Франциска Вудворт - Аромат невинности. Дар

Это было похоже на прозрачный гроб. Вот только мы не в сказке и я не Белоснежка!

— Вы издеваетесь?! — процедила я.

— Ляжете сами, или помочь?

— Да пошёл ты!

— Ясно. Помогите ей, — мужчина отдал приказ и вышел из клетки. Ко мне приближались солдаты, а я отступала, пока не упёрлась в стенку. Ну уж нет, так просто я им не дамся! В руке у меня остался гранёный стакан, и я разбила его о стену, зажав в руке острый осколок.

— Мила, не надо! — крикнул Михаил.

— Что так? — взмахнула я осколком, не подпуская к себе. — Может, пусть тебя туда засунут?

— Если бы от меня зависели жизни других людей, я бы лёг.

— А мне как-то не хочется, — зло ответила ему. Положение было аховое. Меня теснили в угол, и сбоку надвигался Михаил. Я полоснула по протянутой ко мне грабле одного солдата, поднырнула под руку второго и бросилась к выходу, но меня успел схватить Михаил, обхватив в захвате и прижимая руки к туловищу. Я припечатала шпилькой ему ногу и резко откинула голову назад, нанося удар. Захват ослаб и я вырвалась, но подоспели остальные двое и меня скрутили. Я пиналась, извивалась, даже укусила одного. Удары острыми шпильками не проходили для них бесследно, но меня подтащили к ящику с откинутой крышкой.

— Разверните её лицом к камере! Пусть будет видно, как ей страшно, — командовал военный ублюдок, стоя поодаль.

— Ты сдохнешь! — с ненавистью крикнула ему. Перевела взгляд на солдатов и, перестав сопротивляться, сказала: — Я сама.

Они отпустили, а я гордо взглянув на них, со всем возможным достоинством легла в этот чёртов ящик. Было страшно до одури, но я не могла себе позволить визжать перед камерами. Вместо этого мрачно обещала:

— Вы все сдохнете! Каждый, кто хоть пальцем прикоснулся ко мне. — В этом я была уверена и впервые в жизни радовалась мстительности высокородного. Он обязательно отомстит. Именно эта уверенность позволила мне не закричать, когда опустили крышку и меня закрыли. — Вы знаете, что по законам дейгассов вы навлекаете смерть не только на себя, а на родных и близких? Парень, у тебя есть мать? Сестра? Отец? Они тоже из-за тебя умрут.

В глазах солдата промелькнул страх, но потом лицо стало непроницаемым, и он отошёл.

— Закройте двери, чтобы не было слышно её криков, — холодно приказал военный и ушёл из поля зрения.

Я же не кричала. Нет. Просто до крови закусила губу. Ожили все мои детские страхи, и пусть я была уже взрослой, но всё что могла сделать, это смотреть в камеру.

Может это сумасшествие, но я представляла за ней лицо высокородного и молила, чтобы он не сдавался. Ведь если он пойдёт у них на поводу, меня вряд ли оставят в живых. Я могу быть беременна и живая его противникам не нужна. Сомневаюсь, что они в курсе подробностей нашей интимной жизни, так что меня в любом случае уберут. Больше всего я хотела, чтобы он за меня отомстил. Никогда не была до такой степени кровожадна, но всё возможно, когда время твоей жизни ограничено, а те, кто действуют во имя блага людей, жертвуют тобой.

Стены давили на меня, и как-то быстро стало душно. Я дотронулась ладонью до крышки, прощаясь, и закрыла глаза. Не хотела, чтобы он видел, как сильно мне страшно. Из прокушенной губы потекла кровь, наполняя рот металлическим вкусом. Хотелось надеяться, что от недостатка кислорода я потеряю сознание, и агония продлится не долго. Каждый вдох давался с трудом, а выдох приближал к гибели. Как же сильно не хотелось умирать!

Неожиданный стук в крышку заставил меня распахнуть глаза. Мне показалось, что у меня начались галлюцинации. Над гробом склонился высокородный. Он открыл замки, но крышку не поднял.

"Минуту", — показал мне знаком и, оттолкнувшись, прыгнул вверх, мгновенно изменяясь. Он пробил рогами дыру в потолке, и запрыгнул на каркас куба, в котором я находилась. Оттуда, оттолкнувшись, спрыгнул вниз. Началась паника, стрельба.

Оттолкнув крышку, я села, не веря глазам своим. За прозрачной стеной моей камеры царил ад. Смазанной тенью дейгасс метался среди присутствующих, неся смерть. Во все стороны брызгала кровь и летели оторванные части тел. Люди хаотично стреляли и несколько пуль попали в мою камеру, но стекло выдержало. Совсем недавно я грозилась им смертью, но расправа пришла раньше, чем я ожидала и от неё леденела кровь.

В боевой ипостаси высокородный был выше ростом, но это и всё, что можно было сказать определённо, так как глаз не улавливал его движения, и что-либо рассмотреть было невозможно.

Теперь я понимала, почему он попросил подождать минуту. Меньше, чем через шестьдесят секунд всё было кончено.

Неожиданное шипение привлекло моё внимание. Подняв голову, увидела, что куб заполняется белым дымом. Газ выходил через дыру в потолке, но я испугалась.

— Астарт!

Через мгновение он непостижимым образом оказался рядом со мной.

— Не дыши, — глухо произнёс он, прижимая к себе и вдавливая в свою грудь. Мы переместились, оказавшись в городе на снегу, потом была какая-то каменистая местность, степь, пустыня. Мы как будто мерцали, перемещаясь с места на место, и нигде не задерживались дольше секунды. Остановились среди высоких скал на берегу озера.

— Ты как?

— Жива, — выдохнула я, чувствуя под своей щекой движение мускулов, и как уменьшается его тело. Рука лежала на моём затылке, не давая взглянуть вверх. Ничего не могла поделать с любопытством и высвободившись, посмотрела в его лицо.

Лучше бы я этого не делала! Вид у него был демонический. И это его я называла безрогим?! Сейчас его голову венчали витые острые рога. Лицевые кости изменились, делая черты лица звериными, и прежними остались лишь глаза, в которых всполохами сверкали звёзды.

— Жива… — выдохнул он и, наклонившись, поцеловал меня. С жадностью, сжимая в объятиях с каким-то отчаянием. Его руки лихорадочно ощупывали моё тело, желая убедиться в моей целостности. И не только руки. По ногам скользил хвост, обвивая и прижимая к нему.

Жива. Сама не могла поверить в это. Пришёл. Спас. Никогда не слышала о том, что они могут телепортироваться и не поверила бы, не увидь своими глазами. После того, как попрощалась с жизнью и пережитого ужаса отчаянно захотелось убедиться в том, что жива. Обвив его шею руками, я ответила на поцелуй с не меньшим, чем у него пылом. Голова кружилась от свежего воздуха, осознания, что всё закончилось и его близости.

То, что мы переместились, поняла лишь тогда, когда упёрлась спиной в дерево. Это случилось почти без прилюдий. Не протестовала, когда он срывал с меня одежду. В жизни не испытывала более сильного желание. До рычания, до звёздочек в глазах, когда разум затмевают чувства. И когда он вошёл в меня, тело задрожало от чистого экстаза. Я умирала от наслаждения, когда он вбивался на всю длину в тесное лоно. Ему приходилось пробиваться внутрь. Я застонала, цепляясь за него.