Мэгги Стивотер - Вечность

— Вы завели кошку?

Мое появление настолько потрясло отца, что он ответил честно:

— Маме было одиноко.

— Ну конечно, кошки такие нетребовательные.

Ответ я дала не самый теплый, ну так и реплика, на которую я отвечала, тоже не была образцом теплоты. Я-то ожидала увидеть на его лице какой-то отпечаток страданий по поводу моего отсутствия, но он выглядел в точности так же, как и всегда. Мой отец занимался продажей дорогой недвижимости и выглядел как человек, который занимается продажей дорогой недвижимости. У него была аккуратная стрижка в стиле 80-х и улыбка, побуждающая раскошелиться. Не знаю, что я ожидала увидеть. Налитые кровью глаза, мешки под глазами, постаревшее на десять лет лицо, потерю или, наоборот, прибавку в весе — хоть какое-нибудь доказательство того, что мое исчезновение не прошло для него даром. Я ничего больше не хотела. Лишь убедиться, что им было больно. Мне нужно было удостовериться, что напрасно я пришла сегодня сюда с опущенным забралом. Но я не увидела ровным счетом ничего. Первым моим побуждением было развернуться и уйти. Они меня видели. Они в курсе, что я жива. Я свое дело сделала. Но тут из-за угла показалась мама.

— Кто там? — Она замерла. — Грейс?

Голос у нее сорвался, и я поняла, что все-таки войду в дом.

Не успела я решить для себя, готова ли обниматься, как очутилась в маминых объятиях, прижатая лицом к ее мохнатому свитеру.

— Грейс, ты живая! Слава богу! Грейс! — бормотала она бессвязно.

Она то ли плакала, то ли смеялась, но когда я отстранилась, то не обнаружила ни улыбки, ни слез. Нижняя губа у нее дрожала. Я обхватила себя руками, чтобы не тряслись.

Не думала, что это будет так трудно.

В итоге я очутилась за кухонным столом, а родители уселись напротив. С этим столом было связано множество воспоминаний, большей частью о том, как я сидела за ним в одиночестве, и тем не менее они все равно были приятными. Во всяком случае, ностальгическими. Только в кухне пахло чем-то странным, как будто в ней слишком часто появлялась еда, купленная навынос, ее ели, хранили, выбрасывали в ведро. Когда на кухне готовишь, пахнет совсем не так. Оттого что запах был непривычный, все вокруг казалось происходящим словно во сне, чужим и знакомым одновременно.

Я думала, что Рейчел сбежала в машину, но после нескольких первых минут молчания она появилась в коридоре с полосатой кошкой в руках. Молча опустив ее на диван, она подошла ко мне. Судя по виду, ей сейчас больше всего хотелось бы очутиться где-нибудь в другом месте. Однако же она отважно оставалась со мной, и я почувствовала прилив нежности. Всем бы таких друзей, как Рейчел.

— Это для нас настоящее потрясение, Грейс, — произнес отец. — Ты причинила нам столько горя.

Мама заплакала.

Мне немедленно расхотелось видеть доказательства их страданий. Я не могла смотреть, как плачет мама. Я столько времени провела, надеясь, что им меня не хватает, что они любили меня и без меня им было плохо, но теперь, когда увидела лицо матери, вина и сочувствие комом встали в горле. Хорошо бы, чтобы этот разговор остался позади и я уже ехала обратно домой. Это оказалось слишком тягостно.

— Я не хотела причиня…

— Мы считали тебя погибшей, — перебил меня отец. — А ты все это время была с ним. Наплевав на наши…

— Нет, — возразила я. — Я не все время была с ним.

— Мы очень рады, что ты жива, — сказала мама. Но папа не намерен был сдаваться.

— Ты могла хотя бы позвонить, Грейс, — сказал он. — Позвонить и сказать, что жива. Нам ничего больше было не нужно.

В это я безоговорочно верила. Ему не нужна была я. Ему нужны были доказательства моего существования.

— Когда я в прошлый раз пыталась с тобой поговорить, ты заявил, что запрещаешь мне видеться с Сэмом, пока мне не исполнится восемнадцать, и вообще, такого наговорил…

— Я звоню в полицию сообщить, что ты здесь, — произнес отец, приподнимаясь со своего сиденья.

— Папа! — рявкнула я. — Во-первых, они в курсе. Во-вторых, ты опять начинаешь. Ты не слышал даже половины из того, что я тебе тут говорила.

— Ничего я не начинаю. — Он взглянул на Рейч. — Зачем ты привела Рейчел?

Услышав свое имя, Рейчел еле заметно дернулась.

— Я третейский судья, — объяснила она.

Папа вскинул руки над головой, словно объявляя о капитуляции, как поступают люди, когда на самом деле сдаваться не намерены, потом положил их ладонями на стол, как будто у нас шел спиритический сеанс и стол вот-вот должен был сдвинуться с места.

— Не нужен нам никакой судья, — нахмурилась мама. — Ничего неприятного не будет.

— Нет, будет, — вмешался папа. — Наша дочь сбежала из дома. Это преступление, Эми. Настоящее преступление по миннесотским законам. Я не собираюсь притворяться, будто ничего не было. Не собираюсь делать вид, будто она никуда не сбегала со своим дружком.

Не знаю, что такого было в его заявлении, но только у меня вдруг как пелена с глаз спала. Папа воспроизводил классическую схему родительства на автопилоте, установки которого были совершенно реакционными и, вероятно, почерпнутыми из телешоу и воскресных кинокартин. Они сидели передо мной: мама с кошкой, которая успела перебраться с дивана к ней на колени, и папа, смотрящий на меня с таким видом, как будто не узнает. Да, они были взрослые, ну так и я тоже. Не зря же Рейчел сказала, что я как будто ее старшая сестра. Родители сами растили меня так, чтобы я стала взрослой как можно скорее, пусть теперь пеняют на себя. Я положила ладони на столешницу, невольно повторив отцовский жест. А потом произнесла вслух то, что давно хотела сказать:

— А я не собираюсь делать вид, как будто ты не забывал меня на жаре в своей машине, папа.

— Ох, только вот этого не надо, — скривился он.

От возмущения у меня заболел живот.

— Нет уж, надо. Это всего лишь симптом. Вы забыли ребенка в машине. А перед этим волки утащили меня с качелей, пока мама у себя наверху была занята рисованием. Ах да, еще мой парень регулярно ночевал здесь, в моей постели, но вы заметили это лишь через несколько недель. Вы меня саму-то хоть замечали? Вы же предоставили мне практически неограниченную свободу. Неужели вы думали, что я ею не воспользуюсь?

Рейчел лихорадочно намазала губы еще одним слоем блеска.

— Ладно, — произнесла мама.

Кошка забралась ей на плечо. Мама сняла ее и отдала Рейчел; мне подумалось, что это, наверное, идет вразрез со сводом правил третейского судейства. Впрочем, с кошкой на руках Рейчел явно почувствовала себя уютнее.

— Ладно, — повторила мама. — Так какой из всего этого сухой осадок? Я не собираюсь больше ругаться. Господи, Льюис, я не хочу с ней ругаться. Я считала ее мертвой.

Отец крепко сжал губы.

Я набрала полную грудь воздуха и собралась, как перед прыжком. У меня не было права на ошибку.