Лора Вайс - Ведьма тебе в помощь [litres]

– Тайер, – расплылся в улыбке. – Ты ли это?

– Я самый. – И мы обнялись. – Приятно видеть тебя таким цветущим.

– Благодарю, но то же самое о тебе сказать не могу, уж прости. – Он нахмурился. – Темные круги под глазами, тревожный взгляд. И… – задумался на мгновение и произнес шепотом: – И морок. Как же так?

– Поговорим? Или мне надо записаться?

Рудольф развернулся к своей помощнице.

– Будь добра, милая, принеси нам по чашечке саянского чая с молоком.

– Хорошо, Рудольф Мерьенович, – вскочила луноликая.

И мы с Мерьеновичем отправились в его святая святых.

Не люблю делиться личными переживаниями, но какой из меня будет супруг, если начну разговаривать с воображаемым собой? Тогда Эльвет и впрямь найдет кавалера более адекватного. Да, я уже отчетливо понял, что не хочу ее ни с кем делить. Все же симпатия к девчонке имеет место быть, а кроме симпатии существенные вложения в ее благополучие, которые дарить какому-нибудь прихлебателю не имею ни малейшего желания. И вообще, кто сказал, что мы с Вереск не сможем ужиться вместе? Кажется, это я говорил. Но от ошибочных суждений никто не застрахован. По крайней мере, всегда можно попробовать нечто новое.

– Проходи. – Эльф завел меня в просторный светлый кабинет, где на потолке царила магия, демонстрируя голубое небо с медленно плывущими по нему облаками. – Присаживайся, – указал на кресло, – знаю, на кушетку не согласишься, – усмехнулся.

И когда мы уселись, когда Мирая принесла нам чаю, Рудольф заговорил:

– Очень рад тебя видеть, Тайер. Сколько лет прошло с нашей последней встречи?

– Шесть, кажется. Смотрю, профессию ты выбрал хлебную.

– Быть психологом в нашем мире – это не профессия, а призвание. Существа, которые ко мне идут, не верят мне, не верят в помощь, не сознают истинную причину своих душевных мучений. В итоге с каждым приходится проживать их жизнь, чтобы докопаться до сути.

– Ну, со мной этого не понадобится.

– Уверен?

– Да. Я свою проблему знаю.

– Тогда слушаю.

– Голос, – ответил со вздохом, – голос в моей голове. Он со мной разговаривает, по крайней мере, пытается.

– А ты не отвечаешь?

– Нет. Я же не псих. Возможно, причина в общем переутомлении. Слишком много работы, срочных и не очень дел, да еще личные моменты.

– И что этот голос тебе говорит?

– Что я свернул не туда, что отрекся от своей миссии и растрачиваю себя на пустые дела.

– А ты с этим согласен?

– Нет, конечно.

– Ясно. А скажи-ка мне, Тайер, давно ли ты носишь в себе морок?

– Давно. Первый ритуал совершил после смерти деда. Это произошло пять лет назад. Но я контролирую тьму, в этом можешь не сомневаться.

– Боюсь, не контролируешь, – произнес Рудольф как-то слишком легко. – Если светлую магию нам дарит вселенная, то морок идет к нам напрямую от Мораны. Богиня смерти постепенно подчиняет себе носителя, ибо она единственная хозяйка своей темной силы, тогда как прочие лишь ее последователи. И чем больше морока в носителе, тем прочнее его зависимость от Мораны, от ее воли. А каково стремление богини смерти?

– Просвети. – Я не сдержал усмешки. Он еще будет мне объяснять философию смерти!

– Думаю, ты и без меня это знаешь.

– Знаю. Смерть стремится одолеть жизнь.

– Вот тебе и ответ. Ты одержим силой, истинная хозяйка которой жаждет твоего повиновения. А голос в твоей голове – это ее голос.

– Значит, по твоему мнению, таблеточками мне не отделаться?

– Для душевного равновесия могу тебе посоветовать сладкую аскорбинку, что до голоса, то избавиться от него ты сможешь в одном-единственном случае – когда изгонишь из себя морок. Черпать темную магию из нижнего мира во время ритуалов – это одно, а носить ее в себе – совершенно другое. Попросту сейчас ты одержим. Отсюда и бледность, и тревога, и нежелание смотреть на мир с улыбкой. Ты ведь был другим, Тайер. Что же привело тебя в лапы смерти? Желание денег? Власти? Силы?

И я, черт возьми, задумался. Действительно, что стало истинной причиной моего увлечения тьмой? В деньгах нужды никогда не было, власть тоже не влекла, да и сила как таковая не была первопричиной.

– Возможно, смерть деда. Я видел, как морок побеждает его, как лишает разума. И мне хотелось доказать в первую очередь самому себе, что со мной так не будет, я обуздаю тьму, заставлю ее служить моим целям. А когда ощутил ее силу, тогда уже захотелось большего.

– Мой дорогой друг, – подался вперед Рудик, – я всегда тебя уважал за стойкость характера, за преданность своему делу и за смелость сказать «нет» там, где от тебя требовали сказать «да». Таким ты был раньше, а сейчас я вижу варлока, утратившего ориентир. Морок, Тайер, – это яд, это рабство, это, в конечном счете, полная безумия смерть.

– Н-да, я ожидал несколько другого.

– Чего же? Что я начну показывать тебе картинки и спрашивать, что ты на них видишь? А в конце выпишу с десяток рецептов на травы и пилюли?

– Ну, в этом и заключается работа мозгоправа.

– Работа, как ты выражаешься, мозгоправа состоит в освобождении сознания пациента от дурных мыслей, в осознании им себя и своей ценности для мира, в принятии своих сильных и слабых сторон. В этом я тебе вряд ли смогу помочь, ибо ты не нуждаешься в новых ориентирах, однако ты нуждаешься в физическом избавлении от той гнили, что поселилась в твоем теле.

– Спасибо за ценный совет и точный диагноз.

– Всегда пожалуйста. – Рудик откинулся на спинку кресла, закинул ногу на ногу. – Кстати, как на личном фронте? Нашел ту, которая дышит с тобой одним воздухом?

– Была такая, но, как выяснилось, один воздух на двоих – это не то, чего мне на самом деле хочется.

– Выходит, по-прежнему одинок?

– Не совсем. Я скоро женюсь.

– Вот это неожиданность, – расплылся в улыбке. – И кто она?

– Одна недоведьмочка-швея. Гордая, своенравная, местами наивная, местами мудрая, иногда совершенно невыносимая. И главное, мы с ней совершенно не подходим друг другу.

– Значит, случилась в твоей жизни любовь, Тайер, поздравляю.

– Любовь? – Я посмотрел на него с усмешкой.

– Думаю, да. Но повторяю, пока морок в тебе, счастливой жизни ты не познаешь.

Эльвет

Я проснулась от громкого стука. Оказалось, голубь решил пробить дырку в окне, а когда у него не вышло, он гулькнул что-то на своем голубином языке и упорхнул восвояси. Надеюсь, это не какая-нибудь дурная примета. К слову о дурном, что-то я не слышу Григера. Хотя я вообще ничего и никого не слышу.

Я поднялась и отправилась на разведку.

Как выяснилось пятью минутами позже, в квартире я была одна. Ни Тайера, ни Сюсанны не оказалось. Даже записки не оставили, зато оставили завтрак – рисовую кашу с сушеной клюквой, гренки и кофе. Ну, тоже неплохо, даже хорошо. Дома меня такими деликатесами по утрам не встречали.