Джейми Макгвайр - Аполлония

Мужчина моргнул.

– Папа? – окликнула его Брин.

Здание в очередной раз содрогнулось, с потолка посыпались крошки бетона. А стальные конструкции скрипнули и застонали.

Бенджи помог отцу спуститься со стола.

– Ох, черт! Брин, помоги мне! – крикнул Бенджи.

Я взяла с подноса скальпель и перерезала шнуры на руках Брин.

Они с Бенджи поставили пострадавшего на ослабевшие ноги. Бенджи закинул руку отца на плечи Брин.

– Уводи его отсюда!

– Бенджи? – неуверенно произнес мужчина.

– Да, я здесь, папа, но ты должен идти. – Бенджи быстро обнял его и подал знак Брин уходить поскорее. – Увози его на юг, Брин! И не останавливайся, пока не перестанешь видеть огонь!

Брин обхватила отца за талию, придержала его руку, обнимавшую ее за шею, и как можно быстрее пошла прочь.

Снова взрыв, у меня клацнули зубы, я упала на колени.

Бенджи помог подняться.

– Нам тоже надо убираться, Рори! – Он потянул меня к выходу.

– Дети, – возразила я, не двигаясь с места.

Брамбергер покачал головой:

– Их нельзя передвигать. Они оба в устойчивом вегетативном состоянии, как и женщина.

Я вырвала из руки Бенджи девятимиллиметровый и ткнула им в Брамбергера:

– Что ты с ними сделал?

– Ничего! Их привезли в таком состоянии! Не знаю почему. Я не задаю вопросов с тех пор, как начал работать на «Великую дюжину». Я давно понял, что лучше ничего не знать. – Он посмотрел на девочку и уселся на табурет в углу. – Я останусь с ними. Это наименьшее, что я могу сделать.

Рендлешем схватил какие-то вещи, словно собираясь уйти, но Бенджи отобрал у меня пистолет и выстрелил. Я подпрыгнула от неожиданности, а Рендлешем с раздробленным коленом рухнул на пол рядом с подвывающим Теннисоном.

– Им всем лучше остаться со своими пациентами, – произнес Бенджи сорвавшимся голосом.

А потом схватил меня за руку и вывел из пластикового куба.

Громкий звон позади не остановил бы нас, но пронзительный визг доктора Брамбергера пригвоздил к месту.

Я обернулась и увидела, что Брамбергер вжимается спиной в пластиковую стену, а его табурет валяется на боку. Доктор во все глаза уставился на Цави, а та неестественно изгибалась и дергалась.

Я шагнула к пластиковой стене, но Бенджи меня удержал.

– Она жива! – воскликнула я с надеждой. – Она очнулась!

Но Бенджи показал на руку Цави. Когда Сай опускал ее на стол, рука Цави упала в сторону, на столик, где был водружен камень.

Из пор в камне сочилась темно-красная слизь. На первый взгляд казалось, что она течет по руке Цави и вползает в ее раны, но, присмотревшись, я увидела, что это не слизь, а маленькие красные существа. Видом и строением они походили на земных слизняков, а размером каждый был с ноготь человеческого большого пальца.

Теннисон встал и с пронзительным криком выдернул из глаза авторучку. Зажимая ладонью рану, он подошел к извивающемуся телу Цави и благоговейно уставился на него уцелевшим глазом:

– Случилось! Это инопланетные существа! Он их выпускает!

– Надо бежать, – тихо произнес Бенджи.

– Чего вы ждете, доктор Брамбергер? Возьмите образец! – приказал Теннисон.

Брамбергер взял чашку Петри и нервно поднес ее к красному медлительному потоку.

– Вот оно! – провозгласил Теннисон, протягивая руку над Цави. – Вот ради чего мы трудились так долго и усердно, Брамбергер!

Спина Цави выгнулась дугой, ее голова повернулась в сторону. Глаза Цави уже не щурились. Они широко распахнулись… и были кроваво-красными, из них сочилась красная слизь…

Брамбергер закричал, уронил чашку и быстро попятился от Цави, когда та села; голова, плечи, руки девушки дергались.

А потом молодое тело начало извиваться… и кричать. Теперь, когда паразиты нашли знакомого хозяина, они пытались перебраться в других. В людей.

Мое сердце бешено заколотилось. Цави стала носителем паразитов. Теннисон прав. Это действительно случилось. Мы опоздали.

– Детка… – тихо произнес Бенджи, осторожно таща меня назад.

Я кивнула, попятилась, стараясь не привлечь к себе внимания резким движением.

Мы осторожно вышли и направились к лестнице, несмотря на ужасающие крики, доносившиеся из пластикового помещения.

– Черт… – Я уставилась на огромный обломок бетона, загородивший лестницу, и повторила, стараясь не закричать: – Черт…

– А другой дороги на крышу нет?

Я нервно сглотнула:

– С той стороны. Лифт.

– Дела… – буркнул Бенджи и потянул меня к лифту.

Он нажал кнопку вызова.

Я покачала головой:

– Не могу.

– Что? – Бенджи повернулся ко мне.

Пронзительные крики стали громче.

– Я не езжу в лифтах. Не могу… – Я дышала все тяжелее, тревога возрастала по мере того, как приближался лифт.

– Но я с тобой. Мы не можем здесь оставаться.

Двери лифта открылись. Я заглянула внутрь.

– Может, есть какое-нибудь окно. Я могу забраться на крышу…

Бенджи сунул ногу между дверями лифта, не давая им закрыться, и обнял меня за плечи.

– Всего один этаж!

– Моих родителей убили, Бенджи. Люди, что напали на них, они… они работали на тайный отдел ЦРУ, на «Великую дюжину». Они вошли в гостиничный лифт вместе с нами, приставили пистолет к моей голове и заставили родителей пойти в наш номер, а там изнасиловали мою лучшую подругу и мучили нас, а потом бросили умирать. Я с тех пор ни разу не входила в лифт.

Я пыталась втянуть воздух, но не могла. Мысль о том, что придется войти в эту коробку, приводила в ужас.

– Рори, мне необходимо, чтобы ты пошла со мной… немедленно!

Но Бенджи смотрел не на меня, а куда-то за мою спину.

Я обернулась – и увидела Цави. Она дергалась всем телом. Красная слизь выползала из ее носа, глаз, ушей… Я закричала и попятилась.

Бенджи нажал кнопку, вскинул пистолет и стрелял в Цави, не давая ей приблизиться, пока не закрылись двери.

Лифт со скрипом двинулся вверх, а Бенджи одной рукой прижал меня к себе, а другой держался за перила древнего сооружения.

– Прости, – сказал он. – Наверное, это не лучшее из начал.

– Ты только дай мне выбраться отсюда, черт побери, – пробормотала я, изо всех сил стараясь держать себя в руках.

Двери раздвинулись, и в лицо ударил горячий ветер.

Бенджи увлек меня на крышу. Я упала на колени и зарыдала так, как не рыдала с момента, когда осознала, что смерть моих родителей и Сидни не была чудовищным ночным кошмаром.

Бенджи наклонился, подхватил меня на руки и побежал по крыше к Саю и Аполлонии; они согнулись над металлической коробкой.

Взрыв осветил поле в миле к востоку от нас. Мое лицо опалило жаром. Волосы бросило в глаза порывом горячего ветра.

Сай выпрямился, коснулся руками моих щек. И хмуро посмотрел на Бенджи.

– Она ранена? – прокричал он сквозь завывание огня.