Екатерина Коути - Заговор призраков

– Почему вы меня преследуете? – спросила Агнесс, ерзая по бархату.

Лорд Мельбурн стукнул в окошечко, давая кучеру знак трогаться.

– Вас оставь одну, так вы натворите бед. От всей души надеюсь, милая барышня, что вы заглянули к ростовщику, чтобы присмотреть себе какую-нибудь безделку, а не отдать в заклад памятную вещь. Чтобы в подобных местах я вас больше не видел! Иначе придется вас отшлепать, и поверьте, я не шучу. Мало того, что вы повадились шастать по сомнительным лавчонкам, так еще и вырядились, точно на парад сирот в Святой четверг. Даже в трауре можно сохранять чувство стиля.

Его густые брови встретились у переносицы и едва разошлись, сцепившись волосками.

– Вы что же, потешаетесь надо мной?

– Отнюдь. Вы все равно не в том состоянии, чтобы оценить иронию, так и незачем ее на вас тратить.

– Тогда что же вам от меня нужно?

– Скорее уж вам от меня… Кхм-м… Джентльмену не подобает обсуждать с дамой такие низкие материи, как финансы, однако своей беспечностью вы заставляете меня нарушить этот в высшей мере справедливый запрет. Вам деньги нужны? Сколько?

Хорошо, что ему хватило такта не хлопать себя по карманам и не бряцать соверенами. Забившись в угол кареты, Агнесс сверкнула на него глазами.

– От вас, милорд, я не приму ни фартинга, – рассерженно прошипела она. – Оставьте при себе свое подаяние. Как вы вообще смеете заговаривать со мной, после того, как наврали королеве с три короба? Выставили меня невесть кем. И обелили лорда Линдена.

– Вы хотя бы представляете, что грозило вашему кузену за этакий фортель?

– Уж могу вообразить.

– И вы бы поехали на площадь перед Ньюгейтом, дабы посмотреть, как будут вешать вашего юного родственника? – удивился Мельбурн.

– Нет. Я прочитала бы о его казни в «Таймс», – сказала Агнесс, теребя бант.

Шляпные ленты натянулись между пальцами, словно она уже примеряла, как бы половчее набросить узкую полоску шелка на шею кузена. Мельбурн сокрушенно покачал головой.

– Если ваш дядя пожертвовал собой, чтобы спасти жизнь сорванцу, значит, она чего-то да стоит… гм-м…

Говорил он медленно, тщательно пережевывая слова, и никогда еще его светский выговор не казался Агнесс таким противным. Она предпочла бы вновь оказаться в одной карете с принцем-консортом, чья прямота подкупала, а ненависть ко всему волшебному была незамутненной, как горный ручей. С принцем хотя бы понятно, чего ждать. Главное, дать деру, прежде чем он свистнет Эос и снимет ружье со стены.

Мельбурн же играл с ней, как кот с мышью. Одряхлевший кот и мышь, напополам перебитая мышеловкой. Хороша пара, ничего не скажешь.

– Может, мальчишка еще и пригодится для чего-нибудь, – поддел ее Мельбурн.

– Для чего Чарльз может пригодиться? Подлее человека, чем он, я за всю жизнь не встречала.

– Вам так кажется, потому что прожили вы всего ничего. А мальчик подает большие надежды. Четко обрисовал себе цель и шел к ней, не забывая при этом срывать цвет жизни. Ему бы в политику или, того лучше, в дипломатию, уж больно хитрый.

– Скажите лучше «беспринципный».

– Ну, это как посмотреть. – Мельбурн усмехнулся правой стороной лица. – И титул, опять же. Не пропадать же титулу только из-за того, что один лорд из длинной вереницы оказался с моральным дефектом. И похуже лорды бывали. Вам вот не верится, но это так.

– Как мило, что вы защищаете подлеца. Ему повезло с адвокатом.

– Не с адвокатом, мисс Тревельян, а с опекуном. Ее величество удовлетворили мое ходатайство, передав мне в опеку Линден-эбби до совершеннолетия графа. Кхм-гм… И там, где ваш дядя проявлял ненужную мягкость, от меня сей юноша поблажек не дождется.

– Уверена, вы с ним поладите. У вас так ловко получилось лгать в унисон. Катайте его в своей карете, а меня оставьте в покое, милорд, – отвернулась Агнесс. – Мне до вас нет никакого дела!

Ей почудилось, что сейчас он гулко расхохочется, уж слишком запальчиво, как-то совсем по-детски прозвучали ее слова, но он смотрел на нее молча.

– А мне до вас, видимо, есть.

Посерьезнев, его лицо уже не выглядело расколотым надвое – спокойная левая сторона и правая с извечным циничным прищуром. Наверное, так же внимательно и сочувственно он смотрел на Викторию, когда она рассказывала, как ее третировали в детстве. Или на леди Каролину, когда она припадала к его груди и клялась, что больше такого не повторится, что это был самый последний раз и теперь они будут жить счастливо, как настоящая семья.

– Я ведь знаю, как легко переписывается история. Сам ее переписывал не раз. Одно нажатие ластика, и исчез человек. Клякса – и целый полк канул в небытие. Но остается память. И то, что вы сделали для моей королевы, я буду помнить всегда. Кто-то же должен.

– Зато ее величество скоро обо всем забудет.

– И можно ли ее за это судить? Какой матери хочется вспоминать о похищении ее ребенка? Но я вижу, вы сильно огорчены, – забеспокоился Мельбурн. – Королева сказала вам что-то резкое?

– Нет, всего лишь отказалась принимать меня при дворе. Таких, как я, не пускают в общество.

На ее подол упал платок, не слишком свежий и пропахший «имперским кремом Арнольда». Судя по темным разводам, ранее платок касался бровей милорда.

– Эхммм… чертов дурак, а ведь это я во всем виноват! – Мельбурн хлопнул себя по колену. – Когда-то я так оберегал ее нравственность от нашего вигского распутства, что насоветовал ей не принимать особ сомнительной репутации. Меня так умиляла ее благопристойность, совсем еще детская. Чинно сложенные ручки и поджатые губки – что за прелесть! Но с годами благопристойность, увы, теряет весь свой шарм… И ничто уже не будет, как прежде.

– Вот увидите, все изменится, – ласково улыбнулась Агнесс. – Королева вновь полюбит вас и приблизит к себе.

– Стариковское сердце жаждет поверить вам, мисс Тревельян, но разум противится. Она обрела все, что хотела, в его королевском высочестве. Все – любовь, понимание, общность интересов. И принц тоже ее любит, как бы ни хотелось мне этого отрицать. Ну и пусть будут счастливы. Девочка, выросшая без отца, и мальчик, чья мать сбежала, не простившись с детьми. Им, кроме друг друга, никто больше не нужен… Эммм… А, черт все побери, что мне тосковать! – тоже улыбнулся Мельбурн. На его глазах выступили слезы. – Я увидел все, что хотел увидеть – как она идет ко мне навстречу, сияя от радости, и протягивает руки. Как тогда, когда я еще был ее лучшим другом. А она – моим.

Не раздумывая, Агнесс присела рядом с ним и положила обе ладони на его крупную руку. Девицам не подобает приближаться к джентльменам с такой стремительностью, но его возраст был залогом приличий, равно как и ее траур.

– И вы утешьтесь, мисс Тревельян. – Мельбурн подцепил ее за подбородок, разворачивая лицом к себе. – Скоро вы снимете траур, и жизнь вокруг вас заиграет красками. К вам вернутся и живость, и восторг, и любопытство, присущие юности.