Нора Робертс - Родовое проклятие

Коннор обернулся и увидел Миру Куинн, ближайшую — с детства — подругу его сестры. Она приближалась к ним быстрым шагом, высокая, статная, как богиня, в своей фланелевой пижаме и накинутой сверху старенькой куртке, с нечесаными длинными каштановыми волосами.

Прекрасно смотрится, подумал он. Впрочем, как и всегда.

— Оставалась у нас на ночь, — объяснил он остальным. — Поскольку ты, сестренка, заночевала у Бойла, мы ее положили в твоей комнате. Доброе утро, Мира!

— К черту церемонии! Что стряслось?

— Как раз собираюсь все рассказать. — Он обхватил ее за талию. — Но сперва мне надо поесть.

— Брэнна так и сказала. Она уже занялась завтраком. Она тоже слегка не в себе, но виду не подает. Это было как землетрясение, только внутри меня. Не лучший способ пробудиться, доложу тебе.

— Я привяжу коней. — Бойл соскочил на землю. — Ступайте в дом, подкрепляйтесь.

— Спасибо. — Коннор опять улыбнулся и поднял руки, принимая из седла Айону. Сестренка обвила его руками.

— Ты меня напугал, — шепнула она.

— И не тебя одну. — Он поцеловал в макушку свою хорошенькую американскую кузину, младшую из них троих , и за руку прошел с нею в дом.

От ароматов бекона, кофе и теплого хлеба у Коннора свело живот — будто получил удар кулаком под дых. В этот момент есть он хотел больше, чем жить, — а чтобы жить, поесть ему было просто необходимо.

Катл впереди всех вбежал в кухню, где Брэнна колдовала у плиты. Она забрала назад черные волосы, но была еще в ночных байковых штанах и свободной рубашке. Вот до чего она меня любит, подумал Коннор, ведь, зная, что будут гости — и в особенности Финбар Бэрк, — ей бы следовало первым делом привести себя в порядок.

Сестра молча повернулась к нему и протянула тарелку с яичницей на поджаренном хлебе.

— Храни тебя господь, радость моя! — благодарственно склонил он голову, улыбаясь.

— Это тебе заморить червячка. Потом дам еще. Да ты окоченел! — тихо прибавила она.

— Да? Правда. А я и не заметил. Действительно, есть немного.

Опередив Брэнну, Фин щелкнул пальцами над очагом, и сейчас же занялся огонь.

— Тебя даже трясет! Сядь ты, ради бога, и поешь по-человечески, — приказала Мира и подтолкнула его к стулу.

— Люблю, когда вокруг меня суетятся. По правде говоря, до смерти охота кофе.

— Я сделаю. — Айона поспешила к кофейнику.

— Вот красота! Три прекрасные девы хлопочут вокруг меня одного. Мечта любого мужика! Спасибо, сестренка, — добавил Коннор, принимая из рук Айоны кофе.

— Долго тебя никто ублажать не станет, предупреждаю. Усаживайтесь все! — распорядилась Брэнна. — У меня почти все готово. Когда набьет брюхо, мы с него спросим, почему не удосужился меня позвать.

— Потому что все было очень быстро. Я бы мог вас позвать — вас всех. Но я так рассудил, что опасность угрожает не мне. Сегодня он не за мной приходил.

— За кем же тогда, если мы все спали в своих кроватях? — Видя, что Брэнна положила на блюдо и готовится нести на стол целую гору еды, Фин молча взял у нее поднос.

— Садись наконец и слушай. Садись! — повторил он, не дав ей возразить. — Тебя не меньше, чем Коннора, дрожь бьет.

Едва поднос с едой оказался на столе, как Коннор кинулся накладывать себе яичницу, бекон, тосты и картошку, так что на его тарелке быстро образовалась приличная горка.

— Я проснулся затемно, в каком-то возбуждении, — начал он и рассказал все, что с ним случилось, не прекращая с аппетитом уничтожать завтрак.

— Эймон? — не могла скрыть изумления не склонная к излишним эмоциям Брэнна. — Сын Сорки? Тут у нас, нынешним утром? Ты в этом уверен?

— Как и в том, что я хорошо знаю свою сестру. Поначалу я его принял за обыкновенного пацаненка, но когда взял за руку… Сроду такого не испытывал, честное слово! Даже когда мы с тобой и Айоной вместе. Даже в день солнцестояния — уж, казалось бы, энергия зашкаливала! — все равно было не то. Удержать было невозможно, куда там! Меня будто комета пронзила. И мальчишку тоже, но он удержался со мной. И энергию эту удержал. Редкий дар!

— А что Кэвон? — спросила Айона.

— Его здорово потрепало, я чувствовал, — сказал Фин. Он с отсутствующим видом поднес руку к плечу, где красовалось родовое клеймо, поставленный Кэвоном знак. Отметина на теле и на сердце. — Он был ошеломлен. Потрясен не меньше вашего, можешь мне поверить.

— Так он опять улизнул? — Бойл налегал на яичницу. — Вот змей!

— Да, ушел, — вздохнул Коннор. — Он исчез, а вместе с ним и туман. И остались только мы с мальчиком. А потом — я один. Только… Он был я, а я был он — как части одного целого. Я это понял, когда мы взялись за руки. Это больше, чем кровная связь. И не совсем то же самое… Словом, больше, чем общая кровь. В какой-то момент я мог видеть его насквозь, причем отчетливо, как в зеркале.

— И что ты видел? — спросила Мира.

— Любовь. Горе. Бесстрашие. Страх — и мужество, чтобы этот страх перебороть, ради сестер, ради отца с матерью. Ради нас, если уж на то пошло. Обычный мальчишка, лет десять, не больше. Но в тот момент он излучал такую энергию, что ему еще учиться и учиться ее обуздывать.

— Это вроде того, как я летала к бабуле? — задумалась Айона, вспомнив свою американскую бабушку. — Типа астральной проекции? Но не совсем, да? Что-то подобное, только еще с перемещением во времени, то есть… посерьезнее. Такое перемещение во времени может происходить вблизи дома Сорки. Но ты же не был рядом с домом Сорки, Коннор?

— Нет, я был за пределами поляны, хотя довольно близко от нее. — Коннор подумал. — Возможно, этого и достаточно. Это для нас что-то новое. Но я точно знаю: Кэвон такого не ожидал.

— А может быть, это он привел того мальчика, Эймона? — предположила Мира. — Вытащил его из его времени и переместил в наше? Чтобы оторвать его от сестер, чтобы сразиться не со взрослым мужчиной, а с мальчишкой? Он же жалкий трус, мы знаем! Из твоего рассказа следует, что если бы ты, Коннор, вовремя не подоспел, он бы с мальчиком разделался. Уж по крайней мере, причинил бы ему какой-то вред.

— В этом можно не сомневаться. Эймон держался очень храбро, честное слово, даже бежать не захотел, когда я ему велел. И в то же время он был в каком-то замешательстве, напуган, как будто не в силах собраться с духом и сражаться.

— А потом ты проснулся и отправился в лес, — сказала Брэнна. — И это ты, который и шагу утром не ступит, не кинув чего-нибудь существенного в рот! И кликнул своего ястреба. Небось еще до рассвета? — Она покачала головой. — Тебя туда что-то потянуло. Связь между тобой и Эймоном. А может быть, и сама Сорка. Мать, продолжающая защищать свое дитя.

— Мне снилась Тейган, — напомнила Айона. — Как она на Аластаре приезжает к их дому, на могилу матери, и там сражается с Кэвоном. И даже проливает его кровь. Она — моя, точно так же, как Эймон — твой, братишка.