Елена Литвиненко - Волчица советника

Пантера зарычала и оскалилась, остановившись в трех локтях от меня. Я протянула руку, чтобы почесать ее за ухом, и полетела на землю, сбитая ударом мощной лапы. Кто-то выругался, раздался характерный щелчок взведенного арбалета.

— Только попробуйте, — не хуже пантеры оскалилась я. — Убью того, кто тронет кошку!

В свете недавних событий мне поверили.

Я поднялась, снова приближаясь к пантере. Ее предупреждающий рык, и моя улыбка. Удар лапы — и кувырок, я успела увернуться. Сощуренные от дневного света янтарные глаза не отпускают мой взгляд. Хвост мечется из стороны в сторону, хлещет по бокам. Задние лапы Уголька напряглись, она подобралась, как взведенная пружина, и прыгнула, повалив меня на спину.

Чуть желтоватые клыки сжали мое горло, и пантера утробно зарычала.

— Я тоже соскучилась, — прошептала я, обнимая ее за шею.

Кошка фыркнула и вырвалась. Ударила напоследок подушечкой лапы по уху и, гордо задрав хвост, независимо потрусила к лестнице, ведущей в замок. Растирая шею, украшенную розовыми вмятинами зубов, я покосилась на преувеличенно не обращающих на меня внимания солдат и подумала, что снова получу взбучку от графа.

Уголек обиделась. Пантера отказывалась брать у меня еду, выбивала из рук миски с молоком, которые я подсовывала ей под нос, не давалась гладиться и демонстративно ночевала в ногах у Тимара. Она даже в ванну ко мне больше не пыталась запрыгнуть, хотя я нарочно наполняла ее по три раза в день.

— А чего ты ожидала? — спросил Тим, почесывая кошачье ухо. — Она же решила, что ты ее бросила. Когда ты уехала, киса тебя по всему замку искала и орала дурным голосом, служанки выйти в коридор боялись. От еды отказалась, я уже всерьез начал переживать, что умрет. Потом выбила окно и сбежала. В марте появилась, нагадила на твою кровать и снова ушла.

Я расхохоталась, представив страшную кошачью месть. Из-за ширмы донесся оскорбленный рык — пантера отлично понимала, когда над ней смеются.

— Тихо, тихо, — погладил ее Тим.

— Ошейник — твоя идея? — спросила я.

Тимар зевнул.

— Идея — моя, исполнение — графа.

— Серьезно?! — Я заглянула на половину Тимара. Тот приглашающее кивнул, и я с удовольствием уселась на его кровать, разглядывая плетенный из стеблей светлого растения и серебряных нитей ошейник на Угольке. Потянулась, повернула к свету небольшую подвеску в виде оскалившегося волка.

— Она же шляется по феоду, пристрелить могли из-за шкуры. А серебро и тарлич отлично видно даже в темноте.

— Но как Йарра смог надеть на нее ошейник? — Я все не могла отойти от удивления, потирая кулон. Пантера фыркнула и сжала мою руку зубами. — Или грызи, или отпусти, — дернула я ее за усы.

— Как-как… Выследил и надел.

— Но подвеска… И плетение… Это же дорого…

— Ты еще не заметила, что Йарре для тебя ничего не жалко?

— Да ну тебя, — рассердилась я, спрыгивая с кровати. Колено отозвалось болью. — Достал ты меня! И граф твой достал! И вообще все достало!

— Ты куда? Ночь на дворе!

— Прогуляюсь!

— Лира!..

— Что смотришь, иди за ней, — скомандовал Тим пантере. — Иди-иди, а то опять хозяйка пропадет, — спихнул он с матраса пушистую тушу.

Кошка свалилась комком сырого теста, недовольно рыкнула и, мягко переступая лапами, большими, чем мужская ладонь, растворилась в темноте.

Злая, как ведьма, я с грохотом скатилась по лестнице, хлопнула входной дверью, пересекла двор и вышла через неприметную дверь во внешней стене. Запертую, конечно, но маленькая брошь в виде дракона, которую я носила на рукаве, великолепно трансформировалась в отмычку.

Выбравшись из замка, я спустилась к ручью, отводящему лишнюю воду изо рва, запрыгала по обнажившимся камням, пересекающим русло. Сейчас жарко, и они почти сухие, а сам ручей чуть выше колен. Осенью, во время дождей, он превращается в полноводную реку, в которой запросто можно утонуть.

Успокоилась я только на другом берегу, спрятавшись под раскидистой ивой. Ее ветви образовывали зеленый шатер, сквозь который проглядывало небо, усеянное крупными, низкими перед дождем звездами — россыпь бриллиантов на черном вельвете небесной шкатулки. Сорел любил звезды — осколки душ тех, кто гуляет в Садах Светлых. Как много он знал об этих льдистых холодных искрах… То есть знает. Конечно же, знает, ведь он жив. И Алан жив. Но почему же так хочется плакать?..

Когда ивовый шатер дрогнул, впуская внутрь темную фигуру, я сначала решила, что это Тим. Еще успела подумать, что из вредности не вернусь в спальню и останусь ночевать здесь, тем более что ночь теплая. Да и он, зная меня, наверняка принес плед… Потом я унюхала до колик знакомый шипровый запах одеколона и вскочила.

— От кого прячешься? — спросил граф.

— Я не прячусь… — попятилась я. — Мне… я… Я спать собиралась идти! Спокойной ночи! — и нырнула в заросли, надеясь скрыться в темноте.

Не получилось.

Йарра схватил меня за локоть, дернул назад, прижав спиной к своей груди.

— Маленькая врушка, — пробормотал он, касаясь губами моего затылка. — Ты же выбежала из замка десять минут назад. Поссорилась с братом?

Я извернулась, пытаясь освободиться, и хватка графа стала крепче.

— Я задал тебе вопрос, Лира!

— Да, мы повздорили, — выдавила я, вцепившись в мужскую ладонь, ползущую вверх.

— Из-за чего? — Голос низкий, бархатный, и от горячего дыхания, опаляющего шею, по спине побежали мурашки. — Из-за чего ты поссорилась с братом, а? — повторил Йарра, сжимая мою грудь сквозь тонкий шелк.

— Отпустите!

— Даже не знаю, что на это ответить. — Я почувствовала, что он улыбается. — Не могу или не хочу.

— Я закричу!

— Кричи, — развеселился Йарра. — А что ты скажешь тем, кто прибежит на твои вопли?

— Ненавижу вас! Ненавижу! Отпустите! — забилась я.

Йарра толкнул меня к ивовому стволу, впился в губы, в шею. Рванул рубашку. Его руки шарили по мне, тискали, не отпускали, и от стыда и страха я хотела провалиться сквозь землю.

— Не надо! Не надо, ну пожалуйста…

— Лира! — донеслось от ручья. — Лира, твою мать! Второй час ночи, где тебя лярвы носят?!

Йарра замер и зажал мне рот ладонью.

Я замычала, упираясь в его плечи, а потом изо всех сил вцепилась зубами в мужскую руку.

— Дрянь! — охнул граф.

— Я здесь, Тим! — Боги, какой у меня хриплый голос…

— Лира, если ты сейчас не выйдешь, я тебя за ухо выведу! Не посмотрю, что взрослая!

Глаза Йарры чернели флером. На секунду мне показалось, что он сейчас пошлет Тима Лесом, а брат будет вынужден подчиниться и уйти.

— Отпустите меня, пожалуйста, господин… — шепотом взмолилась я. — Пожалуйста… Пожалуйста, Ваше Сиятельство…

Граф выругался и разжал руки. Отвернулся. Глотая слезы, я одернула перекрученную, измятую одежду и побежала к Тимару.