Робин Хобб - Кровь драконов

Рапскаль устремил на Тимару сияющие синие глаза.

Она покраснела. На его губах расцвела улыбка. Он поднял руку и поманил ее пальцем.

– Нет, – сказала она. – Я хочу, чтобы ты ушел из моей комнаты, Теллатор.

– Тимара, прошу тебя! Я знаю, что проявил резкость по отношению к тебе. Но это было необходимо. Подумай, что случилось бы, если бы я не настоял на том, чтобы ты спустилась в колодец. Дело ведь не только в том, что ты нашла для нас Серебро. Ты обрела себя. Ты заново поняла, кем ты должна быть, какой храброй ты оказалась…

– Прекрати! – отрезала она и взяла мешочек, лежащий на туалетном столике. Тимара открыла его и достала оттуда ожерелье с лунной подвеской. Оно засветилось при ее прикосновении. – Тебе стоит забрать его с собой.

– Оно твое!

– Оно никогда не было моим. Мне оно не нужно. Я не Амаринда и не собираюсь жить ее жизнью.

Он не сдвинулся с места.

– Тебе не обязательно быть Амариндой ради меня. Я действительно любил Тимару – и полюбил ее задолго до того, когда узнал, что в прошлом встретил мою единственную Амаринду.

Тимара пересекла комнату и протянула ожерелье Рапскалю. Он не пожелал взять у нее украшение, и тогда девушка швырнула подвеску ему на колени. Он поймал Тимару за запястье. Она не стала вырываться и произнесла:

– Если ты немедленно меня не отпустишь, я отвешу тебе пощечину.

Он насмешливо фыркнул:

– Попробуй, только в меня тебе не попасть.

Он выпустил ее руку – и она шагнула прочь.

– Ты не Рапскаль, – проговорила она, досадуя на то, что у нее охрип голос. – Рапскаль так себя не вел бы. Рапскаль казался странным и легкомысленным, но еще он был прямым и порядочным. И я его любила. А ты мне безразличен.

Он пристально посмотрел на нее.

– Я всегда был Рапскалем, – отчеканил он.

– Возможно. Но теперь ты стал кем-то другим. Рапскаль никогда бы не разговаривал со мной подобным тоном. Он бы не прибегал к обману и не принуждал, манипулируя эмо-циями…

– Люди меняются, – перебил он ее.

Она ничего не ответила. У нее к глазам подступали слезы, но она не желала плакать в присутствии Теллатора. Рапскаль понял бы, что она оплакивает потерю друга. Теллатор увидит в этом обычную женскую слабость. У нее оборвалось сердце, когда она поняла, что в ней достаточно от Амаринды – ведь она уже может предугадать, как именно он будет реагировать на ее слезы.

– Ошибаешься. Рапскаль впустил тебя в свою душу – и ты впитал его сущность. Но если бы он не прикасался к тому камню, то никогда не стал бы тобой. Он бы вырос и изменился, но…

– Что за чушь! – Юноша захохотал. – Ты намекаешь на то, что мне следовало расти и изменяться лишь так, как хотелось бы тебе? Я что – растение, которое надо обрезать, формировать и держать в горшке? Я, по-твоему, должен быть тем, кого ты могла бы полностью контролировать, кому диктовала бы свои условия? А где справедливость? Что за любовь у тебя ко мне, раз она требует, чтобы я навсегда оставался Распскалем? Если бы ты никогда не ухаживала за драконом, то не была бы той женщиной, какая ты сейчас. Значит ли это, что твоя собственная трансформация плоха для тебя? А ты могла бы вернуться назад – к той прежней Тимаре, которой была в день нашего отбытия из Кассарика?

– Нет, – признала она с судорожным вздохом.

Его слова были похожи на камнепад. Рапскаль сыпал доводами, выстраивая свою логику с такой стремительностью, что к тому моменту, когда она находила отсутствие логики в одной его мысли, он уже успевал опередить ее и наслаждался своей правотой.

– Я все отдала бы за то, чтобы поговорить с тем Рапскалем, который пришел сюда со мной! – выпалила она. – Мне хотелось бы обнять его в последний раз! Сейчас я поняла, что больше никогда его не увижу, независимо от того, вернешься ты или нет.

Он раскрыл объятия.

– Я здесь, Тимара, и я с тобой. Но ты отказываешься расти. Ты мечтаешь остаться той девчонкой, которая шныряла в кронах деревьев и выполняла правила, которые ей диктовал отец. Твои родители принимали за тебя все решения, а когда ты оказалась одна, ты все равно не можешь оторваться от них и нести за себя ответственность. Ты боишься любых перемен, Тимара. Однако то, что не изменяется, умирает. И даже после смерти этот процесс не прекращается. Но ты требуешь невозможного. А если ты и дальше будешь такой упрямой, то мне тебя не переубедить. Твои друзья вырастут – а ты будешь коротать время в своем жалком прошлом. С тобой это уже происходит: ты всегда в стороне и держишься особняком. Почему, Тимара? Неужели ты предпочитаешь одиночество? Ты возмущалась тем, как к тебе относится Джерд, но чего ты могла ожидать? Она приняла новую жизнь. А ты – нет.

Противные, болезненные слезы все-таки пролились. Она знала, что он искажает факты и говорит неправду, но чувствовала себя оскорбленной. Зачем он ранит ее? Она слабо махнула рукой и решила больше не спорить с Теллатором. Это же абсолютно бесполезно.

– Ты его утопил! – прошептала она тихо и яростно. – Ты его затащил в омут и утопил.

Юноша укоризненно покачал головой, и взгляд его стал жестким.

– Тебе хотелось бы, чтобы я был глупым и юным, да? Трещал бы, как безмозглая белка, держал тебя за ручку, бегал с тобой по берегу реки и никогда не думал о тебе как о женщине, а о себе – как о мужчине? Нет, мне это не нужно! Остальные хранители начинают уважать меня и моего дракона. Прислушайся к себе, Тимара! Чтобы добиться твоей любви, я должен остаться смешным идиотом Рапскалем, хранителем глупой пузатой Хеби. Вот чего ты хочешь?

Его голос буквально втаптывал ее в землю.

– Я имела в виду совсем другое! – пролепетала она. – Ты все искажаешь.

– Нет. Я просто заставляю тебя видеть вещи такими, какие они есть. Тебе нужна любовь придурковатого мальчишки, неумехи, мишени для шуток? Или любовь мужчины, умелого человека, способного тебя защитить и накормить?

Она замотала головой, ощущая себя беспомощной перед его напором.

– Прекрати унижать Рапскаля! – Казалось, она умоляет чужака, чтобы он перестал высмеивать ее друга. Пусть все закончится! Ей хотелось, чтобы он ушел, но еще ей безумно хотелось, чтобы в ее памяти не сохранялось воспоминаний об этой отвратительной, никчемной ссоре. К ней вдруг пришло понимание – ясное, как небо в безоблачный день. – Ты не пытаешься со мной разговаривать. Ты даже не пытаешься уговорить меня быть Амариндой и не добиваешься, чтобы я сегодня с тобой переспала. Ты стараешься сделать мне больно. А знаешь почему? Потому что я не позволила тебе мной управлять. Тот Рапскаль, которого я любила, никогда не стал бы вытворять подобное – ни со мной, ни с кем-то другим.

Его лицо изменилось – и перед Тимарой на миг возник Рапскаль. А потом очертания его скул заострились, взгляд стал насмешливым, и ей показалось, что это была очередная уловка. Рапскаль исчез навсегда. Незнакомый мужчина резко встал. Забытое им ожерелье с лунным ликом упало на пол.