Эрин Моргенштерн - Ночной цирк

— Вы и сами кого угодно околдуете, — говорит Изобель, и тут же, залившись краской, жалеет, что не может взять слова обратно.

— Спасибо, — отвечает Марко, не придумав ничего более удачного.

— Простите, — бормочет Изобель, явно смутившись. — Я не хотела…

Она замолкает, но полтора бокала вина, видимо, успевшие придать ей храбрости, заставляют ее продолжить:

— Ваша книга — она ведь о колдовстве.

Она поднимает на него глаза, но, не дождавшись никакой реакции, отводит взгляд в сторону.

— Заклинания, чары, — бормочет она, заполняя возникшую паузу, — талисманы, тайные знаки… Я не понимаю, что они означают, но это же какое-то колдовство, верно?

Она нервно делает глоток вина, прежде чем осмеливается на него взглянуть.

Марко, обеспокоенный тем, какой оборот принимает их беседа, тщательно подбирает слова.

— И что же юной леди, некогда успевшей пожить во Франции, известно о чарах и заклинаниях? — интересуется он.

— Только то, что можно почерпнуть из книг, — отвечает она. — Что кроется за всеми этими знаками, я не помню. Мне знакомы символы из области астрологии и немного из алхимии, но весьма поверхностно.

Она замолкает, словно сомневаясь, стоит ли продолжать, но потом решается:

— La Roue de Fortune, Колесо Фортуны. Я видела эту карту в вашей книге. Я ее знаю. У меня тоже есть колода.

Если до этого момента Марко видел в ней всего-навсего приятную собеседницу, пусть и довольно привлекательную, то это признание заставляет его податься вперед. Он смотрит на девушку с внезапно возросшим интересом.

— Хотите сказать, что вы гадаете на Таро, мисс Мартин? — спрашивает он. Изобель кивает.

— Гадаю. Пытаюсь, по крайней мере, — говорит она. — Но только для себя, так что вряд ли это может считаться гаданием. Я научилась несколько лет назад.

— А колода у вас с собой?

Изобель снова кивает. Поскольку она не выказывает намерения достать колоду из сумки, он вынужден попросить:

— Если не возражаете, я очень хотел бы взглянуть.

Изобель неуверенно оглядывается на других посетителей кафе.

— Не беспокойтесь о них, — отмахивается Марко. — Чтобы напугать эту публику, нужно что-то посерьезнее колоды карт. Но если вам неловко, я не настаиваю.

— Нет-нет, я совсем не против! — говорит Изобель, открывая сумку и вынимая колоду карт, аккуратно обернутую черным шелковым лоскутом. Вызволив карты из шелкового плена, она кладет их на стол.

— Вы позволите? — просит разрешения Марко, протягивая руку.

— Конечно, — удивленно соглашается Изобель.

— Некоторые гадатели не любят, чтобы их карт касались чужие руки, — поясняет Марко. — Я не хотел показаться бесцеремонным.

Он осторожно берет со стола колоду, и на него накатывает волна воспоминаний о собственных уроках прорицания. Он переворачивает верхнюю карту: Le Bateleur. Маг. Не сдержавшись, Марко улыбается изображению, а затем возвращает карту на место.

— Вы тоже гадаете? — спрашивает его Изобель.

— О нет! — отвечает он. — Мне известны значения карт, но они со мной не говорят. Во всяком случае, не так много, чтобы я мог гадать.

Он переводит взгляд с карт на Изобель, по-прежнему недоумевая, кто она такая.

— А с вами? С вами они разговаривают, верно?

— Я никогда не думала об этом в таком ключе, но, пожалуй, вы правы, — соглашается Изобель.

Она молча наблюдает за Марко, пока он перебирает колоду. Он обращается с картами так же бережно, как она с его тетрадью, аккуратно придерживая их за края. Дойдя до конца колоды, он возвращает ее на стол.

— Этим картам много лет, — замечает он. — Гораздо больше, чем вам, насколько я могу судить. Можно поинтересоваться, как они к вам попали?

— Это давняя история. Я наткнулась на них в антикварном магазинчике в Париже, они были в шкатулке для драгоценностей, — рассказывает Изобель. — Хозяйка наотрез от-казалась продавать, велела забирать даром, лишь бы я унесла их из магазина. Она утверждала, что это карты дьявола. Cartes du Diable.

— В подобных вопросах люди невежественны, — говорит Марко. Эти слова то и дело повторял ему наставник в качестве увещевания и предостережения. — Им легче назвать это происками дьявола, чем попытаться разобраться, что есть что. Грустно, но это так.

— Ваша тетрадь — для чего она вам? — спрашивает Изобель. — Я не собиралась совать нос в чужие дела, но мне так интересно! Надеюсь, вы простите мне мое любопытство.

— Вы позволили мне удовлетворить мое, разрешив рассмотреть вашу колоду, так что тут мы квиты, — улыбается Марко. — Однако боюсь, все это довольно непросто. Непросто объяснить, а еще сложнее — поверить, что это правда.

— Я могу поверить многому, — уверяет Изобель.

Марко молчит, всматриваясь в ее лицо так же пристально, как до этого разглядывал ее карты. Изобель выдерживает этот взгляд и не опускает глаза.

Искушение слишком велико. Обрести кого-то, кто хотя бы отчасти сумеет понять, в каком мире ему пришлось провести большую часть своей жизни. Он знает, что затея не из лучших, но остановиться уже не может.

— Я мог бы показать, если хотите, — после минутного раздумья предлагает он.

— Очень хочу, — с готовностью откликается Изобель.

Они допивают вино, и Марко расплачивается с хозяйкой.

Надев котелок, он берет Изобель под руку, и они выходят из теплого кафе под моросящий дождь.

Не доходя до конца квартала, Марко резко останавливается напротив арки, которая ведет в просторный сквер, скрывающийся за коваными воротами. От тротуара до ворот несколько метров.

— Это сгодится, — решает Марко.

Он уводит Изобель с тротуара вглубь арки и ставит спиной к холодной мокрой каменной стене, а сам встает напротив, так близко, что она может разглядеть каждую каплю дождя на полях его шляпы.

— Сгодится для чего? — ее голос дрожит от волнения. Дождь не прекращается, и идти им некуда. В ответ Марко лишь прижимает к губам палец, пытаясь сконцентрировать все свое внимание на дожде и куске стены за ее спиной.

Ему еще ни на ком не доводилось опробовать этот трюк, и он совсем не уверен, что у него что-либо получится.

— Вы доверяете мне, мисс Мартин? — спрашивает он, глядя на нее так же пристально, как в кафе, только на сей раз его глаза находятся в считаных сантиметрах от ее.

— Да, — без колебаний откликается она.

— Хорошо.

Стремительным движением Марко поднимает руку и плотно прижимает ее к глазам Изобель.

От неожиданности Изобель замирает. Из-под его ладони ей ничего не видно, а из ощущений осталось лишь прикосновение намокшей перчатки к коже. Она начинает дрожать, сама не зная точно, холодный дождь тому виной или что-то другое. Возле ее уха Марко едва слышно шепчет какие-то слова, значения которых она не понимает. Потом звук дождя тает в ее ушах, а гладкая стена за спиной внезапно становится неровной. Темнота в глазах как будто постепенно рассеивается, и тогда Марко убирает руку.