Лори Хэндленд - Голубая луна

Я давно узнала, что ничто не бывает простым и ясным. Мой взгляд метнулся к осколкам и следам колес. Даже в этом случае.

— Ты говорила с Брэдом о жертве? — спросила я.

— Да, он оставался с ней, пока она не уехала, но…

— Уехала?

— Не нужно кричать.

— Как она могла уехать? Ее укусил дикий зверь. Ей нужны уколы от бешенства.

— Только если она на них согласится. А она не стала.

— Почему?

— В клинике не было сыворотки. Они могли получить ее из Клируотера, но на это потребовалось бы несколько часов. Она отказалась.

— Бессмыслица какая-то!

— А с каких это пор все должно иметь смысл?

Зи была права. Я попыталась вызвать Брэда по рации, но ответа не получила. Поэтому набрала номер его сотового, но он не взял трубку. Взглянув на часы, я поняла, что десять минут назад заступила новая смена. А Брэда медлительным не назовешь. Если бы я выразила свое мнение об этом вслух, у Зи появился бы повод для гордости.

Солнце уже взошло, и я устала. Третья рабочая смена без отдыха сделала меня своего рода вампиром: неспособной спать, когда это делали все остальные, и неспособной бодрствовать, когда весь мир оживал.

Но, несмотря на усталость и тот факт, что сверхурочные часы не оплачивались, я поклялась выловить Брэда позже и выяснить, что он узнал от мисс Ларсон. А прямо сейчас съезжу-ка я в клинику побеседовать с доктором. Посмотреть, смогу ли найти там мисс Ларсон и поговорить с ней — если у той изо рта еще не повалила пена.

Но сначала… Я перевела взгляд от своей полицейской машины к стеклу и кускам пластмассы, все еще устилающим тротуар. Сначала мне нужно было прибраться здесь.

Я нарисовала схему ДТП, измерила длину тормозного пути, после чего смела вещественные доказательства аварии в прозрачный мешок и понесла свою награду к обочине дороги. Держа пакет вертикально, я потрясла им. Что-то привлекло мое внимание.

Я засунула руку внутрь и достала тонкую полоску из сыромятной кожи. Я видела, как мужчины, иногда девушки-подростки, носят такие на шее. Если на полоске болтался драгоценный камень или кулон, то он мог быть где угодно.

Я снова потрясла мешок, но больше ничего необычного не увидела.

Поэтому прошла по разделительной полосе и в нескольких футах впереди того места, где внедорожник затормозил, нашла искомое. Наклонившись, я подобрала вырезанную из оникса фигурку волка, которую оджибве называли тотемом. Когда я взглянула на него, очертания фигурки дернулись и задвигались. По потной спине пробежал озноб, заставив меня вздрогнуть. Я тряхнула головой. На мгновение волчья морда стала почти человеческим лицом. Мне определенно нужно немного поспать.

Лежал ли этот тотем здесь прошлой ночью? Или несколько недель, возможно, месяцев? Что он означал? Кому принадлежал? И вообще имел ли какое-то значение?

Я пожала плечами и бросила улику в пакет. Вопросов и так было достаточно, чтобы не дать мне скучать большую часть утра. Все остальное могло подождать до вечера.

Посещение клиники Минивы оказалось не очень продуктивным. Дежурный врач был молодым, серьезным и таким же усталым, как и я. Он находился на дежурстве уже сорок восемь часов. Я была рада, что меня не привезли истекающей кровью в сорок седьмой час его работы.

— Я очистил рану, хотя полицейский, который привез жертву, сам прилично справился с этим.

Я отметила про себя, что Брэд не хлопал ушами на лекциях по оказанию первой медицинской помощи. Хороший мальчик.

Доктор приложил ладонь ко лбу и закрыл глаза. Когда он покачнулся, я схватила его за руку, боясь, что парень рухнет на пол лицом вниз.

— Док! Эй, вы в порядке?

— Извините. Это была долгая ночь… или три.

Я сочувственно зацокала языком. Принятое в медицинском сообществе доведение врачей до физических, эмоциональных и умственных пределов было выше моего понимания. Разве они считали, что доктора, которые вынесли такую тренировку, потом смогут справиться с чем угодно? Возможно.

— Мисс Ларсон, — напомнила я ему.

— О да. Я лечил ее как от обычного собачьего укуса. Четыре шва, антибиотик. Один из легких.

— Почему она ушла?

— Торопилась на работу.

— Она нейрохирург?

На его бледном лице вспыхнуло замешательство.

— Прошу прощения?

— Ее работа не могла подождать? Что, если волк был бешеным?

— Подобная вероятность очень низка, детектив. Страдающие бешенством животные более склонны нападать на летучих мышей или грызунов — мышей, белок, — он замолчал, мгновение подумал, а затем продолжил: — Или бездомных котов. Мерзость. Если вас кусает бродячий кот, то вам определенно нужны уколы от бешенства.

В мои планы не входило быть укушенной каким-либо бездомным котом, поскольку скорее в Майами выпадет снег, чем я прикоснусь хоть к одному. Однако информация всегда приветствуется.

Доктор покачал головой.

— Маловероятно, что волк является переносчиком бешенства.

— Это не значит, что она вне подозрений.

— Нет. Но у нее есть право отказаться от лечения.

— А если она начнет кусать кого-то из коллег, у нее есть право подать на вас в суд?

Он вздрогнул, услышав про суд — профессиональный фактор, я уверена.

— Вы вцепились в это прямо как собака в кость.

Собака? В кость?

Я ждала, что он хихикнет, но доктор либо слишком устал, чтобы оценить собственную шутку, либо вовсе не обладал чувством юмора. А возможно, и то, и другое.

— Я люблю все раскладывать по полочкам, — продолжила я. — Можете называть меня дотошной. Все так и делают.

Его губы даже не дернулись. Определенно, нет чувства юмора.

— Вы можете поехать за ней. — Он черканул в блокноте. — Вот ее адрес и место работы.

Дом Карен Ларсон находился недалеко от сто девяносто девятого шоссе.

Ха. Ее огромная машина словно кричала — «туристка». А выбраться из автомобиля, чтобы осмотреть раненого волка, могла только идиотка. Если Карен Ларсон и не была временной жительницей, то, по крайней мере, переехала совсем недавно. До тех пор, пока люди не переживали здесь зиму, они всегда думали, что им необходимы огромные шины, чтобы переезжать огромные сугробы.

Ее адрес объяснял, почему она оказалась на шоссе. Однако не объяснял, почему она ехала домой в одиночестве в три часа ночи буднего дня. Может, я и любопытна, но всегда цеплялась к подобным тонкостям.

Вероятно, именно поэтому я и стала копом, тем самым получив официальное разрешение совать нос в чужие дела.

Я снова взглянула на каракули доктора. Мисс Ларсон преподавала в Тритопской начальной школе.

Хотя в некоторых школах учебный год заканчивался перед выходными в честь Дня памяти [1] День памяти — национальный праздник США, отмечающийся ежегодно в последний понедельник мая. Этот день посвящён памяти американских военнослужащих, погибших во всех войнах и вооружённых конфликтах, в которых США когда-либо принимали участие. , в других, подобных нашим, занятия продолжались почти весь июнь. Это было непосредственным результатом блестящей идеи законодателей штата, что учеба в школах должна начинаться после Дня труда [2] День Труда (англ. Labor day) — национальный праздник в США, отмечаемый в первый понедельник сентября. Впервые отмечался в штате Нью-Йорк в 1882 по инициативе «Рыцарей труда» (англ. Knights of Labor). В 1894 году Конгресс США сделал День Труда федеральным праздником. После этого все 50 штатов сделали День Труда официальным праздником. Традиционно День Труда празднуется большинством американцев как символический конец лета. , дабы из туристического сезона извлекалась максимальная выгода. Казалось, никто из них никогда не понимал, что это лишь отрезает несколько недель с другого конца лета.