Робин Хобб - Кровь драконов

От Роники Вестрит, представительницы торгового семейства Вестрит, Удачный, – Тому неумехе-смотрителю, который принимает послания в Кассарике.

Клиент требует, чтобы данное послание было вывешено в помещении Гильдии смотрителей голубятен.

Один раз мог быть случайностью. Два – совпадением. Четыре раза – это предумышленный шпионаж. Ты вскрывал все письма, отправленные мне из Кассарика. Вести, которые посылала мне Малта Вестрит Хупрус, приходили с поврежденными печатями или вообще без них. То же относится к недавнему сообщению, отправленному Джэни Хупрус. Нам ясно, что ты нацелен на переписку, ведущуюся между торговыми семействами Хупрус и Вестрит.

Очевидно и то, что ты считаешь нас глупыми и неосведомленными относительно того, как Гильдия ведет отбор голубей и их смотрителей. Заметь, что это сообщение доставит тебе птица из твоей голубятни, за которую отвечаешь именно ты. Хотя в Гильдии отказались назвать твое имя, мне известно, что теперь они осведомлены, кто именно ответствен хотя бы за некоторую часть вскрытых писем. Я написала жалобу против тебя лично, сославшись на отметки колец тех голубей, которые прибывали к нам с испорченными посланиями.

Твои дни в качестве смотрителя сочтены. Ты – позор всех торговцев Дождевых чащоб и семейства, в котором ты родился. Тебе следует стыдиться того, что ты нарушил клятвы верности и секретности. Торговля не может процветать там, где есть шпионаж и обман. Такие люди, как ты, наносят вред нам всем.

– Он выглядит больным! – возмутился герцог.

Канцлер Эллик молча потупился. Конечно, было унизительно, что герцог публично выразил недовольство, но Эллик покорно склонил голову и смирился. Он просто преподнес дар столь важной персоне и не имел права выбора – а правитель испытывал приятное чувство превосходства.

В помещении для частных аудиенций было тепло – а для некоторых из присутствующих, возможно, душно и жарко. Герцог настолько похудел, что постоянно мерз – даже в чудесный весенний день. Огонь трещал в огромных каминах, каменные полы устилали толстые ковры, а стены были завешаны гобеленами. Мягкое одеяние пеленало тощее тело герцога, однако его знобило, хотя на лицах шести охранников-гвардейцев выступил пот. Помимо них, в помещении находились только канцлер и то существо, которое он с собой приволок.

Скованный цепями человек-дракон – Старший, – стоявший перед герцогом, не потел. Он был худой, с запавшими глазами и прилизанными волосами. Эллик оставил на нем набедренную повязку – несомненно, чтобы лучше продемонстрировать его покрытое чешуей тело. Жаль, что его ребра сильно выпирали и заострившиеся колени и локти тоже не добавляли рабу никакого лоска. Его плечо стягивала тугая повязка. Да уж… отнюдь не то великолепное создание, которое ожидал увидеть герцог.

– Я и вправду болен.

Голос раба вызвал у герцога изумление. И дело было не только в том, что чешуйчатое существо вообще могло говорить: голос у него оказался очень выразительным. Вдобавок человек-дракон изъяснялся по-калсидийски. С акцентом, но достаточно понятно.

А Старший тихо прочистил горло, словно доказывая, что не солгал. Он соблюдал осторожность: так обычно действуют те, кто боится, что настоящий кашель, избавляющий от мокроты, будет непомерно болезненным. Этот недуг был герцогу знаком. Затем существо приложило тыльную сторону ладони ко рту, вздохнуло – и подняло глаза, встречаясь взглядом с герцогом. Когда человек-дракон уронил руку, цепи, сковывавшие его запястья, зазвенели. Глаза у него казались человеческими, однако когда его привели в зал, они све-тились, как у кошки, и поблескивали синевой в пламени – свечей.

– Молчать! – рыкнул Эллик на пленника. – Быстро встань перед герцогом на колени!

Он дал волю своей досаде, дернув цепь человека-дракона. Раб пошатнулся, рухнул на пол и едва не повалился ничком.

Шлепнувшись, человек-дракон вскрикнул, с трудом выпрямился и застыл, приняв коленопреклоненную позу. Он покосился на Эллика с ненавистью.

Канцлер замахнулся кулаком, но герцог вмешался:

– Значит, оно способно разговаривать? Не мешай ему, канцлер. Я хочу развлечься.

Герцог понял, что Эллика это не обрадовало. Тем больше оснований выслушать то, что скажет человек-дракон.

Покрытый чешуей человек снова откашлялся, но голос его все равно звучал хрипло. Его любезность была той, что свойственна бедолагам, находящимся на грани безумия. Герцогу были известны эти последние попытки уцепиться за нормальность. Почему отчаявшиеся люди считают, будто логика и правила поведения могут вернуть их к той жизни, которой уже не существует?

– Меня зовут Сельден Вестрит, я из семьи купцов из Удачного. Я – приемный сын семьи Хупрус, торговцев из Дождевых чащоб и певец дракона Тинтальи. Но, возможно, вы уже в курсе? – Он с надеждой заглянул в лицо герцога. Не найдя там никаких подтверждений, он продолжил: – Тинталья избрала меня на служение ей, и я был счастлив. Она дала мне поручение. Тинталья велела мне отправиться в путь и постараться найти других драконов или услышать истории о них. Я согласился. Я присоединился к одной группе торговцев. Я путешествовал из любви к дракону, а они отправились в дорогу в надежде завоевать ее расположение и каким-то образом превратить ее благосклонность в деньги. Но куда бы мы ни приезжали, наши попытки оказывались бесплодными. Многие захотели вернуться, но я был уверен, что мне нельзя сдаваться.

Он еще раз всмотрелся в бесстрастное лицо правителя, надеясь достучаться до герцога, обнаружить сочувствие или интерес. Герцог не позволил своему любопытству хоть как-то проявиться.

– В итоге мои собственные спутники меня предали, – произнес человек-дракон после паузы. – Торговцы отмахнулись от нашей цели. Наверное, они решили, что я спровоцировал их на глупое предприятие, из-за которого они лишились собственных денег и прибыли. В следующем порту они украли все, что у меня было, и продали меня как раба. Мои новые владельцы увезли меня далеко на юг и показывали на ярмарках и базарах, на перекрестках торговых путей. А потом я им наскучил, заболел, и меня опять продали. Меня повезли на север, но наш корабль захватили пираты, и у меня сменились хозяева. Меня купили в качестве уродца, чтобы демонстрировать зевакам. Каким-то образом ваш канцлер разведал обо мне и доставил меня сюда. И теперь я нахожусь здесь в вашем распоряжении.

Герцог хранил молчание. Он вообще ни о чем не догадывался. Надо же, в его покоях появился человек-дракон! На мгновение герцогу захотелось взглянуть на своего канцлера, но он отверг эту идею. Теперь его вниманием завладел раб, покрытый чешуей. Он говорил убедительно, этот «певец дракона». Голос у него был лишенным мелодичности, однако – интонации и обороты показались бы достойными и благородными. Герцог слегка нахмурился, а раб заговорил. В его словах было столько тоски и отчаяния, что герцог даже предположил, что мужчина может оказаться гораздо моложе, чем кажется.