь в одиночестве?

– Взаимности можно попытаться добиться, – неуверенно сказала я.

– А если тот, в кого ты влюблен, уже любит другого, причем взаимно?