Эрика Йохансен - Королева Тирлинга (ЛП)

― Со временем ты поймешь, ― сказала Карлин, сжимая руку девушки, ― Ты поймешь, почему все это было необходимо. Остерегайся прошлого. Будь управленцем.

Даже сейчас Карлин не пожелала выразиться ясно. Келси всегда знала, что Карлин не выбрала бы её себе в ученицы, что она разочаровывала Карлин своим своенравием и легкомысленным отношением к той огромной ответственности, которая лежала на её плечах. Келси высвободила свою руку, быстро посмотрела на Барти, и её раздражение прошло. Она плакал, не таясь, и дорожки слёз блестели на его лице. Келси почувствовала, что снова готова расплакаться, но вместо этого взяла поводья и повернула свою лошадь к Кэрроллу.

― Теперь мы можем ехать, капитан.

― Как скажете, Леди.

Он встряхнул поводья и поехал вниз по тропинке.

― Вы все, встаньте в квадрат вокруг Королевы, ― крикнул он через плечо.

― Мы будем ехать до заката.

Королева. Снова это слово. Келси пыталась думать о себе как о королеве и попросту не могла. Она ускорила шаг, чтобы поравняться со стражей, намеренно не оглядываясь. Она обернулась только раз, сразу перед поворотом, и нашла глазами Барти и Карлин, которые все еще стояли в дверях коттеджа и смотрели, как она уезжает, напоминая ей семью старого дровосека из одной давно забытой сказки. Затем они скрылись из виду за деревьями.

Кобыла Келси на поверку оказалась довольно крепкой и уверенно скакала по неровной местности. У жеребца Барти всегда были с этим проблемы в роще; Барти сказал, что его конь был аристократом и всё, кроме прямой беговой дорожки, было ниже его достоинства. Но даже на жеребце Келси никогда не отваживалась отъезжать от коттеджа более, чем на несколько миль. Это было распоряжением Карлин. Всякий раз, когда Келси с нетерпением начинала говорить о том, что находится во внешнем мире, Карлин навязывала ей необходимость в скрытности и напоминала ей о важности унаследованного ею титула Королевы. Карлин не выносила страха неудачи, который проявляла Келси. Карлин и слышать не хотела ни о каких сомнениях. Задача Келси состояла в том, чтобы учиться и быть довольной вдали от детей, других людей, вдали от внешнего мира.

Однажды, когда Келси было тринадцать, она как всегда поехала в рощу на жеребце Барти и заблудилась в незнакомом лесу. Она не запомнила, сколько деревьев и ручьев она прошла. В итоге она стала ездить по кругу и уже собиралась заплакать, как вдруг посмотрела на горизонт и увидела дым, идущий из трубы, в ста футах от нее.

Подъезжая, она заметила коттедж, не такой богатый, как у Барти или Карлин, и сделанный не из камня, а из дерева. Перед коттеджем двое мальчиков помладше Келси играли воображаемыми мечами, и она наблюдала за ними долгое время, ощущая осознание того, что они были абсолютно по-разному воспитаны. До этого момента она не задумывалась, что дети могут жить как-то по-другому. Одежда мальчиков была потрёпанной, но их рубашки с короткими рукавами, едва закрывавшими плечи, выглядели удобными. Келси было дозволено одевать лишь рубашки с высоким воротником и длинными рукавами из плотной ткани, чтобы у прохожих не было возможности увидеть её руку или ожерелье, снимать которое ей было запрещено. Она подслушала их болтовню и поняла, что разговаривать они умеют только на языке Тирлинга; ни одного из них не усаживали каждое утро заниматься грамматикой. И хотя была уже середина дня, они не были в школе.

― Ты Морт, Эмметт. Я Тир! ― провозгласил с гордостью старший мальчик.

― Я не Морт! Морт маленький! – закричал тот, что помладше. – Мама говорила, что ты должен иногда позволять мне быть Тиром!

― Прекрасно. Ты Тир, но я использую магию!

Посмотрев некоторое время на этих мальчиков, Келси осознала разительное отличие, привлёкшее её внимание: эти дети были друзьями. Она находилась от них всего в пятидесяти ярдах, однако дружеские отношения между ними дали ей понять, насколько далека она от них: возможно, так же далека, как луна от земли. Это ощущение отдалённости ещё больше усилилось, когда их мать, пухлая женщина без намёка на величавую красоту Карлин, вышла на улицу, чтобы позвать их к обеду.

― Ох! Мартин! Идите умываться!

― Нет! ― ответил младший, ― Мы ещё не закончили.

Тогда, подобрав палку из вязанки дров на земле, мать ворвалась в их игру и атаковала обоих мальчиков, которые хихикали и визжали. Наконец, мать остановила своих сыновей, притянула их к себе и пошла в дом, не выпуская их из объятий. Сумерки сгущались, и хотя Келси понимала, что ей следует найти дорогу домой, она не могла перестать думать о только что увиденной сцене. Карлин не выказывала тёплых чувств даже к Барти, и лучшим, на что Келси могла надеяться, была улыбка. Да, она была наследницей трона Тира, и Карлин постоянно твердила ей, что это великая честь и большая ответственность. Но всё то время, пока она ехала домой, Келси не могла отделаться от чувства, что у этих двух детей было нечто большее, чем у неё.

К тому моменту, когда она наконец добралась до дому, обед уже закончился. Барти и Карлин были обеспокоены; Барти немного поругался, однако Келси смогла заметить облегчение в его лице, и, прежде чем отправить девушку наверх в комнату, обнял ее. Карлин лишь пристально посмотрела на Келси, а затем сообщила, что все привилегии, касаемо библиотеки, отменены на неделю. В ту ночь Келси лежала в постели, пораженная открытием, что она была чрезвычайно, чудовищно обманута. До этого дня Келси по-настоящему не думала о Карлин, как о своей приемной матери. Но теперь она понимала, что у нее вовсе нет матери, только холодная пожилая женщина, которая лишь требует, но не даёт ничего взамен.

Два дня спустя Келси снова нарушила запрет Карлин, в этот раз намеренно, рассчитывая снова найти тот коттедж в роще. Однако на полпути она сдалась и повернула обратно. Непослушание не радовало, а страшило её; ей казалось, что Карлин наблюдает за ней. Келси больше никогда не пересекала границу и не выходила во внешний мир. Весь свой опыт она приобрела в роще вокруг коттеджа, в которой она знала каждый дюйм уже к десяти годам. Сейчас, на пути в дальние леса в центре отряда стражников, Келси украдкой улыбалась и пристально вглядывалась в прежде неизвестную ей местность.

Они ехали на юг через густую чащу леса Реддик, растянувшегося на сотни квадратных миль в северо-восточной части страны. Повсюду были тирлингские дубы, некоторые из которых достигали пятидесяти или шестидесяти футов в высоту, образуя зелёный свод над путниками. Келси также заметила несколько растений из подлеска, которые были ей незнакомы. Ветки были похожи на ползучий корень, который использовался как антигистаминное средство и был незаменим в приготовлении припарок. Но здешние листья были более длинными, скрученными и зелёными с красноватым оттенком, указывающим на ядовитый дуб. Келси старалась не ехать через листву, но в некоторых местах это было невозможно; чаща становилась гуще по мере спуска по склону. Тропа была уже достаточно далеко от них, но Келси думала, что пока они едут по шуршащему золотому ковру из опавших дубовых листьев, их услышит кто угодно.