Эрика Йохансен - Королева Тирлинга (ЛП)

― Вы знали обо всём, когда приехали за мной?

― Нет.

― Почему же они мне ничего не рассказали?

― По той же причине, по которой и я ничего вам не рассказывал: чтобы уберечь вас от страданий. Поверьте мне, они поступили достойно. Куда бы леди Глинн и Барти ни пошли, как бы хорошо ни спрятались, из-за них над вами всегда бы висела угроза.

― Почему?

― Они воспитали вас, Леди. Они знали о вас многое, недоступное другим: что вам нравится и не нравится, что вами движет, какие у вас слабости, какая вы на самом деле.

― И кому какая от этого польза?

― Леди, именно такая информация и ценна для врагов. Я сам всегда стараюсь раздобыть такие сведения, чтобы подкупить шпионов и посеять хаос. Важнее всего иметь рычаги давления. А если бы ваших опекунов схватили, потребовали бы у вас за них выкуп, угрожали бы им? Что бы вы готовы были отдать?

У Келси не было ответа. Она не могла смириться с тем, что больше никогда не увидит Барти. Она подумала о своём кресле, о Месте Келси, которое стояло прямо под солнечными лучами, проникавшими через окно коттеджа. Слёзы потекли с удвоенной силой, обжигая её глаза подобно кислоте.

― Леди Глинн изучала историю до Переселения, а Барти служил в Страже Королевы. Они знали, на что шли, когда я привёз вас к ним домой восемнадцать лет назад.

― Вы же сказали, что ничего не знали!

― Я нет, Леди, но они знали. Слушайте внимательно, я не буду повторять эту историю дважды. – Булава на мгновение задумался и затем продолжил. – Восемнадцать лет назад я подъехал к тому коттеджу в лесу Реддик, вы были привязаны к моей груди. Шёл сильный дождь: мы три дня подряд были в дороге, и всё это время лило как из ведра. Я кое-как смастерил непромокаемую перевязь, чтобы нести вас, но всё равно к концу пути вы промокли до нитки.

Несмотря на охватившее её горе, Келси поинтересовалась:

― Я плакала?

― Ни капельки, Леди. Вы просто влюбились в эту перевязь. Ожог на вашей руке все еще заживал, но все то время, что мы были в пути, вы ни разу не заплакали. Только однажды мне пришлось вас успокаивать, потому что вы начали смеяться.

― Когда мы добрались до коттеджа, дверь открыла Леди Глинн. Вы немного раскричались, когда я отстегивал вас от перевязи. Я всегда думал, что даже тогда вы каким-то образом узнали, что наша поездка окончена. Но когда я передал вас Леди Глинн, вы мгновенно успокоились и заснули у нее на руках.

― Карлин держала меня?

Это казалось таким маловероятным, что Келси задумалась, а не сочинил ли Булава всю эту историю.

― Это так, Леди. Барти предложил мне поужинать, к явному неудовольствию своей жены, и мы сели за стол. К концу трапезы я мог видеть, что Барти уже влюбился в вас, это было ясно по его лицу.

Келси закрыла глаза, почувствовав, что еще больше слез текут из-под закрытых век.

― Когда мы закончили есть, Барти предложил мне остановиться у них на ночь, но я хотел уйти, пока дождь ещё шёл и мог скрывать мои следы. Подготовив свою седельную сумку, я зашёл в дом, чтобы попрощаться с ними, и увидел вас троих в парадной комнате. Думаю, они и забыли, что я все еще был там. Они не видели ничего, кроме вас.

Желудок Келси медленно и болезненно сжался.

― Барти сказал: «Дай мне подержать ее». Тогда Леди Глинн передала вас ему, а затем ― я никогда этого не забуду ― сказала: «С этих пор это будешь ты... любовь должна исходить от тебя».

― У него был не менее озадаченный вид, чем у меня, пока она не пояснила: «Это наша великая миссия, Барти. Детей нужно любить, но их также следует держать в строгости. Только начнёшь потакать ей во всём, и она станет такой же, как её мать. Она должна ненавидеть одного из нас, хотя бы немного, чтобы потом с лёгкой душой уйти отсюда и не оглядываться».

Келси закрыла глаза.

― Они знали, Леди. Они всегда знали. Они принесли себя в жертву, и вы должны оплакивать их, но вам также следует и уважать их за это.

Келси зарыдала, радуясь, что Булава не пытался утешить её или уйти. Он просто сидел рядом с ней, обхватив руками колени и не сводя взгляда с Кэдделла, пока её рыдания не перешли в резкие всхлипы и затем в медленные вздохи, со свистом прорывавшиеся через её горло.

― Вам лучше пойти поспать, Леди. Мы завтра рано поедем.

― Я не смогу уснуть.

― Попытайтесь, и я не стану сильно ругать Пэна за то, что он позволил вам улизнуть.

Келси хотела было сказать ему, что Пэн её волнует меньше всего, но передумала. На обратном пути вся её злость на молодого стражника испарилась. Она поняла, что это была лишь бессмысленная детская обида... Такие обиды всегда разочаровывали Карлин.

Оперевшись рукой на плечо Булавы, девушка встала и вытерла лицо. Но отойдя на пару шагов, она обернулась.

― Что вы потеряли, Лазарь?

― Леди?

― Вы сказали Мёрну, что все вы чего-то лишились. Что же потеряли вы?

― Всё.

Келси содрогнулась от горечи в его голосе.

― Но сейчас у вас уже что-то есть?

― Да, Леди, и я ценю это. Идите спать.

Глава 14

Королева Тирлинга

Переводчики: Vitalist.

Вот и Тирлинг, а вот и Мортмин:

Первый чёрен, и красен второй,

Один соткан из света, другой – изо тьмы,

Один для живых, и для мёртвых другой.

Вот Королева Глинн, вот и Красная:

Одна из них уйдёт в забвенье.

Ударит Леди по Ведьме ужасной:

Первой – триумф, второй же – паденье.

— детская считалка, популярная во времена

Срединной Тирской Империи

Д

ва дня спустя случилось нечто странное.

Келси сидела за письменным столом в библиотеке, переписывая один из томов отца Тайлера по истории. Сам отец Тайлер сидел рядом с ней и тоже усердно переписывал. Булава привёл четырёх писарей, но по скорости письма они явно уступали Королеве и священнику, которые в дни прихода последнего часто садились вместе и свободно беседовали за работой. Келси никогда бы не подумала, что ей будет приятно общество служителя Церкви, но именно такое ощущение и создавалось, и наверняка она чувствовала бы себя так же, если бы раньше ей было позволено ходить в школу.

Отец Тайлер очень много знал о Переселении, что было особенно ценно для девушки, поскольку это событие не выходило у неё из головы с момента возвращения из Аргайва. Что же чувствовали тирские утописты, бросая вызов самому яростному океану, какой можно было себе представить, и не зная, достигнут ли они когда-нибудь суши и была ли вообще где-нибудь суша? По словам священника, когда волны опрокинули Белый корабль, в воде остались выжившие: врачи и медсёстры, ожидавшие, когда их спасут. Но из-за штормовой погоды и жутких волн другие корабли не могли повернуть, подчиняясь лишь воле стихии. Им пришлось бросить выживших, бросить всех этих людей, которые поначалу ещё боролись с океаном, но затем медленно уходили под воду. У Келси стояла перед глазами эта картина, она даже снилась ей: надвигающаяся ледяная вода, бороться с которой всё тяжелее и тяжелее, остальные корабли, растворяющиеся за горизонтом на пути к новому миру. К Тирлингу.