Нора Робертс - Пляска богов

— У нас есть мечи, заколдованные Мойрой и Хойтом. Огненные мечи.

— Блэр недовольно передернула плечами. Она не любила объяснять очевидное.

— Я не сомневаюсь, что мы захватим с собой на тот свет нескольких вампиров. А потом они получат и нас, и мечи.

— Твои слова разумны — признаю. Но так тяжело просто стоять и ждать, ничего не предпринимая.

— Если команда магов не подведет, значит, мы приехали не зря. Ты слишком хороший боец, и я не хочу тебя потерять. Так что не пытайся совершить невозможное.

— Спасибо за похвалу. Вообще-то ты скупа на комплименты. — Ларкин улыбнулся; капли морской воды сверкали у него в волосах. — Я не войду в пещеры. Даю слово. — Он протянул руку и, когда Блэр взяла ее, легонько сжал пальцы девушки. — Но ничто нам не помешает подпустить в дыру немного огня, если эта чертова скала откроется. «Заявить о себе», как ты выражаешься.

— Думаю, этого делать не стоит. Но уж больно ты самоуверен, Ларкин.

— Таким уж уродился. А что мне еще остается?

Он повернулся к дамбе и прислонился спиной к мокрой от брызг скале. «У него такой расслабленный и непринужденный вид, словно он сидит в гостиной у камина», — отметила Блэр.

— У нас есть немного свободного времени. Может, расскажешь, как ты впервые поняла, что рождена охотиться на вампиров?

— Хочешь услышать историю моей жизни? Прямо сейчас?

— Надо же как-то убить время. — Ларкин пожал плечами. — Кроме того, мне любопытно — признаюсь. В Гилле я не верил во все это, ни на йоту. Но теперь… — Он задумчиво посмотрел на каменную дамбу, покрытую дерном. — А что мне еще остается?

«Ну что ж, придется рассказать», — подумала Блэр. Она встала рядом с Ларкином и повернулась так, чтобы видеть один склон утеса; Ларкин наблюдал за другим.

— Мне было четыре года.

— Маленькая. Слишком маленькая для того, чтобы понимать природу существ, которые прячутся в темноте. То есть чтобы отличать их от теней, которые ребенок принимает за чудовищ.

— В нашей семье все немного иначе. Я думала, что охотником будет мой брат. Ревновала. Наверное, соперничество родных братьев и сестер — это естественно. — Блэр сунула руки в карманы плаща, теребя пластмассовую бутылочку со святой водой, которую захватила перед отъездом. — Ему было шесть с половиной. Отец занимался с ним. Простейшая акробатика, основа боевых искусств, владение оружием. В доме тогда царила напряженная атмосфера. Родители были на грани развода.

— Почему?

— Такое случается. — Может, в мире, где живет Ларкин, небо всегда розовое, а любовь — вечная. — Люди разочаровываются друг в друге, чувства умирают. Кроме того, моя мать устала от вечного отсутствия отца. Ей хотелось нормальной жизни, и она совершила ошибку, выйдя замуж за того, кто не мог удовлетворить это ее желание. Она все время устраивала скандалы, а отец игнорировал ее и продолжал заниматься с братом.

«Значит, — подумал Ларкин, — на Блэр никто не обращал внимания. Бедная маленькая овечка».

— Поэтому я все время приставала к отцу, чтобы он обратил внимание и на меня. Я пыталась повторить то, что делает брат.

— В детстве младший брат ходил за мной тенью. Наверное, везде одно и то же.

— Донимал тебя? Раздражал? — уточнила Блэр.

— Иногда просто сводил с ума. А иногда я не обращал внимания. Когда он рядом, им можно помыкать. Кроме того, какая-никакая, а компания.

— То же самое было и у нас с братом. Все случилось в спортивном зале — он у нас находился в том месте, где обычно устраивают гостиную. — «Но для гостиной в первую очередь нужна семья». — Чего только там не было: штанга, гимнастический конь, брусья, кольца. Одна стена полностью зеркальная.

Блэр прекрасно помнила огромное зеркало и отражение в нем — отец рядом с братом, а в сторонке — она. Всегда одна.

— Я наблюдала за ними в зеркало; они не знали, что я подсматриваю. Отец ругал Мика — так зовут моего брата, — потому что у него не получался один элемент. Заднее сальто, — пояснила она, — потом нырок, кувырок через плечо и бросок дротика в цель. У Мика никак не выходило, а отец раздражался. В конце концов Мик разозлился и бросил дротик в другой конец комнаты.

Она помнила, как оружие едва не задело ее пальцы. Словно само просилось в руку.

— Дротик оказался радом со мной. Я знала, что смогу выполнить это упражнение. Хотела, чтобы отец видел. Поэтому я крикнула: «Смотри, папа» — и сделала все то, чему он учил Мика, пытаясь заставить его почувствовать ритм движений.

Блэр на мгновение закрыла глаза, вспоминая, как это было. Мир словно замер на несколько секунд, а двигалась только она.

— Я попала прямо в «яблочко». Теперь я понимаю, что мне просто повезло, но я попала! Я была так счастлива. Смотрите, как здорово у меня получилось! Глаза Мика чуть не вылезли из орбит, а потом… в них появилась улыбка, едва заметная. Тогда я не поняла, что это значит, думала, брат просто решил не обращать на меня внимания — мы с ним в основном ладили. Отец молчал несколько секунд — мне они показались часом, — и я подумала, что он сейчас закричит на меня.

— За то, что сделала все правильно?

— За то, что мешаю. Не то чтобы закричит по-настоящему. Он никогда не повышал голос, прекрасно владел собой. Мне казалось, что отец отправит меня к матери. Отвергнет меня. Но этого не случилось. Он попросил Мика уйти, и мы остались вдвоем. Только я и отец, и он наконец смотрит на меня.

— Наверное, он был очень доволен и горд.

— Если бы, — невесело усмехнулась Блэр. — Он был разочарован. Вот что я увидела, когда он наконец взглянул на меня. Разочарован тем, что это сделала я, а не Мик. Теперь ему от меня никуда не деться.

— Он же… — Ларкин встретился взглядом с Блэр, которая повернула голову и посмотрела ему прямо в глаза. — Мне очень жаль. Жаль, что его слепота так жестоко ранила тебя.

— Свою природу изменить невозможно. Вот еще один жестокий урок, который я усвоила. Итак, отец начал тренировать меня, а Мик стал заниматься бейсболом. Вот что означала его улыбка. Облегчение, радость. Мика никогда не привлекало то, что требовал от него отец. Он был больше похож на мать. Когда она уехала, то есть подала на развод, — то забрала с собой Мика, а я осталась с отцом. Так что я получила то, что хотела, — в какой-то степени.

Почувствовав, что рука Ларкина обхватила ее плечи, Блэр напряглась и попыталась отстраниться, но юноша лишь крепче сжал ее, выражая сочувствие.

— Я незнаком ни с твоим отцом, ни с братом, но мне кажется, что лучше сражаться радом с тобой, чем с кем-то из них. Ты бьешься, как ангел мщения. И так приятно пахнешь.

Ларкина удивил ее смех — искренний. Рассмеявшись, она вновь прислонилась к мокрой скале, так и не сбросив его руку со своих плеч.

На вершине скалы был начерчен магический круг. Время от времени снизу доносились звуки проезжавших машин. Но никто не поднимался на скалу, чтобы пощелкать фотоаппаратом или просто постоять над морем.