Шелли Крейн - Нареченные

– Калеб, мог бы растрястись и пораньше. Время, парень.

– Извини, неожиданно прилетели родители.

– Правда? Тогда привет Джен, только смотри не забудь. А этот котеночек все еще не занят?

– Заткнись, малый, – оборвал его Калеб, притянул меня к себе и указал на кожаный диван в углу. – Ты помнишь Мэгги?

– Еще бы, – Зеке посмотрел на меня и подмигнул. – Разве забудешь человека c таким сладким, вкусным именем Мэгги.

– А вот и остальные ребята. – Калеб пошел вдоль оркестра, но я знала, что ни одного имени не запомню. – А это Мэгги.

– Привет, Мэгги. Приехала подпеть? Можешь посидеть у меня на коленках, – игриво окликнул меня один из ударников, и все расхохотались.

Ну, почти все.

– Хватит. Давайте репетировать, – рявкнул Калеб и потер руки, разминая пальцы.

Он выбрал зеленый бас и немного побренчал, прежде чем Зеке начал разогревать голос, прочищая горло и издавая при этом невероятные звуки. Можно было подумать, это какой-то безумный. Потом он встряхнулся, надул губы и произнес:

– Я готов.

И Калеб на низкой ноте открыл концерт.

Я как зачарованная следила за его пальцами. Он двигал ими быстро, и все получалось. Зеке взял микрофон, обмотал вокруг шеи лиловый шарф и во все горло запел свою интерпретацию песни группы «Чикаго», затем перешел к композиции «Семь народных армий» «Белых Полос». Они сыграли также несколько своих оригинальных вещей. Я попыталась разобрать, о чем они, но так и не смогла.

Во время исполнения одной такой песни Калеб обернулся ко мне и улыбнулся. Он продолжал играть, ни разу не сбившись, а сам ловил взгляд моих глаз и расплывался в своей широкой улыбке, от которой замирало сердце. Потом он подмигнул, и от радостного трепета я застыла как зачарованная. Он был одет в потертые джинсы, простую, без рисунка, белую футболку, на ногах вьетнамки. На голове курчавилась копна спутавшихся кудрей, и за время, что мы пробыли в Калифорнии, он загорел еще больше. Я закусила губу, вдруг вспомнив, что этот прекрасный парень принадлежит мне.

Его улыбка сделалась еще шире, насколько это было возможно, и он послал мне мысленную картинку, как целует меня чуть ли не до бесчувствия на подушках качелей на крыльце. Это было уже не видение, а воспоминание. От удивления у меня приоткрылся рот, и я взглядом побранила его за то, что он тогда сделал. Он молча рассмеялся, еще раз подмигнул и повернулся к Зеке, который двигался к нему расслабленной в стиле шимми походкой.

Часа за два они прошлись по всему репертуару, то и дело громко пререкаясь и обвиняя друг друга в том, что один из них фальшивит. Я старалась прятать улыбку. Они вели себя как девчонки-подростки! Зеке то и дело промокал лицо зеленым полотенцем и прикладывался к охлажденной воде из мини-холодильника, что не мешало ему ежеминутно покрикивать на других за то, что они спят на ходу и не «чувствуют музыки».

Он как с цепи сорвался.

– Эй, Мэгги, – окликнул меня один из ударников, проходя мимо и остановившись у дверей. – Ты откуда?

– Теннесси.

– А, так вот где Калеб подцепил тебя. А я подумал сначала, что так, пляжный зайчик.

– Боюсь, это не так.

– Значит, ты учишься вместе с ним?

– Еще нет. Начинаю осенью.

– Очень жаль, – протянул он.

– Почему же?

– Ты потратишь свое время на пошлое промывание мозгов правительством. Подумай об этом. Куда идет страна в последние шестьдесят лет? В яму, вот куда! – От его велеречия у меня округлились глаза. – Мы катимся к социалистическому обществу, мой друг. И тогда всеми нами будет заправлять Большой Брат. Думаешь, сейчас плохо? Погоди, скоро нельзя будет сунуть в рот бургер без того, чтобы Большой Брат не знал, положил ли ты на него соленый огурец.

Калеб быстро подскочил к нам и, наклонившись поближе, громко прошептал:

– Осторожно, Спенс, нас могут слушать.

– Да ладно, парень! – он оттолкнул Калеба и насмешливо произнес: – Думаешь, это так?

Калеб подхватил меня за руку и, посмеиваясь, повел к джипу. Спенс, однако, не успокоился и закричал нам вслед:

– Я говорю правду, Мэгги! Не ходи в колледж. Если пойдешь – значит, шагнешь к своему концу!

– О чем это он? – спросила я Калеба, когда мы усаживались в машину.

– Теория заговора, – рассмеялся Калеб и тронулся с места.

– А-а… Да, вы, ребята, звучали просто шикарно.

– Правда? А я чувствую себя каким-то дураком, что согласился на все это. Они… они для меня чересчур эксцентричные. Мне просто хотелось поиграть.

– У тебя здорово получается, – заверила я и погладила его руку на рычаге переключения скоростей. – Кому какое дело? Это всего-навсего одно представление, и к тому же ты получишь удовольствие.

– Да, ты права. Надо немного расслабиться. А какая песня тебе понравилась больше всего?

– Э… та, о солнце, от которого закипает океан. – Калеб расхохотался. – Ты чего?

– Зеке написал ее о своей кошке.

– О своей кошке, – растерянно повторила я.

– Ну да. Она сбежала, прелесть моя.

– Я тоже сбегу, – тихонько прошептала я, отчего он расхохотался еще сильнее.

Когда мы подъехали к дому, света не было ни в одном окне. На небе полумесяц. Я посмотрела на него, сравнивая с фамильной татуировкой семьи Джейкобсон, которую каждый из ее членов носил на внутренней стороне запястья. И в который раз в душе шевельнулась зависть. Я тоже хотела такую. Когда-нибудь она у меня будет, даже если придется упрашивать бабушку.

– Ты идешь, малышка? Вид на луну из окна нашей спальни не хуже, – Калеб пальцем поманил меня к себе.

Мы подошли к самому крыльцу, когда услышали знакомый смех. Я зашла за заднее крыльцо и увидела в бассейне Амбер и Кайла. Он пытался заставить ее замолчать, посматривая на окна, чтобы убедиться, что никто не проснулся. В душе у него шла борьба. Он хотел остаться с Амбер в бассейне – какой парень не хотел бы – и в то же время втайне опасался, что об этом узнают дядя и тетя. А в голове у Амбер крутились такие откровенно грязные мысли, что я, не раздумывая, отключилась от нее, только с досадой крякнув: – Фу-ты!

– Все то же самое, – бросил Калеб и потянул меня за руку в дом. – Какой же идиот Кайл, – прошептал он, когда мы проходили темными комнатами.

Когда мы вошли в нашу комнату, которая иначе называлась гостиной, Калеб отвернулся, чтобы я могла переодеться в пижаму. Точнее, в его футболку и боксерские трусы. Знаю, что выглядела очень странно. Это пугало даже меня, ведь мы были знакомы только две недели. Две недели – и все! Но я уже чувствовала себя готовой испытать что-то новое, неизведанное. И предвкушение было так необычно и волнующе… Никогда еще я так не радовалась тому, что стала запечатленной Калеба.

А вот… замужество, совместная жизнь, дети и общий счет в банке – это нечто иное.