Ольга Романовская - Лед и пламень

Меньше всего на свете в сложившихся обстоятельствах мне хотелось переступать порог королевского дворца, но выбора не оставалось. Оглядываясь на свою короткую, всего шестнадцать лет, жизнь, я пришла к грустному выводу: за меня всегда решали другие. Сначала тот, кого считала отцом, лишил меня матери и любых надежд отыскать родных. И ради чего? Ради моей сущности, дара и силы, которые магистр Онекс планировал использовать в своих интересах. Проще говоря, намеревался сделать меня племенной кобылой. Подозреваю, лечь со мной он собирался сам. Сомневаюсь, будто магистр пожелал бы делиться с кем-то щедрым подарком, который получил бы при дефлорации. Так уж устроено, что каждая девственная наиви, то есть истинная светлая, несет в себе магию и передает ее первому партнеру. За нее дрались, готовы были убить друг друга. И меня заодно. Для некоторых я представляла собой всего лишь сосуд, который надлежало вскрыть на алтаре без всяких близких отношений. Впрочем, вздрагивать при упоминании некромантов и особенно всесильного Соланжа Альдейна я начала только в Веосе. До этого, пока жила в Мире воды, я свято верила, что магистр Онекс – мой отец, а моя судьба – лечить раненых и, блюдя строгую нравственность – теперь понятно, для чего, – выйти за указанного родными человека.

Темные, светлые, серые – три магические расы, три извечных противника. Теперь из светлых, наиви, осталась только я, а серые ланги и темные навсеи сцепились за власть над Миром воды. Глупая и бессмысленная война! Зачем темным отсталый мир, если в их родном хватает места и разнообразных удобств, о которых ланги и не слышали?

Тесно прижавшись к Геральту Свейну в темноте кареты, думала я совсем о другом. Перед глазами проносились события недавнего прошлого, когда я чуть не стала жертвой безумной супруги возлюбленного. Элиза Свейн, графиня Местрийская, мстила мне за внимание мужа и заодно собиралась использовать столь ценный магический артефакт, как последняя светлая, для государственного переворота и помощи одержимой сестре. Она выкрала меня из ванной Геральта, когда мы… У меня, как всегда при таких воспоминаниях, покраснели уши – воспитание давало о себе знать. Заниматься любовью с мужчиной неимоверно приятно, но у меня слишком мало опыта, чтобы свыкнуться с нравственными аспектами. Приемные родители не уставали твердить о мерзости близости, темные же проповедовали чувственные удовольствия. Наверное, я потихоньку становилась навсейкой, потому как жаждала вновь ощутить внутри упругое естество Геральта, стать ножнами для его клинка.

А ведь не так давно наши отношения меньше всего походили на любовные. Моя мнимая сестра пленила Геральта в Мире воды и обрекла на участь постельной игрушки. Его – темного, для которого гордость важнее жизни! Я лечила Геральта, а потом стала невольной пособницей побега. В итоге оказалась в Веосе и развлекала бы сейчас весь род Свейнов, если бы не та самая одержимая сестра Элизы. Именно она разглядела во мне наиви, а я спасла Геральту жизнь после очередного покушения. Словом, иногда чувства рождаются из пережитых вместе испытаний. Их на нашу долю выпало с лихвой.

И вот, когда я надеялась на тихое мирное счастье, пришло письмо некроманта его величества, Хозяина смерти Соланжа Альдейна. Он настойчиво требовал прибыть во дворец.

Я гадала, пропустят ли меня стражники. Вдруг Соланж забыл внести меня в списки? В королевский дворец просто так не попадешь. Геральт молчал и, сжимая кулаки, смотрел в окно. Пару раз он порывался что-то сказать, но упирался взглядом в злосчастное письмо и сжимал челюсти.

Я же недоумевала, зачем понадобилась Соланжу. Геральт – понятно, все-таки Элиза его жена. Сейчас ему, наверное, сообщат, что она мертва, казнена по высочайшему приказу, и поведают обо всех темных делах графини. Надеюсь, его ни в чем не обвинят: Соланж ведь подозревал, что именно Элиза виновна в болезнях королевы. Ее величество Евгения постоянно хворала и уже напоминала тень. Поразмыслив, я пришла к выводу, что королю потребовался лекарь и он велел Соланжу позвать меня. Наверное, попросит описать состояние королевы и свидетельствовать против графини Свейн.

Стражники без лишних вопросов отворили ворота, даже не проверили, есть ли у нас пропуск.

– Не нравится мне все это! – заявил Геральт, хмуро проводив взглядом фигуры в черно-оранжевой форме. – Ничего, – тут же ободрил он, – тебе-то уж точно ничего не угрожает. У королевы долгая память и щедрая рука. – Он намекал на удачный опыт лечения высочайшей особы. – Надеюсь, – Геральт замялся и искоса посмотрел на меня, – ты ничего такого Соланжу не рассказала?

– Чего именно? – напряглась я.

Показалось или Геральт чего-то недоговаривал? Вот и сейчас отмахнулся, а червячок сомнения остался. Навсей опасался, что какая-то тайна всплывет наружу. Знать бы, какая! Я задумалась о том, что могло бы заинтересовать короля. Бумаги королевы? Возможно. Но Соланжу и так все известно: он ведь заглянул в мою голову. Неужели ее величество плела интриги за спиной супруга? Развить логическую цепочку я не успела: экипаж остановился у черного входа. Еще один тревожный звоночек. Граф Местрийский, боевой маг и Законник королевы, всегда заходил через парадную дверь. Неужели опала или еще хуже – тюремное заключение?

Нас поджидал человек в сером. Род его занятий я распознать не смогла. Слуга? Вряд ли. Судя по посадке головы, горделивой осанке и презрительному взгляду свысока, – дворянин. Очевидно, из личной службы короля – не знаю, как в Веосе называют тех, кто шпионит во благо государства.

– Следуйте за мной, – сухо обронил человек и, помедлив, добавил: – Ваше сиятельство.

– Все так плохо? – изогнул бровь Геральт.

Показалось или он узнал человека в сером? В любом случае, Геральт нервничал, хотя не показал ни жестом. Навсеи скрывают эмоции, а страх считается позором, как и жалость.

Веос совсем не похож на Мир воды, все никак не могу привыкнуть. К странным обычаям, иному кодексу чести, положению женщин-аристократок, которые унижают мужчин и могут запросто ударить мужа, к жестокости и порочной чувственности темных.

Собеседник пожал плечами и извиняющимся тоном пояснил:

– Не велено говорить. Вы знаете, я человек подневольный.

– Сколько ж вам платит Соланж, раз из вас слова не вытянешь?

Геральт подтолкнул меня вперед.

– Дело не в деньгах, – стушевался провожатый и поспешил замять тему.

Я вновь задумалась. Чем дальше, тем больше скелетов в шкафу некроманта. Получается, он содержал секретную службу. Кто же на самом деле Соланж Альдейн, только ли некромант его величества? Хозяин смерти, член Совета, королевский палач… Помнится, Соланж намекал, что я испугаюсь полного перечисления его регалий. Мне бы забыть, но, увы, природное любопытство не давало покоя.