Нора Робертс - Родовое проклятие

Айона взглянула на Брэнну, та кивнула.

— А Брэнног — моя, это точно. Я ее часто во сне вижу. Но не в таком сне. Это полезно, наверняка от этого есть какая-то польза. Мы придумаем, как ее извлечь, как применить то, что мы теперь знаем. Он ведь с самого солнцестояния затаился и ждет.

— Мы его тогда ранили, — напомнил Бойл, обводя друзей изучающим взглядом светло-карих глаз. — В ту ночь он пролил кровь и обгорел, как и мы. Но, думаю, он больше.

— И он все лето зализывает раны, собирается с силами. А сегодня утром опробовал их на мальчике, попытался забрать его силу и…

— Прикончить тебя, Коннор, — договорил Фин. — Убей он мальчонку — и Коннора будто и на свете не было? Во всяком случае, такой вариант возможен. Измени прошлое — изменится и настоящее.

— Что ж, его план блистательно провалился. — Коннор разделался с беконом и вздохнул. — Вот теперь я не просто ожил, но к тому же бодр и весел. Жаль, что сейчас мы не можем дать негодяю еще один бой!

— Чтобы дать ему бой, одного сытого желудка мало. — Мира встала и начала собирать посуду. — И это касается нас всех. В прошлый раз мы ему задали жару, и это радует, но мы его не прикончили. Что мы упустили? Может, как раз самое главное? Мы не сделали чего-то самого необходимого, но чего?

— Вот что значит мыслить практически.

— Станешь, если больше некому! — огрызнулась Мира.

— Мира права. Я изучала книгу Сорки, — сказала Брэнна. — То, что мы делали, что у нас было, как и что мы планировали, должно было привести к результату.

— Но он переместился на другую территорию, — припомнил Бойл. — Принял бой в прошлом.

— И все равно я не вижу, что еще мы могли бы добавить к нашему плану. — Брэнна бросила взгляд на Фина, один короткий взгляд. Он в ответ едва заметно качнул головой. — Будем искать.

— Нет, ты давай сядь. — Опередив Коннора, Айона собрала оставшиеся тарелки. — В свете твоих утренних приключений от кухонных обязанностей ты сегодня освобождаешься. Может быть, это мне летом не хватило силы и умения?

— Напомнить, как ты вызвала смерч? — усмехнулся Бойл.

— Это было скорее интуитивно, умение тут ни при чем. Но я учусь! — Она посмотрела на Брэнну.

— Учишься, подтверждаю. И делаешь большие успехи. Ты вовсе не слабое звено, если ты это себе вбила в голову. И никогда им не была! Проблема в том, что он знает больше, чем мы. Он ведь на свой лад живет уже много веков.

— Это делает его старше, — вставила Мира, — но не умнее.

— У нас есть книги, предания и то, что передавалось из поколения в поколение. Зато он все это прожил, так что умнее он или нет, но опыта и знаний у него больше. И то, чем он владеет, — это нечто темное и могучее. Его магия в отличие от нашей не знает правил. Он нападает на кого вздумается, без разбору. Такого мы себе никогда не позволим, это будет равносильно тому, чтобы изменить себе.

— Источник его колдовской силы заключен в камне у него на шее — неважно, в человечьем он обличье или в зверином. Уничтожим этот камень — уничтожим и его. Я в этом уверен! — объявил Фин, для убедительности пристукнув кулаком по столу. — Для меня это ясно как дважды два, но как это сделать, я не знаю. Пока не знаю.

— Мы найдем способ. Мы должны, — сказал Коннор, — значит — найдем.

Коннор перегнулся через стол и накрыл ладонью руку Брэнны, а Фин поднялся вслед за остальными. В кухне стоял звон тарелок, слышалось урчание воды в мойке.

— Можешь обо мне не беспокоиться, — сказал Коннор сестре. — Что проку? Да в этом и нет необходимости. Чтобы видеть, — прибавил он, — мне не нужно вглядываться.

— А что, если бы он причинил тебе и мальчику вред? Что бы мы сейчас делали?

— Но не причинил же! И, между нами говоря, мы ему здорово врезали. Брэнна, я здесь, с тобой, как всегда. Нам это предначертано, потому мы здесь.

— Сказать по правде, от тебя одна головная боль! — Она шевельнула рукой под его ладонью, и их пальцы плотно сплелись. — Только вот… привыкла я к тебе. Ты будешь осторожен, Коннор?

— Конечно, буду. И ты тоже!

— И мы все.

Его и удивило, и растрогало, когда сопровождать его в птичью школу вызвалась Мира.

— Ты что же, пикап свой бросишь?

— Брошу. После такого плотного завтрака пешая прогулка отлично пойдет на десерт.

— Тело мое охраняешь? — Он обхватил ее руками за плечи и притянул к себе, так что их бедра соприкоснулись.

Одета она была по-рабочему — в грубых штанах и куртке, крепких сапогах, а волосы собрала в косу и выпустила над застежкой видавшей виды бейсболки.

И несмотря ни на что — глаз не отвести, подумал он. Черноглазая Мира, несущая цыганскую кровь.

— Твоему телу сторож не нужен. — Она подняла голову и посмотрела, как в небе кружат хищники. — За тобой вон кто приглядывает!

— И все равно спасибо за компанию! А заодно ты мне расскажешь, что тебя тревожит.

— По-моему, одно то, что какой-то безумный колдун задался целью нас истребить, уже немалый повод для беспокойства.

— Но ты же не по этой причине приехала вчера к Брэнне, да еще и ночевать осталась! Что, мужик напрягает? Хочешь, приструню?

Он согнул руку и показал кулак, заставив ее рассмеяться.

— Можно подумать, я сама не в состоянии приструнить кого хочешь, — отсмеявшись, хмыкнула Мира.

Теперь рассмеялся он, сама беззаботность, и еще раз толкнул ее в бедро.

— В этом я не сомневаюсь. Тогда что, дорогая? Что тебя тревожит? Я так и слышу, как у тебя мысли в голове жужжат, будто растревоженное осиное гнездо.

— А ты не слушай! — Но она действительно была расстроена, так что даже на миг прильнула к Коннору, обдав его запахом мыла из его собственной ванной. Ощущение оказалось неожиданно приятным.

— Да мама на меня насела. Дело вполне житейское. Донал, видишь ли, завел себе девчонку.

— Это я слышал, — ответил Коннор, хорошо знакомый с ее младшим братом. — Шэрон, кажется? Прошлой весной в Конг переехала? Славная девочка, насколько я могу судить. Милая мордашка, улыбка хорошая. Так она тебе не нравится?

— Да мне она очень даже нравится, тем более что Донал от нее без ума. Здорово видеть его таким влюбленным и таким счастливым, причем это у них взаимно.

— Тогда в чем проблема?

— Да он надумал съехать и поселиться со своей Шэрон.

Коннор призадумался. До чего же приятно шагать вот так на работу, да еще таким славным утром!

— Ему сколько? Двадцать четыре?

— Двадцать пять. Он уже не в первый раз от мамы съезжает. Но сейчас мама с моей сестрицей Морин что удумали? Сговорились и твердят, что я должна буду переехать назад к матери.

— Ну, этого они не дождутся.

— А я о чем? — Найдя поддержку в таком достаточно простом и очевидном вопросе, Мира вздохнула с облегчением. — Но они меня обкладывают со всех сторон. Давят на совесть, на логику, будь она неладна — как они ее понимают, конечно. Морин твердит, что мама не может жить одна, а я из нас всех одна несемейная — отсюда следует, что только я могу, так сказать, выровнять лодку. И мать поддакивает — мол, ей есть где меня разместить, а я сэкономлю на арендной плате, и вообще, как ей будет одиноко, если рядом не останется никого из детей…