Вирджиния Кантра - Морской демон

— С нами все определилось.

Антония перегнулась через металлические перила койки, чтобы прижаться губами ко лбу дочери. Реджина закрыла глаза: ее успокаивал знакомый аромат никотина, пробивавшийся сквозь запахи больницы, антисептика, пота и страха.

— Сегодня вечером Калеб заберет нас назад на лодке, — продолжала Антония. — Я позвоню завтра утром, после того как ты поговоришь с врачом.

Ник ерзал на кресле-качалке, нижняя губа его предательски дрожала.

— Я не хочу никуда ехать! Я хочу остаться с тобой.

Сердце Реджины обливалось кровью. Она устала. Очень устала и была готова разрыдаться. Голова ее была пустой, зато сердце переполнено. Она попыталась подобрать слова, которые успокоили бы его. Но прежде чем она успела сказать, что Ник может остаться с ней на ночь, заговорил Дилан, стоявший в ногах ее кровати.

— Твоей маме необходимо отдохнуть. — Голос его был твердым. На щеках пробивалась щетина. Лицо под золотистым загаром побледнело от усталости. — И тебе тоже. А сейчас поцелуй маму и давай убираться отсюда.

Реджина открыла было рот, чтобы сказать, что все в порядке. Ребенок явно травмирован. Его нужно приласкать. Ему нужна мама.

К ее удивлению, Ник тут же вскочил.

— Ладно. — Он наклонился к ней. — Спокойной ночи, мамочка!

И звонко чмокнул ее в щеку.

Реджина глубоко вдохнула, чтобы не разреветься.

— Спокойной ночи, малыш! Я позвоню тебе утром.

Реджина чувствовала на себе взгляд Дилана, который, сунув руки в карманы, ожидал, пока ее мать собирала сумку, журналы и Ника.

Они ушли.

Дилан продолжал стоять в ногах кровати, не сводя нахмуренного взгляда с ее лица.

— Ты добр к нему, — сказала Реджина.

Мускулистый и стройный, он был таким красивым и настолько же не соответствовал обстановке больничной палаты, как это кресло-качалка и веселенькие занавески. Но продуманные детали домашнего уюта в акушерском отделении не могли спрятать пикающих и мигающих приборов у ее кровати. Как и явное намерение Дилана все делать правильно не могло скрыть его неловкость.

Ее сердце дрогнуло от любви и раскаяния.

— Он будет по тебе скучать, — мягко сказала она.

Дилан пожал плечами.

— Мы увидимся с ним утром.

— Я имею в виду… когда ты уйдешь.

Он подошел к окну и посмотрел сквозь жалюзи на ночной залив. Казалось, он мучительно рвется туда. Плечи были напряжены, лицо скрывала тень.

— Я никуда не уйду. Я больше никогда не уйду от тебя.

Ее сердце бешено забилось. Лишь на какой-то миг — миг слабости — она позволила себе надеяться. Дала волю своему желанию.

Она перевела дыхание. Спокойно, Реджина! Дилан уже дал ей больше, чем любой другой мужчина е ее жизни. Он спас ее сына. Он пришел за ней, когда она была избита и истекала кровью. Он оказался рядом, когда ей отчаянно была необходима его поддержка.

Теперь она могла дать ему кое-что взамен. Кое-что, чего он действительно хотел. В чем нуждался.

Его свободу.

— Это не обязательно, — шепнула она.

Плечи его дрогнули. Он обернулся. Глаза его казались совсем черными.

— О чем ты говоришь?

Она задрала подбородок.

— Я не хочу, чтобы ты считал себя обязанным оставаться со мной, потому что я беременна. Таблетка, которую я приняла два дня назад, может сработать и через несколько недель. А ты будешь томиться здесь в ожидании… Это неправильно по отношению к тебе. Да и ко мне тоже…

Он прищурился.

— Я остаюсь не потому, что ты беременна.

Сердце ее бешено билось. Но она уже знала его. И знала себя. По крайней мере, она знала, чего хочет и чего стоит.

— Дилан, я люблю тебя, но мне не нужны одолжения. Я не хочу, чтобы ты оставался со мной из чувства долга, вины или…

— …ответственности?

Она, не обращая внимания на его слова и боясь, что утратит решимость, если остановится, продолжила:

— У нас не должно быть так, как это случилось с твоими родителями… Словно я пытаюсь удержать тебя против воли, а ты на меня обижаешься…

— Я не обижаюсь на тебя. — Отойдя от окна, он взял ее за руки. — Я не могу на тебя обижаться, Реджина. Я люблю тебя.

— Ох…

Слезы разъедали ей глаза, обжигали горло. Искушение поймать его на слове пронзило ее сердце, словно стрелой. Она сглотнула подступивший к горлу комок.

— Я тоже люблю тебя. Я люблю тебя таким, какой ты есть. И ничего другого мне не нужно. Я хочу, чтобы ты был именно таким, и ничуть не меньше.

Он нетерпеливо качал головой.

— Ты не поняла. Я и сам не понимал до сегодняшней ночи. С тобой я могу быть чем-то большим. Если я уйду от тебя, то покину лучшую часть себя самого. — Он целовал ее пальцы, сжимая их между ладонями. Он прижался губами к ее волосам, заставив ее затрепетать. — Всем, что я знаю о любви, своим сердцем, своей душой, своей жизнью я обязан тебе.

Он целовал ее в лоб, в брови, в щеки.

— Не требуй, чтобы я покинул тебя, — прошептал он. — Не требуй, чтобы я ушел. Этим ты вырвешь мое сердце.

Она зажмурилась и прижалась лбом к его рукам, державшим ее руки. Она почувствовала биение его сердца, мощное и неистовое.

И наконец позволила себе поверить…

После вечеринки в честь шестидесятипятилетия Фрэнка Айви Реджина получила от благодарной Джейн Айви бутылку игристого сидра и налила себе бокал.

Шампанское, конечно, было бы лучше, но она была на девятой неделе беременности и не пила ничего такого, что могло повредить ребенку.

Сидр вспенился и брызнул ей на пальцы. Реджина со смехом отдернула руку.

— Осторожно, — сказал низкий мужской голос позади нее.

Сердце ее учащенно забилось. Она обернулась, и губы ее расплылись в улыбке.

В тени навеса для пикника небрежно стоял Дилан — высокий, смуглый, горячий. И глаза его улыбались ей в ответ.

— Дай-ка сюда!

Он поймал ее запястье и поцеловал мокрые пальцы, заставив Реджину содрогнуться от желания. Она тихо засмеялась и прижалась к нему.

— Что ты здесь делаешь?

— Тебе же нужна помощь, чтобы погрузить все это в фургон.

— У меня есть помощники. Твоя сестра здесь.

У другого края навеса Люси накладывала младшей внучке Айви шоколадное мороженое. Она действовала уверенно и ненавязчиво, но все было под ее контролем.

Реджина оглядела детей, бегающих вокруг столов, накрытых синими клетчатыми скатертями, кувшины с ромашками, смеющихся взрослых и удовлетворенно вздохнула.

— Хорошая вечеринка.

— Прекрасная, — согласился Дилан.

Он протянул ей руку.

— Пойдем со мной.

— Куда?

— На берег.

Пальцы на ногах сжались внутри ее простеньких туфель. Она понимала, куда он ее зовет. За последние несколько недель им редко удавалось остаться наедине. Но на сегодня работа была закончена, а Ник надежно пристроен у Антонии. Реджина получила от нового врача из клиники справку о том, что здорова, а Дилан смотрел на нее, словно она была для него солнцем, луной и целым миром, и все это в одном.