Анна Соломахина - Избранная волка [СИ]

— Видимо, да, — я опустила глаза, потому что слишком больно.

Потому что нет у меня человека, за которым можно укрыться, как за каменной стеной, чтобы не предал, не соврал, ну и далее по списку.

— Видимо, да, — повторил он за мной.

Потом покачнулся, вздрогнул, снова обрёл равновесие, но я уже всполошилась.

— Ты сильно устал! — я принялась суетиться, поправлять простынь на кровати, а потом вспомнила о главном: — ты, наверное, голодный?

— Нет, — мотнул он головой. — По дороге я сожрал пару зайцев. Представляешь, прямо в пасть запрыгнули, пока я как бешенный мчал сюда. А вот попить было некогда.

Я принялась оглядываться в поисках ведра, но нашла только помойное. Нет, это явно не годится для питьевой воды.

— Слушай, а там снаружи есть колодец? — мне страшновато выглядывать за дверь.

Мало ли, куда этот ужасный маг приволок меня.

— Есть, пойдём, наберём воды, — он повернулся в сторону двери, а я замешкалась.

— А ты что, не будешь превращаться в человека? — не то чтобы я против, просто странно всё это.

— Нет, — Кьярваль вышел за дверь, оставив меня в лёгком замешательстве. — Ну, ты где?

— Иду! — выскочила на крыльцо, ругая себя почём зря.

Вот ведь! Человек мне жизнь спас, а я даже не могу подать ему воды? Мало ли, почему он оборачиваться не хочет! Может, у него одежды запасной нет. Точно! У него ни к ноге, ни к спине ничего не привязано. Боже, какая я дурында!

Кьярваль

Закатные лучи окрасили округу тёплым розово-оранжевым цветом. За забором виднелись поля и леса, а невдалеке начиналась небольшая деревушка — всего домов на двадцать, не больше. Прудки. Интересно, а где тот самый пруд? Возможно, с другой стороны. Дом, в который меня привело чутьё, стоял в стороне на отшибе, но наверняка местные жители слышали мой дикий вой и жутко испугались. Как, наверное, и Ольшана, хотя кто её знает, вроде, привычная уже к нашему брату.

Как-никак, столько времени провела в Архельдоре.

Посреди двора, обнесённого шатким забором, стоял колодец. Такой же старый, как и всё здесь. Запах пыли и запустения бил по обонянию. Странно, как этот хлыщ вообще отыскал такую глушь да ещё и обустроиться успел — в доме, в отличие от двора, было прибрано. Не Ольшану же он заставил вытирать пыль, учитывая, что из одежды на ней только сорочка и одеяло. Ох, как же трудно держать себя в узде, когда она такая хрупкая, нежная, практически раздетая стоит на ветру и зябко кутается в одеяло.

Противно скрежетнул ворот колодца, зазвенела цепь, послышался удар ведра о воду. Глубоко, а дом явно не жилой, значит, место не очень удачное. Или просто специально копали до глубинной воды, чтобы повкуснее была — сейчас проверим.

— Пей на здоровье! — Ольшана аккуратно поставила ведро на невысокую скамью около колодца, чтобы не замарать его о землю — вышло как раз по моему росту.

Всё-таки она самая лучшая девушка в Гардалии! И Архельдоре. И вообще везде, потому что…

Вода оказалась очень вкусной, видимо, не зря так глубоко копали. Разве что сруб не мешало бы подновить — чувствовался ненавязчивый запах старого дерева.

Я выпил всё, благодарно кивнул и попросил ещё. Ольшана сочувственно вздохнула и вновь принялась крутить скрипучий ворот. Ох, ну и мерзкий же у него звук! Впрочем, пить хотелось сильно — пришлось снова терпеть. В этот раз в меня влезла только половина, в животе уже откровенно булькало. И тут Ольшана сделала такое, отчего я только и смог, что выпучить глаза — она совершенно спокойно приподняла ведро и попила оттуда. После меня. Так могли сделать только мои побратимы, женщины же предпочитали иметь со мной как можно меньше дел и подобного рода пересечений.

— Пойдём в дом, — Ольшана вытерла воду с губ, отчего я и вовсе обмер, не в силах оторваться от её милого личика. — Тебе надо отдохнуть.

Она несмело протянула руку, опасаясь прикоснуться, но в то же время желая дать понять, что пора. Сглотнула, а потом, осмелев, запустила свои пальчики в мою спутанную шерсть и подтолкнула в сторону дома.

А я… я был готов идти куда угодно, лишь бы она продолжала прикасаться к моей голове. Её рука почти не дрожала, даже дыхание всего лишь пару раз сбилось с ритма.

Боже, что ты со мной творишь? Где мне взять силы и выдержать? Не сорваться, не загубить эту невинную прелесть, не сделать её своей.

— Ты уж извини, но на кровать я тебя такого грязного точно не пущу, — едва мы вошли в избу, Ольшана принялась рыскать в единственном, тоже очень старом деревянном сундуке. — О, это должно подойти.

Она выудила оттуда не менее старое шерстяное покрывало. Вполне себе крепкое, пусть и поношенное. А главное — тёплое! Постелила около кровати, а потом вновь вернулась к сундуку. Интересно, что она там ещё нашла?

— Давай, ложись, я тебе репьи с травой вычешу, — она присела на край одеяла, похлопала рукой около себя, во второй она держала щётку для волос.

Ей-богу, был бы в силах, давно бы обернулся и… Да, хорошо, что я вымотался, не смогу наделать глупостей. Впрочем, одну из них я себе всё же позволил — лёг около Ольшаны и положил голову ей на колени.

— Баю-баюшки-баю, не ложися на краю, придёт серенький волчок и ухватит за бочок, — принялась напевать Ольшана, аккуратными мерными движениями расчёсывая мою шерсть.

— Пусть только попробует придёт, — рычу сквозь сон.

Она хихикает, похоже, только сейчас поняв, кому и о ком спела.

— Люлю-люли-люленьки, прилетели гуленьки…

Так под нежный напев тонкого голоса, под ласку деликатных рук я заснул. И снилась мне юная дева в васильковом поле. И бегала она там в одной ночной рубашке, сверкая голыми пятками. Её волосы были распущены, а крепкие упругие груди подпрыгивали от резких движений. Она манила своим невинным очарованием, тонким свежим запахом и задорным огоньком широко распахнутых голубых глаз.

Я бежал за ней, радостный от того, что в ней нет ужаса, она бежит просто так, заигрывая, а не пытаясь спастись. Напротив, я знаю, что она может двигаться куда быстрее, но Ольшана предпочла в ущерб скорости несколько раз обернуться, беспрестанно хихикать и без конца поправлять волосы.

Кокетничает? Она со мной кокетничает! О, Боже, дай мне силы… хотя нет, тут теперь никакой бог, даже волчий меня уже не остановит. Одним рывком я догоняю её, подхватываю на руки, опускаю на траву и целую, целую её сочные податливые губы. Руки гуляют по хрупкой, но округлой в нужных местах фигурке, сжимают ягодицы, отчего она вскрикивает, ещё больше приоткрыв рот. Я тут же пользуюсь случаем и углубляю поцелуй, ласкаю языком каждый уголочек её рта, посасываю нижнюю губку, всё сильнее прижимаю к себе. А она выгибается подо мной, хочет быть ещё ближе, запускает руки в мои волосы, сжимает их, словно не хочет, чтобы я от неё отрывался.