Лори Хэндленд - Голубая луна

Я на минуту остановилась на пороге кабинета. Кадотт сидел за столом, подперев лоб руками. Несколько его коллег вертелись вокруг, стараясь ничего не трогать.

Словно почувствовав мое присутствие, Кадотт поднял глаза. Наши взгляды встретились. Воздух между нами накалился — я была без ума от Уильяма Кадотта.

— Джесси, — вставая, прошептал он.

Если бы я не была здесь раньше, то подумала бы, что Уилл просто неряшливая свинья или умник не от мира сего, которому есть чем заняться помимо уборки. Но я уже сюда приходила, и хотя здесь хватало всякой всячины, раньше барахло было сложено в аккуратные стопки. Теперь же вещи валялись везде — во всех углах и по всему полу.

— Очистить помещение, — приказала я.

Я не могла отвести глаз от Кадотта. И хотя он казался таким же измученным как и я, на него все равно было приятно смотреть. Волосы Уилла растрепались, как будто он много раз нервно запускал в них пальцы. Очки Кадотта висели на кармане рубашки, поэтому я видела, как горели на непривычно бледном лице его темные глаза. Уилл был зол, и не могу сказать, что я его не понимала.

Меня тоже однажды ограбили. Я до сих пор помню, что чувствовала, зная, что кто-то чужой вломился в мой дом, прикасался к вещам, возможно, видел что-то личное. У меня украли деньги, плеер, но самое страшное — я еще очень, очень долго не чувствовала себя в безопасности.

Дверь закрылась, и мы с Уиллом остались одни.

— Что случилось? — спросила я.

— Я уже рассказал все службе безопасности.

— Я с ними поговорю. Хотелось бы услышать все от тебя.

Кадотт присел на край стола, напомнив, с какой легкостью он двигался — в гармонии с собой, уверенный в своем теле. Привлекала даже сама его манера держаться. Симпатичное лицо, накачанные мускулы и большой, просто огромный... мозг — все было вкусным.

— Сегодня я рано пришел на работу, — начал он.

Мне хотелось спросить почему, но я знала, как лучше. При допросе нужно просто позволить человеку рассказать все, не перебивая его. Если отвлечь свидетеля, он может забыть что-то важное — а этого никому не надо. Самое подходящее время для вопросов — повторный допрос.

— Дверь была приоткрыта. Я подумал, что это уборщицы припозднились, поэтому вошел прямо сюда. — Он раздраженно вздохнул. — Извини, я коснулся дверной ручки.

Я пожала плечами и нарисовала пальцем в воздухе круг, ожидая продолжения. Люди бы удивились, узнав, сколько раз, несмотря на бесчисленное количество показов «Нью-йоркского полицейского участка» по телевизору, улики бывали испорчены задолго до того, как полиция прибывала на место преступления.

— Комната выглядела вот так. — Профессор обвел рукой беспорядок. — Я позвонил в 911, потом в службу безопасности университета. Кто-то что-то искал.

Казалось, он закончил рассказ, поэтому я спросила:

— Что искал?

— Тотем по-прежнему у тебя?

Я вздрогнула, нахмурилась, заставив себя не лезть в карман для проверки. Я чувствовала, что талисман на месте, упирается острой стороной в бедро. Если Кадотт рассматривал меня, он наверняка тоже его заметил, хотя небольшой кусочек камня легко спутать с ключом или другой карманной дребеденью.

— Не с собой, — соврала я. — Думаешь, кто-то разнес твой кабинет в поисках тотема?

— Ничего не украли, я проверил.

— Наверное, ты наставил кому-то из студентов слишком много «колов».

— Я не ставлю «колов».

— Тогда двоек.

— И таких оценок я не ставлю.

— Ну тогда запишите меня в свой класс, профессор. Кажется, это то, что мне надо.

Губы Уилла дрогнули. Я была рада, что он выходит из своего замороженного, зомбиподобного состояния.

— Кому еще известно, что тотем у меня?

Мне, Кадотту, Клайду.

Я нахмурилась. Из нас троих только Клайд не знал, что тотем уже перешел ко мне. Но с чего бы ему громить кабинет Кадотта? Может, Клайду и не нравился молодой профессор, но шеф не стал бы рисковать должностью просто из вредности.

Потом я вспомнила, что Кадотт подписал расписку за тотем, а она пропала. Черт, это мог сделать кто угодно с доступом в комнату для хранения улик. Но зачем?

— Джесси?

Я подняла глаза:

— Может, тотем искал тот, кто его потерял?

— И поэтому они пришли ко мне вместо тебя? А смысл?

Хм, он прав.

— Кто кроме нас с тобой знает, что тотем был у меня? — повторил профессор.

— Клайд. — Я пожала плечами. — И любой с доступом в комнату улик.

Я быстро объяснила ситуацию с распиской, реестром вещдоков и пропавшими уликами.

— Бессмыслица какая-то. — Кадотт медленно моргнул.

Пришлось с ним согласиться.

— Скорее всего, эти события не связаны между собой, — сказала я.

— Почему именно мой кабинет? Почему все перерыли, но ничего не взяли?

Я оглядела комнату. Здесь была чертова гора бумаги: книги, записи.

— Ты над чем-то работаешь?

— А? — Кадотт хмуро уставился в пол, крутя в руках очки.

Он посмотрел на меня, и я замерла: на долю секунды его темные, злые глаза напомнили волка, которого я видела прошлой ночью на поляне.

Потерев веки, я снова глянула на профессора, но на этот раз не увидела ничего, кроме любопытства. И с какой стати взгляд Кадотта напомнил мне о бешеном волке? Потому что я слишком устала, чтобы работать, и слишком давно обделена мужским вниманием, чтобы находиться рядом с профессором. Я почти не могла думать ни о чем другом, кроме как о его вкусе и запахе, о его обнаженном теле, залитом лунным светом, и о том, как он, полностью одетый, стоял на моем балконе, засунув язык мне между грудей.

Но с тех пор, как я вошла сюда, он ни единым движением не показал, что мы больше чем просто знакомые. Возможно, в его голове так и было. Наверное, он все время доводил женщин до оргазма одним только поцелуем.

Сама мысль, что он прикасался к кому-то еще так же, как ко мне, разозлила меня (ну разве не смешно? Я даже по имени пока к нему не обращалась), и я заставила себя настроиться на деловой лад. Пусть я и кажусь сейчас глупой девчонкой, я все-таки полицейский, а не подросток с сорванной от гормонов крышей.

— Ты работаешь над диссертацией? Книгой? А может, над теорией? Над чем-то, что кто-то из твоих коллег хотел бы прочесть? Украсть? Испортить?

— Я только что закончил книгу, — покачал головой Кадотт.

— Ты написал книгу?

И хотя я первая его об этом спросила, сам факт, что он написал целую книгу, заставил меня открыть рот от изумления.

Кадотт рассмеялся:

— Вообще-то, я написал несколько книг. Это то, чем занимаются профессора колледжей, когда не читают лекции. «Издавайся, или умри» — слышала такое выражение?

Нет, не слышала. Никогда не была прилежной студенткой, хотя и любила читать. А что еще оставалось делать одинокой девушке пятничными вечерами?

— А зачем все эти заметки? — Я махнула рукой на пожароопасную макулатуру, заполонившую его кабинет.