Наталия Ломовская - Лебяжье ущелье

Катя как-то разыскала ее клад в углу под тумбочкой и расстроилась:

– Мышка, скажи, зачем ты спрятала монетки? Ты, что ли, жадина? Могла бы купить чупа-чупс или мармеладного червячка…

Мышка только глубоко, по-взрослому вздохнула.

– Тебе лишь бы сладости, – посетовала она, с упреком взглянув на свою непутевую мать. – О будущем бы подумала!

– Что-о? – весело удивилась Катя.

– Вот тебе и что. Не век же нам в коммуналке ютиться. Надо накопить денег, да и купить свой домик.

– Мышка! – ахнула Катя. – От кого ты это слышала?

– Слава богу, у самой голова на плечах, – с достоинством ответила Мышка.

За ней знали одну только слабость – она была сластена. Могла съесть плитку шоколада в один присест и особенно любила мармеладных червячков. Катя как-то попробовала любимое лакомство дочери, так потом весь день плевалась. Тьфу, что за вязкая, липнущая к зубам, приторно-сладкая, пахнущая красителем дрянь!

– Мышка! Это же, наверное, ужасно вредно!

– Все полезно, что в рот полезло, – парировала Мышка.

Это была уже школа дяди Вити.

…Именно Мышка первой познакомилась с Георгием. Как-то с утра Катя собрала дочь, и поехали они за сто верст киселя хлебать – к Эмилии Габриэловне, узнать, не проданы ли две картины, отданные в салон еще на позапрошлой неделе. Скорее всего, картины «ушли», они всегда продавались неплохо, и может быть, хозяйка «Серебряного павлина» уже даже звонила Кате, но вот беда – телефон у них был сломан, где-то повредили кабель и все никак не могли починить. Ехали долго, и это было хорошо, потому что Катя рассказывала Мышке сказку про братьев, превращенных в диких лебедей, и про их сестру Элизу, что сплела для них рубашки из жгучей крапивы. Только у одного, младшего брата вместо руки осталось лебединое крыло, потому что Элиза не успела довязать рукав… Сказка была длинная, ее хватило на всю дорогу, и, уже входя в галерею, Катя подумала, что жить человеку с лебединым крылом вместо руки так же тяжело, как с безнадежной любовью в сердце!

Картины, конечно, продались. Катя говорила с Эмилией Габриэловной, а Мышка, по своему обыкновению, улизнула и пошла гулять по галерее, подчеркивая свою самостоятельность и самодостаточность.

– О вас тут справлялся какой-то мужчина, – между прочим заметила Эмилия.

Катю бросило в жар, на секунду ей показалось, что это Иван справлялся о ней, хотя Покровского хозяйка галереи не стала бы называть безлично «мужчиной»!

– Какой мужчина?

– Очень импозантный. Хотел купить вашу картину, да я ему сказала, что все проданы. Он расстроился. И очень возвышенно о вас говорил. Мол, влюбился в ваш талант и хотел бы видеть лично… Ну, я ему сказала… Ой, да вон же он! – Эмилия Габриэловна даже взвизгнула, как старшеклассница. – Смотрите, с вашей девочкой разговаривает!

Действительно, поодаль Мышка непринужденно беседовала с высоким седым мужчиной. Издалека он показался Кате старым, вблизи – молодым. Катя подошла к ним как раз в тот момент, когда мужчина, достав из кармана шоколадный батончик, предложил его Мышке, и та ничего, взяла! Забыла про запрет брать сладости у чужих, глупый маленький грызун!

– Мышь! Я сколько раз тебе говорила не брать у незнакомых конфеты?

– Мама, ты напрасно беспокоишься, – спокойно возразила Мышка. – Это никакая не конфета, а «Сникерс». И потом, мы с Георгием Александровичем уже теперь знакомы.

«Вот оно что, Георгий, – подумала Катя. – Что ж, ему идет это имя. Как Мышке – ее прозвище».

А он уже говорил с ней, бормотал что-то, смущенно кланяясь. Катя разобрала только, что он хотел бы купить несколько ее картин для своего особняка в провинции.

– Я не пишу интерьерных картин, – почему-то резко сказала Катя. Она знала за собой эту особенность – с мужчинами, которые ей нравились, она начинала говорить вызывающе, и поэтому сейчас рассердилась на себя.

– Быть может, я неправильно выразился…

– Извините, – рассмеялась Катя, смахивая что-то с лица, будто налипшую паутину. – Сама не знаю, что на меня нашло.

– Какая вы удивительная, когда смеетесь, – неожиданно сказал Георгий. Мышка, уже набившая рот шоколадом, встряла в принявшую неожиданный оборот беседу:

– Это еще что! Вы бы видели ее в вечернем платье! Оно такое черное, блестючее, и спинка вся голая. А у меня тоже есть вечернее платье, только розовое, и не такое голое…

– Мышка! – шикнула Катя на распустившегося ребенка.

– А чего? Только она редко его надевает, говорит, некуда, – посетовала Мышка.

– Это безобразие, – очень серьезно ответил Георгий и погладил Мышку по голове, чего она, стоит заметить, терпеть не могла. – Надо вывести платье на прогулку. Может быть, в ресторан?

– Это нам подходит, – важно ответила Мышка.

– Мария, прекрати. – Дочь знала, что если Катя называет ее полным именем, значит, дело дрянь. – В этом нет необходимости. Мы можем поговорить и здесь. У меня есть кое-какие картины, и если они вас заинтересуют…

– При чем здесь необходимость? – улыбнулся Георгий. Похоже, он не хуже Мышки умел пропускать мимо ушей то, что ему не хотелось слышать. – Ресторан – это атрибут роскошной жизни, а не какая-то необходимость. Так я могу пригласить обеих прекрасных дам поужинать? С вашего позволения, заеду за вами вечером. Только скажите, куда…

– Даже если я скажу, куда, то вы все равно нас не найдете, – с улыбкой развела руками Катя. – Мы живем в таких катакомбах… Давайте-ка вы лучше подъезжайте без затей к станции метро…

Она так легко согласилась и сама не поняла, почему. Ну и что? Не замуж же он ее пригласил, а просто в ресторан. Поужинают, поговорят, Мышка будет то и дело вставлять свои пять копеек, а потом он купит пару ее картин и уедет в свой «особняк в провинции». Только и всего. А платье, и правда, не мешало бы прогулять…

– У вас очень тяжелая жизнь, Катя, – сказал Георгий.

Это был уже третий их ужин. На этот раз Мышка осталась дома, на попечении Светы (Аня недавно вышла замуж и переехала к своему избраннику). Мышка сама так захотела, и потом, у нее побаливало горло.

– Сегодня по телевизору будет мультфильм про Покахонтас и еще «Ералаш», – по-взрослому объяснила она. – А вы уж там как-нибудь без меня. Привези мне мороженое.

– У тебя же горло болит!

– Ладно, тогда полкило мармеладных червячков…

Катерина улыбнулась про себя. Для своего возраста Мышка уже неплохо умела манипулировать окружающими и всегда могла получить то, что хотела.

– Чему вы улыбаетесь? – тут же поинтересовался Георгий.

– Так, вспомнила один забавный разговор с Мышкой, – ответила Катя.

– Она чудесная девочка. Необычная. Никогда не видел таких.

– А вы много видели маленьких девочек?

– Ни одной, – признался Георгий. – Но на эту, кажется, готов смотреть всегда.