Елена Усачева - Превращение

— Тогда с Новым годом! — прошептал Макс, целуя меня в макушку.

Кофе полился в чашку. По кухне поплыл знакомый нежный аромат, чуть горьковатый, с нотками кардамона. Этот кофе мне нравится больше предыдущего. Макс приносит разные сорта. И хоть я уже готова остановиться на последнем, обещает достать еще. Раньше мне казалось, кофе может быть только один — горький, с резким вкусом, с кисловатым послевкусием. Растворимый. Такой я и пила. Самой странно, как он мог нравиться.

Я подержалась двумя руками за бока чашки, возвращая своей взбаламученной душе состояние покоя. Макс через пакет ломал крошащийся твердый сыр. Комте, Проволоне, Мерцлер, Чеддер — я уже запуталась в сортах сыров, которыми угощает любимый.

Пакет шуршал. Пальцы действовали быстро, без напряжения.

Я оттолкнула чашку, плеснув горячим напитком через край. Схватила Макса за руку, прижала ладонь к щеке. Решить мою проблему нельзя. От нее можно только бежать.

— Давай уедем отсюда! Прямо сейчас. Оденемся и уйдем. Пускай он проснется без нас.

Макс не отвечал. Стоял, глядя в окно, к чему-то прислушивался.

— Рано. — Его слова прижали меня к столу. — Марине надо освоиться, стать самостоятельной. Ее нельзя пока оставлять одну.

— Она никогда не станет самостоятельной! — Я вырвалась из-под его рук, которые он успел положить мне на плечи. — Она — ребенок! Ты теперь обречен таскать ее за собой!

— Она вампир и скоро всему научится. Найдет своих, и все успокоится.

— Кого она здесь найдет? Других вампиров? — Мне вдруг вспомнились слова Дракона о том, что через Маринку можно выйти па более сговорчивых любителей человеческой крови.

— Не обязательно вампиров. — Макс расправил пакет, делая из него импровизированную тарелку. — Свою стаю,

— Она ее уже нашла. С тобой во главе!

Да, да, именно этого я боялась больше всего. Любимый спас Маринку от смерти, сделав вампиром, тем самым обрекая себя на присутствие вечного спутника. Мелкого и надоедливого.

— Начитанная леди, ты путаешь романы и жизнь. Энн Райс [В романе Энн Райс «Интервью с вампиром» три главных персонажа — вампиры Лестат, Луи и маленькая Клодия, которая не может жить отдельно от вампиров по причине своего юного возраста.] — это фантастика, никакого трио не будет.

— А что будет? Маринка избавится от меня, и у вас будет дуэт? — Рукой я попала в кофейную лужицу и вновь почувствовала нарастающее раздражение.

— Опять воюешь? Отложи меч, войны не предвидится.

Макс склонился надо мной, но мне не хотелось защиты, мне хотелось ответов на мои вопросы.

— Тут никто не воюет! Тут все потихоньку ведут свою игру, плетут интриги. — Я отодвинулась, снова хватаясь за чашку. — Вспомни, Сторожев чуть тебя не убил! Прогони его!

— Маша, тебя послушать, так весь мир настроен против нашей любви…

Его рука скользнула по моим плечам, пальцы зарылись в волосы. Я потерлась затылком о его прохладную ладонь.

— Как будто это не так, — проворчала я. — Милый мой! Любимый! Единственный на

свете! Неужели ты уже забыл, как вытащил меня вчера из-под петарды? Неизвестно, что еще бы придумала Маринка, не выгони ты ее на улицу. А Дракон? Хочет стать вампиром, чтобы кем командовать? Людьми? Вампирами? Каждый здесь разыгрывает свою партию. И наша задача не подыграть им. А еще мне кажется, что тебе, мой дорогой, все это тоже зачем-то нужно.

— Маша, ты из гусеницы превратилась в бабочку, а все еще продолжаешь грызть вокруг себя листья. Оглянись! За тобой никто не гонится. Мы одни.

— А вот и не одни! — поймала я его на слове. Чертовски приятное занятие, но бесполезное. Макс отлично отдает отчет своим словам. Про «одни» он сказал не просто так.

— Еще скажи, что в Уругвае дети умирают от голода.

— А они умирают?

— Тебе принести зеркало?

— Нет!

Всего одна ночь родила во мне несколько фобий — во-первых, оливье (никогда больше не стану его есть), во-вторых, шампанское (ни разу больше не пригублю) и, в-третьих, зеркала. Теперь я всегда буду ждать, что из серебряного небытия ко мне шагнет моя судьба. Надеюсь, она перестанет принимать образ непонятного старика.

— Макс, — жалобно позвала я. — Скажи, что все будет хорошо.

— Все будет так, как захотим мы. Замечатсльно будет. Остальное всего лишь декорация к нашей пьесе.

Я была другого мнения, но промолчала.

Второй день в состоянии постоянной тревоги. Kак будто над нашим домиком собирается грозовая туча. Что-то готовится. Где-то кого-то уже убивают. Боги провели смотр боевым колесницам, бряцает оружие. Интересно, за кого они выступят?

Я стала грызть кусочек сыра, пытаясь прогнать навалившееся раздражение. Что происходит? С чего я нервничаю? Должны начаться месячные? Вроде бы нет. Да и не реагировала я так на это раньше. Разве начало личной жизни может так сильно менять организм, что тебя начинает бесить то, к чему раньше ты была равнодушна? Если я, конечно, не беременна. Но беременной я не была. Или?..

Макс утверждал, что вампиры не оставляют потомства. И как бы я его ни любила, хорошо помнила, что он не совсем человек. Его форма существования не смерть… Но и не жизнь. От таких, как он, дети не рождаются. Вот когда я ему верну жизнь, тогда посмотрим. А пока…

Нет, тут что-то другое. Видимо, во мне просыпаются новые таланты, подаренные Мельником. Я уже стала лучше видеть. Реакция, конечно, не такая, как у вампиров, но интуитивно я уже многое чувствую, начинаю «считывать» людей — порой удается перехватить ниточки дальнейших отношений, конфликтов, увидеть грядущие болезни. Например, это место. Когда-то здесь произошло что-то страшное. В воздухе нет-нет да слышатся какие-то крики, стоны о помощи. Не зря Лео приехал сюда. Вампиров

тянет в такие места.

— Все изменилось, и ты меняйся, — прошептал любимый, гладя меня по щеке. — Учись жить, а не бороться.

Он улыбался. Смотрел на меня прозрачно-голубыми глазами, за которыми пряталась бездна. На секунду появилась мысль, что лучше не спорить, чтобы не расстраивать его, но я тут же ее забыла. Мы любим, а значит, научимся друг друга понимать. И пускай он сейчас смыслит во всем больше моего. Я его догоню. Мы станем с ним равны. Дожевывая сыр, я забралась к Максу на колени.

— Хочешь, чтобы я в Драконе видела Деда Мороза, пришедшего к нам на новогодний праздник? — прошептала я ему в ключицу.

Больше всего мне нравилось его целовать в эту ложбинку с бархатной кожей, чувствовать упругое биение жилки под ней, ощущать прохладу, согревать любимого своим дыханием, чувствуя, как в ответ по моей спине пробирается знакомый озноб, закапывается в волосы, от чего хочется только сильнее прижаться к любимому, испытать на себе вечную неиссякаемую силу вампира…

— Ты мне чем-то напоминаешь Маринку, — оторвал меня от поцелуя любимый.