Робин Хобб - Кровь драконов

– А кто из хранителей вызовется командовать кораблями? – с улыбкой осведомилась она.

– Пока не соображу. Рапскаль смог бы. С некоторых пор он ищет какое-то дело, а это было бы лучше, чем те дикие вещи, которые он вытворял.

Элис нахмурилась.

– Мне кажется, ты выдаешь желаемое за действительное. Он бы прекрасно справился с любой задачей, однако воспоминания камней его действительно изменили. Теперь он может говорить только о том, что надо уничтожить угрозу драконам. Положить ей конец раз и навсегда. Думаю, он не осознает, насколько далеко находится Калсида и с каким сопротивлением столкнутся он и Хеби.

– Но ведь с ним будет не только Хеби. Кало рвется им отомстить. Фенте тоже хочет лететь, а еще – Балипер, Сестикан, Дортеан и Ранкулос. И разумеется, Тинталья. Она говорит, что когда она немного отъестся, то обрушит на них свой гнев.

– А Меркор? – тихо спросила она.

Она подозревала, что если туда отправится золотой дракон, то к ним присоединится и остальная стая.

– Он пока помалкивает. Не представляю, что у него на уме. Кстати, Рапскаль постоянно подзуживает хранителей. Ты ведь в курсе, что они нашли оружейную?

– Да.

Она не призналась Лефтрину, что обнаружила ее очень давно и не поделилась информацией даже с Рапскалем. Однако это открытие еще сильнее изменило ее взгляд на Старших. Боевые приспособления для драконов были в основном декоративными, но на сбруях имелись крупные кольца, к которым, наверное, прикрепляли себя древние всадники. Элис предположила, что утверждение Синтары о том, что люди якобы никогда не ездили на драконах, опровергнуто. Но синяя королева, в свою очередь, заявила, что нести Старшего в бой – это не то же самое, что ходить под седлом, как осел. Она решила, что дракон использовал Старшего в качестве дополнительного оружия, а не служил человеку боевым – конем.

На вбитых в каменные стены крюках были развешаны доспехи. Они имитировали чешую драконов как уложенными внахлест пластинами, так и расцветкой. Деревянные древки копий давно истлели, луки и колчаны со стрелами оставили после себя на полу лишь слабые силуэты праха. Однако там оказались и другие вещи – позеленевшие от старости бронзовые и железные орудия, пропитанные Серебром. Хоть Элис и догадывалась об их боевом предназначении, но опознать не могла.

– Юноши примеряли латы и шлемы так, как Джерд меряет драгоценности, – посетовал Лефтрин. – Они совершенно не понимают, что с ними делать. Но если Рапскаль, Кало и Тинталья и дальше будут их подзадоривать, то они наверняка очень скоро узнают все на своей шкуре.

Элис печально вздохнула. Ей не хотелось задумываться о подобной перспективе.

– Что ж… Но если бы ты выбирал капитанов для двух кораблей, кого бы ты предпочел учить?

– Думаю, Харрикина. Он надежный. Может, Алума. Парнишка способный и сообразительный.

Она опустила голову, чтобы спрятать ухмылку, вызванную его словами. Похоже, он не мог представить, что Скелли умело командует экипажем. Однако следующая реплика Лефтрина вызвала у нее изумление.

– Но ведь на роль капитана может вызваться вовсе не хранитель!.. Драконы оставляют им довольно мало свободы. Что, если командование примет Хеннесси? Или Скелли, когда поднаберется опыта…

– Так много перемен! – воскликнула она. – Придется выполнять регулярные грузовые рейсы, пока Кельсингра не начнет себя обеспечивать. А потом, возможно, мы будем продавать мясо и зерно Дождевым чащобам. Новые поселенцы в Кельсингре… Конечно, им следует понимать, чем они рискуют, но Тилламон права. Найдутся люди, которые захотят приехать сюда и начать новую жизнь. А нам понадобятся их навыки. Фермеры и кузнецы, пекари и горшечники, плотники… Но они приедут. Людям редко выпадает шанс начать все с начала.

– Не слишком часто, – согласился Лефтрин и помолчал, а потом неожиданно выпалил: – Будь моей женой!

Она внимательно посмотрела на него, удивляясь внезапному повороту разговора.

– Не могу, Лефтрин. Пока наш брачный контракт не будет официально расторгнут, я по-прежнему заму…

– Не говори, будто ты замужем за ним! Пожалуйста, не надо! Мне больно слышать от тебя такие слова. – Лефтрин протянул руку через стол и прижал кончики пальцев к ее губам. Его серые глаза смотрели на нее очень серьезно. – Мне наплевать на то, что болтают в Удачном или еще где-нибудь. Он нарушил условия контракта с самого первого дня. Он вообще не собирался его выполнять – и в таком случае разве ты можешь считаться его женой? Будь моей, Элис. Я уже твой. Я хочу называться твоим мужем. Выходи за меня замуж здесь, в Кельсингре. Начни со мной новую жизнь. Забудь про Удачный, его правила и контракты!

Она покраснела.

– Ты не хочешь заключить брачный контракт?

– Мне он не нужен. Если хочешь, то придумай его, напиши все, что пожелаешь, – и я подпишу. Я не стану его читать, потому что любые твои условия меня полностью устраивают. Мне не нужны ни бумаги, ни официальные документы, ни что-то еще. Мне нужна только ты.

– С чего это ты вдруг? – Элис растерялась.

Он покачал головой:

– Я знал, что Гест существует и ты ему принадлежала. Были моменты, когда я чувствовал себя вором. А однажды Седрик за меня взялся и заявил, что я своей любовью испорчу тебе жизнь. Заставил меня чувствовать себя эгоистом из-за моего влечения к тебе.

– Мне кажется, что это было в другой жизни, – тихо произнесла она. – Нас волновали странные и глупые вещи!

– А теперь они тебя не тревожат? Не беспокоят сплетни Геста, которые он распустит о тебе, когда вернется в – Удачный?

– После слов Седрика? Нет. Подозреваю, что Гест постарается говорить как можно меньше и надеяться, что другие поступят так же. А перед его отъездом я попрошу его аннулировать контракт. Можно будет составить документ здесь, и свидетелей в Кельсингре найдется более чем достаточно. Все пройдет тихо. Я отправлю объяснения родным, и пусть он сам разбирается с остальным. – Она перевела дыхание и посмотрела на него ясными глазами. – Я с ним покончила, Лефтрин. Ты во мне сомневаешься?

– Мне никогда в жизни не было так плохо, как в тот момент, когда он назвал тебя своей милой, – сказал он порывисто. – Мне хотелось вырвать ему язык. Я бы порвал Геста голыми руками на кусочки и скормил все Плевку.

Он говорил с тихой горячностью, какой она прежде никогда от него не слышала.

– Любимый! – воскликнула она, разрываясь между изумлением и смехом.

– Он тебя испугал. Я это видел, чувствовал. Я мог запросто уничтожить то, что способно было тебя устрашить.

– Я сама себя испугала. Давала ему власть, которой он не имел. Гест остался в прошлом. – Она грустно улыбнулась. – Все кончено, Лефтрин. Окончательно и бесповоротно. – Она поднялась на ноги, обогнула стол, замерла позади него, обняла его за шею и прошептала Лефтрину на ухо: – Я предвкушаю, как поплыву с тобой.