Робин Хобб - Кровь драконов

Ковыляя рядом, лорд Дарген дохнул на Геста винным перегаром. Он схватил Геста за плечо и навалился на него, выругав своего слугу, когда его заплетающиеся ноги запнулись о фальшборт.

– Стой. Стой! – внезапно приказал он Гесту. – Надо отлить. Стой и смотри, удачненский торговец: вот какое оружие есть у калсидийца!

Гест понял, что его господин действительно очень пьян.

Продолжая сжимать плечо Геста, он ковылял вдоль борта, заставляя своего сопровождающего поневоле двигаться вместе с ним. Гест с отвращением отстранился, когда Дарген принялся сыпать похабными замечаниями насчет желания, которое он якобы внушает Гесту, и ехидно прохаживаться насчет малых размеров его члена. Ночь была отнюдь не тиха. Какие-то животные перекликались в ближайшем лесу, а призрачные отблески светящегося мха, свисающего со стволов, превращали деревья в безумные привидения. Желтый свет фонаря, падавший из иллюминаторов, уходил от корабля длинными полосами света на речной поверхности. Краем глаза Гест заметил какую-то рябь на воде. Он присмотрелся, пытаясь понять, что могло нарушить слабое течение между корпусами двух судов. Огромный сверкающий глаз воззрился на него – и быстро был прикрыт веком.

– Драконица! – заорал Гест. – Она прямо рядом с нами! Дракон в реке!

– Идиот! – обругал его Дарген. – Что тебя напугало? Речная свинья? Плывущее бревно? – Лорд Дарген проковылял к Гесту и посмотрел вниз. – Там ничего нет! Только вода – и фантазия труса! – Он схватил Геста за запястье и с неожиданной силой притянул ближе. – Посмотри вниз, удачненский трус! Что ты видишь? Одну только черную воду! Сейчас сброшу тебя туда, чтобы ты сам в этом убедился!

Свободной рукой он сгреб Геста за шиворот и заставил наклониться, перегибая через борт. Гест невнятно заорал, но даже в пьяном виде калсидиец обладал огромной силой. И что еще хуже, прямо напротив Геста сверкающий синий глаз уставился на него из глубины. Остальная часть твари была невидимой, скрытая черной водой, но он прекрасно знал, что на него с ненавистью взирает именно драконица. Взирает – и ждет.

– Вон она! Сами посмотрите, вон там! Видите: глаз! Посмотрите!

Его голос становился все пронзительнее, превращаясь в женский визг.

Калсидиец захохотал пьяно и утробно.

– Отправляешься за борт, удачненец!

Корабль вдруг резко лег на борт. Скрежет крошащегося дерева смешался с резкими криками сидевших на камбузе и отчаянными воплями заложников, запертых в трюме. Гест вцепился в перекладину, испуская нечленораздельный вопль.

Калсидиец отшатнулся от него с криком:

– К оружию! Дракон нас атакует. Убейте ее, убейте немедленно!

Корабль снова накренился – и калсидийца швырнуло на фальшборт. Несколько мгновений он цеплялся за него – и Гест уже посмел надеяться, что увидит, как хозяин летит в воду. Однако следующий удар дракона отбросил корабль на другую сторону, и лорд Дарген врезался в рубку.

– Нападение! – взревел он.

Ярость и страх резко протрезвили его.

Дверь камбуза распахнулась – и вооруженные люди выскочили на палубу.

– И почему бы всему городу не освещаться! – посетовал Рапскаль.

В душе Тимара была согласна с его словами, хоть и понимала, что это невозможно. Даже магический город имеет свои ограничения. Только некоторые из полос металла реагировали на изменения солнечного освещения. Как именно это было устроено, по-прежнему оставалось тайной, но теперь она узнавала магические творения Старших с первого взгляда. И в этой части города их, похоже, сознательно старались не использовать. Она почти поняла, почему именно. Она отстранилась от неуловимого воспоминания. Статуи на ближайших площадях были просто безмолвными и неподвижными статуями. Они были из любовно обработанного камня, но в них не блестели серебряные нити памяти.

Хранители собрались на колодезной площади и расчищали завалы. Элис тоже пришла – и впервые за много дней при ней была папка с бумагой и карандашами. Лефтрин привез новые запасы пишущих материалов. Она перелезла через груду изломанных бревен и быстро скопировала надпись с одного из них. Дерево на удивление хорошо сохранилось. Тимара услышала, как Элис высказывает Лефтрину свое предположение, что это связано с толстым слоем блестящей краски, которая покрывала бревна. Лефтрин неохотно согласился, хоть и высказал недовольство, что его команда оказалась здесь, вместо того чтобы приложить свои силы к укреплению причала для «Смоляного».

Тимара распрямила ноющую спину и попыталась посмотреть на эту площадь глазами Элис. Было непросто мысленно восстановить ее. Когда-то колодец защищал изящный и богато украшенный навес из резного дерева, установленный на прочных деревянных колоннах. Крыша имела форму пирамиды и была выкрашена зеленой, золотой и синей краской. Она обрушилась от времени, а может, была специально сломана. Карсон подметил, что некоторые бревна раздроблены, тогда как другие подгнили. Среди бревен запутались цепи и блоки – останки ворота, которым когда-то из глубины подни-мали огромное ведро. Карсон велел хранителям оттаскивать металлические детали в сторону и сохранять все найденные предметы.

– Возможно, нам удастся заново собрать хотя бы часть механизма, – сказал он.

Лефтрин посмотрел на груду обрывков цепи и тихо присвистнул.

– Неужели колодец мог быть настолько глубоким?

На его вопрос ответил Меркор:

– Со временем уровень Серебра понижался. Он действительно был таким глубоким.

Драконы собрались в круг, наблюдая за работой храни-телей и с надеждой переминаясь с лапы на лапу. Они по-являлись и исчезали, когда голод заставлял их охотиться, наедаться и спать, но они неизменно возвращались на площадь, как только вечер начинал уступать место ночи, не – уходя в горячие купальни или к песчаным лежбищам. Тимара отметила про себя, что драконы впервые за последние недели проводят со своими Старшими настолько много вре-мени.

Явное нетерпение драконов передалось хранителям. Они все, как и команда Лефтрина в полном составе, отложили другие дела, чтобы трудиться на расчистке колодца. Лефтрин потребовал, чтобы вахтенная команда постоянно присутствовала на борту его обожаемого корабля, но матросы распределили обязанности так, чтобы каждый мог какое-то время находиться и на колодезной площади. Невероятная сила Большого Эйдера оказалась неоценимой при уборке огромных бревен, Хеннесси и Скелли отбирали из коротких обрывков такие куски цепи, которые еще можно было пустить в дело. Тимара обратила внимание на то, как довольно ухмылялся во время работы Хеннесси: он был как никогда шутлив и добродушен. Возможно, это было как-то связано с тем, что Тилламон, облаченная в одеяние Старших, всегда приносила ему воду и останавливалась рядом с ним, задавая вопросы, на которые он с удовольствием ей отвечал. Тилламон нельзя было назвать хорошенькой: ее чешуя и выросты на челюстях, по мнению Тимары, делали эту молодую женщину больше похожей на бронированную жабу, а не на грациозную Старшую. Однако Хеннесси с его шрамами и огрубевшими руками тоже не был образчиком мужской красоты. И, похоже, их обоих мало интересовало то, что о них подумают другие, если сами они друг другу нравятся. Высокий и стройный Алум казался не на своем месте, когда под серьезными взглядами команды старался найти себе дело рядом со Скелли. Особенно внимательно наблюдала за ним Беллин: взгляд ее был испытующим, а губы плотно сжаты.