Елена Звездная - Академия Ранмарн

— Женщина обязана все свое время посвящать спутнику и детям.

Какое «свое»? У этой гипотетической «женщины» уже ничего своего нет!

— Женщине запрещается предаваться развлечениям.

Какие уж тут развлечения! Почувствовала, как ирония исчезает под тяжестью этих невероятных правил! Да, все таларийцы жили в соответствии с законами, но эти вот «Правила невесты» — дикость! А маноре Райхо торжественно зачитывала далее:

— Женщине запрещается покидать кимарти без разрешения спутника.

Что, совсем? Это как? Это не только работать запрещено, но даже… даже выйти на улицу?! Они в своем уме?!

— Женщина не смеет привлекать к себе внимание, ее удел быть тенью спутника!

Даже слов нет… хотя нет, есть, я вспомнила слова хранящего Адана: «Лирель, это твой долг! Долг! Отныне твои желания не имеют значения! Ни желания, ни стремления, ни надежды! Твоя задача — сделать все, чтобы Киен Шао был счастлив и чтобы с каждым днем он становился лучше. Слышишь?! И у тебя нет права на ошибку, Лирель! Ты выполнишь свой долг! » И снова спазм сжал горло… Хранящий Адан, тогда, проговаривая, почти вдалбливая мне все это, знали ли вы о существовании этого свода правил? И я ответила сама себе — он знал! Не мог не знать!

— Женщине запрещено проявлять физическую силу!

Да какая сила? Ведущие — это не просто сильные мужчины, это тренированные воины! Сила… вся моя сила подобна силе цветка против молота… Нет у меня силы…

— От женщины требуется не столько послушание, сколько беспрекословное подчинение. Непозволительно допускать даже мысль о неповиновении!

Сколько раз еще мне будут это повторять? Пока не пойму? Уже поняла и осознала, хватит… не вынесу больше…

Маноре Райхо бросила на меня полный презрения взгляд и с наслаждением, с каким-то воистину злорадным наслаждением зачитала:

— Если спутник наказывает женщину, она не должна стонать, просить о прекращении наказания и не имеет права жаловаться на боль!

— Что?! — это мой вскрик.

Попыталась встать, но меня неожиданно крепко удержали маноре Шао с одной стороны и какая-то незнакомая мне женщина с другой.

— Это сумасшествие! — захотела закричать, но от возмущения даже дыхание перехватило и вырвался лишь сдавленный хрип. — Это не может быть правдой! Это просто не может быть правдой! Это… немыслимо… вы ошиблись!

Стало так тихо, что я даже слышала, как где-то капает вода, шумят сосны и вдалеке поют цикады. И сияние фонарей уже казалось каким-то зловещим, таким же, как усмешка маноре Райхо, которая наклонилась и, повернув свиток ко мне, указала пальцем на место, откуда прочитала. И я прочла те же слова: «Если спутник наказывает женщину, она не должна стонать, просить о прекращении наказания и не имеет права жаловаться на боль. Когда женщину бьют, она не имеет права плакать, роняя слезы!»…

— Прочитала? — подчеркнуто заботливо спросила маноре Райхо.

Я переводила взгляд со свитка на эту женщину и просто не могла понять… Спутницей ведущего мечтает стать каждая девушка на Таларе, но… но ведь о подобных правилах не знает ни одна! Мы даже по «Истории исчезнувших цивилизаций» не изучали ничего подобного! Даже рабы, которые когда-то существовали, даже для них не было создано ничего, подобного данному своду! Но нет, память услужливо подкидывала забытые факты: и великого философа далекой древности, породившего не столько религию, сколько устои государственного строя этого древнего восточного государства… как извратили тебя прошедшие тысячи полных оборотов Талары…

— Ну, если Лирель уже закончила нарушать пункт о недопустимости проявления эмоций, тогда мы продолжим, — насмешливо объявила маноре Райхо, и я услышала: — Женщине рода Шао категорически запрещено смотреть на других мужчин, разговаривать с ними, позволять дотрагиваться до себя.

Надо же… И я вспомнила поведение Киена в тот момент, когда он появился у озера, а Шен держал меня за руку… Шен! И сердце сжалось…

— Женщине рода Шао категорически запрещено проявлять стеснительность и робость наедине со спутником. Любое желание спутника — закон и обязано исполняться немедленно!

Перед глазами пронеслись поступки Шао в ванной, его требования…

— Женщине рода Шао категорически запрещено сопротивляться наказаниям! Любые возражения запрещены!

А я вспомнила, как щеку обожгла боль, а затем словно снова услышала слова Шао: «Не плачешь? Значит, виновата!»

— Женщине рода Шао категорически запрещено скрывать от спутника даже мысли! Ложь в любой форме — запрещена!

И я снова вспоминала слова инора Адана: «Сегодня я увидел ту, прежнюю Лирель Манире, которая рыдала над экспозицией с нарийскими детьми. Я увидел таларийку, которую разрывают сомнения в правильности современного режима власти, не отрицай, я вижу это! И это недопустимо! Сомнения ведут к поражению, Лирель!» Но как я могла принять все услышанное? Как?! Меня даже не унижали, меня растаптывали, медленно и со вкусом.

— Радость женщины — дать радость спутнику. Цель женщины — способствовать достижению цели спутника. Удовольствие женщины — доставить удовольствие спутнику.

Странно, я стояла на коленях здесь, в месте, которого не могло существовать, и вновь и вновь вспоминала сказанное инором Аданом: «Лирель, ты сильная, ответственная, умная, ты прирожденная знающая и как никто другой понимаешь, что необдуманные, спонтанные и основанные на эгоизме решения могут привести к необратимым последствиям! Забудь о себе, забудь о прежней жизни, отныне твоя жизнь — это Киен Шао! Твои мечты — это его мечты! Твои желания — это его желания! Твои победы — это его победы! Ты стремилась быть идеальной знающей, отныне ты должна стремиться быть идеальной спутницей! И ты станешь идеальной для Киена Шао! Это твой долг, Лирель. Долг! И ты выполнишь свой долг! » Мой долг? Мой долг?! Долг, который выбран не мной, который навязан мне, который отнимает у меня не просто всё, он отнимает всю меня!

— Женщина обязана быть благодарной за любое проявление внимания со стороны спутника — от ласки до сурового наказания!

«Лирель, ты дочь Талары, ты должна быть Светом Талары, и поверь — Киен Шао сделал абсолютно верный выбор, потому что я не знаю иной женщины, которая сумела бы стать его достойной спутницей!» И я думала именно об этих словах, сказанных мне тем, кого я с уверенностью могла назвать своим другом. О словах инора Адана, а не о диких, не поддающихся объяснению правилах для женщины рода Шао…

— Эля, — шепот маноре Шао вырвал из оцепенения, — ты должна сказать, Эля…

Знаете, что мне сейчас хотелось сказать? Что-нибудь в духе героического прошлого борьбы за единство Талары, эдакое «Лучше смерть!»… Да, как наивно… Как нелепо и наивно думать, что у меня все еще есть выбор…