Лори Хэндленд - Голубая луна

Его там не было.

Я выругалась и отправилась по следу. Я не обязана была предупреждать его, чтобы не заходил далеко. Он все же большой мальчик.

Однако количество заблудившихся и умерших в лесу людей поражало.

Если я потеряю элитного охотника на волков, меня до конца моих дней станут звать тупицей.

Я крикнула, но ответа не услышала. Я пометалась вокруг, но результат был тем же. Внезапно я поняла, что в лесу стало тихо. Слишком тихо. Даже птицы замолчали. Что-то приближалось.

Снова послышался волчий вой — на этот раз ближе — и ему ответил второй волк.

Почему они воют средь бела дня? Не за ними ли отправился Манденауэр? У него не было оружия, или, по крайней мере, я его не видела.

Листва шуршала все ближе и ближе. Я посмотрела вверх. Верхушки деревьев были неподвижны, как озеро в новолуние. Ветер, дувший ранее, стих. Что же двигалось сквозь кустарник?

Треснула ветка. Я замерла. Как и тот, кто там находился, кем бы он ни был. В моей руке оказался пистолет. Я не знаю, когда его достала. Я просто была рада, что это сделала.

В темноте в лесу почти невозможно определить, с какой стороны доносится звук. Я обнаружила, что при ярком свете дня это также невозможно. Я стояла среди кустов и деревьев, когда затылок начало покалывать. За мной наблюдали.

— Манденауэр? — крикнула я. — Вернитесь сюда, немедленно!

«Это должно сработать», — насмехался надо мной разум. Если старик здесь, то уже был бы рядом.

Дыхание с хрипом вырывалось из моей груди, сердце колотилось, пот струйкой сбежал между грудей и скользнул вниз по животу. Я подняла пистолет, и птицы снова защебетали.

Боковым зрением я уловила какое-то движение и пригнулась к земле, повернув дуло в том направлении.

Манденауэр поднял бровь:

— Ну надо же, да мы нервные?

Я опустила пистолет, но в кобуру не убрала.

— Да, нервные. Где вы были?

— Там.

Он неопределенно махнул рукой. Движение туго натянуло на нем рубашку, и я увидела очертания пистолета. Мне следовало догадаться.

— Вы слышали волков? — спросила я.

— Я старый, а не глухой.

— Вы же не пошли за ними, правда?

Он покачал головой:

— Это не те животные, которых я ищу.

Я нахмурилась:

— Откуда вам знать?

— Я знаю.

Проехали. Мне не терпелось убраться отсюда. Ненавистно признавать, но я была совершенно выбита из колеи. Птицы не перестают чирикать без причины. И у меня не появляется ощущения, что за мной наблюдают, если только за мной действительно не наблюдают.

— Закончили? — спросила я.

— Разумеется.

Мы направились к машине, и если мы уходили быстрее, чем пришли, плевать. Я не часто пугаюсь, но если такое случается, это меня шокирует.

— Вы можете опустить пистолет, детектив.

Я посмотрела вниз, удивившись, что до сих пор держу оружие в руке. Я также удивилась, поняв, что не хочу убирать его.

— Где ваше ружье? — спросила я.

— Заряжено и заперто, лежит в «Орлином гнезде».

Значит, Манденауэр остановился в спа-отеле «Орлиное гнездо». Спа в Миниве — понятие относительное. Оно означало, что возле озера имеются полотенца и древняя сауна, пьяно кренящаяся к воде со своего насеста на близлежащем холме.

— От ружья, лежащего в чехле под кроватью, вам будет не много пользы. — Как и от спрятанного под рубашкой пистолета, если уж на то пошло.

Манденауэр положил руку мне на плечо, и я остановилась.

— Волк не нападет при ярком свете.

— Почему нет?

Он улыбнулся мне, словно умственно отсталой:

— Не нападет. Поверьте мне.

Я фыркнула. Я не доверяла никому, кроме Зи и иногда Клайда. На собственном нелегком опыте я узнала, что те, кому ты больше всего доверяешь, также являются теми, кто может причинить больше всего боли. Поэтому мой круг доверия был очень узким.

— Вы мне не доверяете?

Я посмотрела на него, словно говоря «Вы меня за дуру принимаете?», и он кивнул.

— Хорошо. Не доверяйте никому, Джесси. Дольше проживете.

Мы с Манденауэром имели сходные мнения по гораздо большему числу вопросов, чем я полагала.

Я сжала пальцы на пистолете и успокоилась. Другие женщины хранили памятные вещицы из своего детства — кукол, мягкие игрушки, одеяла и в трудную минуту доставали их. А я? Я всегда предпочитала «магнум» сорок четвертого калибра.

Мне плевать, скольких волков убил Манденауэр, и сколько раз эти животные вели себя так, как от них ожидали. Я не была готова поставить свою жизнь или даже его, что этот волк — или эти двадцать — будут вести себя как полагается.

Я вспомнила глаза Карен Ларсон. Они мне еще долго будут сниться. Прямо перед тем как она умерла, в ее взгляде промелькнуло понимание. Настоящая она все еще была там, под маской вызванного вирусом безумия. И она была очень, очень напугана.

Я ненавидела бояться. Страх отдавал слабостью, а слабые не выживают.

Я высадила Манденауэра у «Орлиного гнезда».

— Дайте знать, если вам что-нибудь понадобится.

Оп просунул голову в открытое окно со стороны пассажира и уставился на меня, отчего мне стало не по себе.

— А если мне понадобится помощник?

Мой пульс участился при мысли об охоте на волка или волков, но я вовсе не дура, чтобы показывать заинтересованность. Таким макаром можно очень быстро потерять то, к чему я стремилась.

— Обсудите это с Клайдом. — Я включила задную передачу, и Манденауэр вытащил голову из окна автомобиля, чтобы не лишиться ее.

Солнце уже садилось, когда я неторопливо въехала в город. Мы пробыли в лесу дольше, чем я думала — как всегда. Когда идешь по лесу, время летит незаметно. Возможно, именно поэтому обычно я и брожу там так долго. Я посмотрела на часы, почти ожидая, что они остановились в тот момент, когда я подошла к деревьям, окружающим дом Кадотта. Конечно, это было не так. Время неумолимо шло вперед, как и я.

В желудке заурчало. Я задумалась, а не завалялось ли чего в холодильнике дома, но пришла к неутешительному выводу: там, как всегда, мышь повесилась.

Подъезжая к гриль-бару «Спортсмен», я свернула с шоссе, собираясь зайти в заведение. Съесть чизбургер, выпить газировки и двинуть домой. Пока я ела, на улице успело стемнеть. До начала ночной смены в одиннадцать оставалось три часа. Можно выпить еще одну колу в «Спортсмене», как обычно я и делала, если заезжала туда перекусить.

Но сегодня посетители, как и владелец бара, бармен и официантки засыпали меня вопросами о происходящем в Миниве. Я как могла, стараясь не сболтнуть лишнего, рассказала им то, что они и так уже знали.

Хотя они нервничали, и заставляли нервничать меня. Поэтому после одного большого стакана колы я уехала.

И что дальше? В подобные ночи на меня обычно находили мысли о моей жалкой жизни. У меня нет друзей, кроме Зи, а с ней мы скоро увидимся. Нет парня, и я не шучу. Нет семьи, кроме матери, которая, слава богу, живет в Аризоне. Чаще всего я была довольна своей жизнью. У меня есть любимая работа в любимом городе. Приличная квартира и вполне обоснованные надежды на светлое будущее. Я уже купила двести пятьдесят акров земли неподалеку от Минивы, чтобы когда-нибудь построить там дом. Но пока что выигранные по осени денежки уходили не туда.