Марина Cyржевcкая - Лекс Раут. Чернокнижник

"Не сопротивляйся. Будет лишь хуже. Позволь мне увидеть все, что мне нужно знать…"

Голос изменился. Он стал тише, он убаюкивал, он уговаривал. И перед глазами Армона вновь встали золото и серебро родного леса, огромные кроны деревьев, заслоняющие облака… Смеющиеся лица…

Он зарычал, завыл, и сразу все исчезло. Давление на его разум прекратилось, существо покинуло его сознание. И Армон обнаружил себя стоящим на коленях посреди этой комнаты. Его тело частично изменилось и увеличилось, и штаны треснули, повиснув лоскутами.

— Гадство, — пробормотал Армон. — Последние же…

Он поднялся, стараясь не шататься.

"Вы можете остаться, путники. Вы не лазутчики"

— Я с самого начала это говорил, — буркнул Армон.

Капюшон повернулся в сторону Ланты, но девушка выглядела по-прежнему безмятежной и даже слегка улыбалась. Еще мгновение постояв, Первый качнулся и… исчез.

Армон с трудом удержался от ругательства. Нет, все-таки он слишком многое перенял у Лекса. И жаль, что в основном — плохое.

Пятнистый Ромт появился почти сразу, словно ждал где-то на лестнице, окинул обоих неприязненным взглядом золотых глаз.

— Значит, Первый оставил вам жизнь… Что ж. Следуйте за мной.

— Куда? — не понял Армон.

Два хвоста пятнистого раздраженно ударили по бокам.

— Если Первый сохранил ваши шкуры, это не значит, что вас здесь бесплатно будут кормить и содержать. Покажу, чем вы будете заниматься.

— Слушай, кажется, мы друг друга не поняли, — Армон миролюбиво поднял ладонь. — Мы не собираемся здесь оставаться. Нет, у вас тут, конечно, неплохо, но мы пытаемся отыскать друзей и вернуться в Кайер…

— Забудь, — Оборвал Ромт. — Вы не покинете Пристань. И тем более — Пустошь.

— Да ты сдурел? — возмутился оборотень.

Пятнистый повернул голову. В сумраке лестницы его глаза сияли мягким желтым светом.

— Это невозможно, — спокойно сказал он и неторопливо пошел вниз.

— Ты не можешь открыть портал?

Отвечать не стал, как будто и так непонятно. Мог бы — открыл. Но как только я пытаюсь это сделать, землю прошивают фиолетовые зигзаги, похоже, местности не нравились несанкционированные колебания магии. Или ей не нравился лично я.

— Куда мы пойдем?

— Налево.

— Почему туда?

— Потому что.

— Лекс! Ты можешь ответить нормально?

— Я отвечаю.

— Лекс!

— Одри, милая, ты не могла бы заткнуться? Я пытаюсь думать, — обозлился я, рассматривая раскинувшуюся внизу равнину. Сейчас серых тварей видно не было, хоть это радовало.

Девушка обиделась и замолчала. Вот и отлично.

И молчала все время, пока мы лезли вниз, а потом топали до черной монолитной скалы, полностью перекрывающей дорогу в обозначенную сторону. Я развернулся и уставился в перепачканное лицо Одри.

— Не могла сказать, что здесь скала? — возмутился я.

— Кажется, кто-то, возомнивший себя умным, велел мне молчать, — фыркнула она.

Я хмыкнул, развернулся и пошел в обратную сторону. Одри сопела за спиной, но надолго ее не хватило.

— У тебя есть план? Или какие-то ориентиры? Где мы будем искать Армона?

— Угу. У меня есть карта Пустоши с подробным описанием местной флоры, фауны и трактиров.

— Правда?

Я насмешливо покосился на ее обрадованную мордаху, и Одри вновь насупилась.

— Откуда я знаю? Может, у чернокнижников и такие карты есть? Меня воспитывали жрицы Богини Равновесия, и про Темных у нас каких только ужасов не рассказывали. — Она нахмурилась. — Хотя Светлых настоятельницы тоже не жаловали, но их хотя бы терпели, как необходимое зло. А вот чернокнижие… У нас даже присказка была: пусть тебе чернокнижник не приснится…

— Зачем тебе Дориан, Одри? — перебил я. Девушка осеклась и замолчала. Я думал, что уже не ответит, но она упрямо вскинула голову:

— Я уже говорила, что он мой друг. С детства. Он жил недалеко от дядюшки и играл со мной, когда я приезжала на выходные. Он часть моего прошлого, верный и настоящий друг! Что удивительного в том, что я хочу его спасти? Он исчез из моего дома, я чувствую себя… виноватой! И обязана во всем разобраться!

— Сколько слов и эмоций, — пробормотал я, прищурившись.

— Тебе не понять, — хмуро бросила она, — что означает дружить и быть верным человеку. У тебя друзей нет.

— Верно. Мне не понять.

Мы обошли скалу, и теперь перед нами располагался каменный уступ, усыпанный черными пиками, словно иглы дикобраза протыкающими пространство. Узкие и острые грани этих пик отражали свет белого солнца и казались глянцевыми. И этот странный и непривычный пейзаж заставлял меня почти задыхаться, пробуждая внутри непонятное мне волнение.

— Лекс? Что с тобой?

Одри дернула меня за рукав. Я не заметил, что остановился и уже какое-то время просто стою без движения, застыв на краю плоского камня. Порыв ветра гонял вдоль скал льдинки, и они звенели, ударяясь о гранит, так что все наполнялось нежными и тонкими переливами ледяной музыки. И мне хотелось заткнуть уши, чтобы не слышать этого.

— Лекс?

— Ничего, — буркнул я, пытаясь стряхнуть наваждение. — Просто…

Просто это место мне знакомо. До мурашек, до судорог и мучительной боли. Просто моя память не хочет этого вспоминать.

Но говорить этого я не стал.

— Шевели ногами, Одри, а то замерзнешь, — буркнул я. Девушка плотнее завернулась в мой плащ, который все еще был на ней. — Не отставай.

— Так это ты останавливаешься! — но я уже не слушал, устремившись вперед.

Серые твари возникли неожиданно и совершенно беззвучно. И самое паскудное — сразу стаей, в которой было не менее дюжины особей. Сейчас у меня была возможность их рассмотреть, хотя удовольствия, надо сказать, мне это не доставило. Ростом с теленка, но длинные, худые тела, гладкие и обтекаемые, на шести мощных лапах, дающих понять, что бегают твари весьма неплохо. Морды с клыкастыми пастями и глазами — точками, красными угольками горящими на черепе. И эти неведомые мне звери неторопливо выходили из-за скал, пригибали морды, втягивая воздух и приближались к нам.

— О Богиня, — прошептала Одри за моей спиной. — Сейчас ведь день!

— Видимо, спешащий к ним обед показался веской причиной, чтобы прервать полуденный сон. — Я закатал рукава, привычно дернул внешнюю силу, но поток не отозвался. Проверил свой резерв. Моргнул. Хмыкнул.

— Лекс, — Одри прижалась к моему боку, затравленно оглядывая ряд подступающих монстров. — Можно я возьму твой кинжал?

— Чтобы перерезать себе горло? — я хохотнул, не отрывая взгляда от серых тварей. Наверное, зачатки мозгов у них все же были, потому что перестроились звери слаженно и теперь весьма проворно нас окружали, обнажая в оскалах желтые клыки. — У меня есть другая идея, детка.