Франциска Вудворт - Аромат невинности. Дар

— Милая, это регенератор. Сейчас он тебя просканирует и вылечит, попытался что-то объяснить мне он, но я ничего не слышала. При мысли, что меня засунут в него и закроют, меня накрыло волной такого дикого ужаса, что я перестала адекватно воспринимать окружающее.

— Не надо! Я в порядке! — обливалась слезами я, и он не мог оторвать меня от себя. Я ничего не хотела слышать. Все мысли сосредоточились лишь на том, чтобы избежать попадания в этот ящик. В детстве как-то я оказалась запертой в тесном шкафчике и с тех пор у меня не то чтобы фобия, но подсознательный страх. Причем лифты переношу спокойно. Там же я могу двигаться, а вот оказаться зажатой и в темноте… В детстве часто мучили кошмары, а потом прошло. Сейчас же я как будто опять стала ребёнком и боялась этого саркофага до потери сознания. Поэтому, как обезьянка, вцепилась всеми конечностями в дейгасса, не желая туда залазить.

— Милая, — обхватил он руками моё лицо и заглядывая в обезумевшие от страха глаза, — ты же проходишь очистку в кабине. Чего боишься?

— Там я стою! — выдала я железобетонный аргумент. По крайней мере, для меня. — И там светло.

— Когда ты ранен, неудобно стоять, — как маленькой объяснял он. — Давай ты немного полежишь в нём, и больше нигде болеть не будет.

— У меня ничего не болит! — быстро заявила я, смотря на него честным взглядом. Бог с ними, с коленками, и голова уже почти не болит. Вот только мне не поверили и предприняли ещё одну безуспешную попытку туда уложить.

Наша недолгая борьба закончилась моей победой, так как применять силу он не хотел, а оторвать от себя как-то иначе не смог. Сдавшись, он подошёл к шкафчику и начал шарить там. Я не видела, что он делает, поэтому просто твердила: — "Не надо!"

— Ш-ш-ш-ш, — успокаивал он. — Сейчас я сделаю тебе укольчик, и всё пройдёт.

Поверив, я не сопротивлялась и не мешала ему его делать. Только вместо обезболивающего, он вколол мне снотворное, и я провалилась во тьму.

— Милая, просыпайся! — ласково позвали меня, и я послушно открыла глаза. Прямо перед собой увидела лицо высокородного. Скосив глаза, поняла, что нахожусь в том чёртовом саркофаге. Рука сжалась в кулак, и я сначала молниеносно врезала ему, а потом села.

— Ты всё же засунул меня в него! — возмутилась я, но как-то спокойно, без запала. От удара рука заныла, и я потрясла ею.

— Милая, ты только после восстановления, не нужно себя калечить, — произнёс дейгасс, потирая скулу. — Давай я тебе помогу.

Не дав ответить, он ловко извлёк меня, поставил на пол и тут же закутал в покрывало, которое держал наготове. Я потрогала свой лоб, но ничего не болело и от шишки не осталось и следа. Начала разворачивать покрывало, чтобы посмотреть на свои колени, но дейгасс не дал этого сделать, подхватив меня на руки.

— Эй! Я сама идти могу, — сделала попытку быть самостоятельной.

— Босиком? — приподнял он бровь, намекая на скудность моей одежды.

— А хоть бы и так! — воинственно произнесла я. Вернее попыталась, так как внутри оставалась спокойной, как удав. — Признайся, меня успокоительным напичкали? — подозрительно поинтересовалась у него.

— Воздействие на организм происходит автоматически, согласно физическому и эмоциональному состоянию объекта.

— Вот что ты за изверг? Я же даже разозлиться на тебя не могу, — вздохнула я. — Ничего, завтра придумаю, как тебе отомстить, — поделилась своими планами, отчего уголки его губ дрогнули.

— Закутайся в покрывало, — сказал он мне.

— С чего это?

— Милая, надеюсь, ты не хочешь, чтобы тебя видели в таком виде мои люди?

Несколько секунд я раздумывала над тем, чтобы из чувства протеста сказать, что мне наплевать на это. Победил здравый смысл, и с недовольным видом я уткнулась в его плечо, подтянув повыше покрывало и прячась в него с головой. Не хочу краснеть. Сейчас действительно не лучшее время для знакомства.

— И часто ты девушек сюда таскаешь? — из вредности задала вопрос.

— Эта капсула предназначена для восстановления после тяжёлых ранений. За кого ты меня принимаешь? — Ой, кажется, я кое-кого уязвила.

— И под какую степень тяжести попадало моё, что ты меня сюда притащил? — ворчливо поинтересовалась у него.

— Я хотел, чтобы ничто не напоминало тебе о неудачном падении, — отозвался он, и мы двинулись на выход.

"Нет, это же надо иметь наглость ТАК вывернул в свою сторону ситуацию?! — поразилась я. — Получается, это я неудачно упала, а не он на меня свалился. Вот же… дейгасс!"

Мы вернулись в наши покои и меня уложили на постель.

— Хочешь есть? — спросил он меня.

Я бросила на него удивлённый взгляд, намекая, что мы недавно как бы ужинали.

— После восстановления обычно просыпается зверский аппетит, — пояснил он.

"Обычно?!" — зацепилась я за слово. Звучало так, как будто для него это было не в первой.

— И часто тебя восстанавливали там?

— Приходилось.

В подробности вдаваться высокородный не стал, а мне странным образом после его слов захотелось чего-нибудь вкусненького.

— Хочу мороженое!

— Сейчас, — встал с постели он и вышел.

Вернулся довольно быстро и с мороженым. Я как раз растирала руку, которой его ударила. Немного ломила. Вот где справедливость? Ему хоть бы хны, а у меня рука болит.

— Дай сюда, — он всучил мне в здоровую руку креманку с мороженым, и сграбастал ту, которая болела. Его сильные пальцы начали осторожно разминать и поглаживать мою ладонь. — Знаешь ли ты, что нападение на меня карается смертью?

— Вижу, что в моём случае наказание заменили пожизненным заключением, — мрачно пошутила я. Увидев, насколько неприятно резанули его мои слова, решила немного смягчить их: — Правда, обстановка в камере сносная, да и сокамерник попался… занятный. Ещё и мороженым кормят, — совсем шутливо закончила я. Поставив креманку на постель, взяла ложку и, зачерпнув мороженое, отправила его себе в рот.

Чуть оттаяв, он взял мою ладонь и приложил к своей щеке. Ага, как раз туда, где недавно эта ручка отметилась.

— Я беспокоился за тебя.

— Да что ты?! — притворно удивилась я. — Никогда бы не подумала об этом. Особенно когда ты метался по комнате, не зная, что делать. Кстати, зря ты меня туда понёс. Во-первых, какие ужасы теперь подумают о тебе, раз ты молодую жену притащил на регенерацию, а во-вторых, лишил меня законного повода своей шишкой на лбу давить на твоё чувство вины и требовать моральной компенсации.

— Вот хорошо, что ты об этом заговорила! — оживился он. — В свете последних событий, раз репутация моя пострадала, а на твоём теле не осталось никаких следов, думаю, ты понимаешь, что это я нуждаюсь в моральной компенсации.

— Что?! — ошарашено воскликнула я, в который раз поражаясь его наглости. Я даже очередную ложку с мороженым не донесла до рта, замерев, как громом поражённая, и оно капнуло мне на грудь.