Лия Арден - Безупречная Луна [litres]

Сейчас первый месяц лета, и даже здесь, в Цере, дни стали настолько тёплыми, что слуги распахнули несколько окон, позволяя свежему воздуху гулять, подхватывая мелодию, которую играют музыканты.

Коронация Шиуна прошла больше месяца назад, мы веселились как никогда, наблюдая, насколько правдивы были истории Суа о деревьях с розовыми цветами, чьи лепестки осыпаются будто дождь. Те и вправду застревали в волосах и покрывали ручьи розовым покрывалом. Мы давно с сестрой так не смеялись, а я даже полюбила теялийское прозрачное вино, в котором отражалась полная луна. Помню, как я почти попросила Рушана перенести меня в Каидан прямо посреди ночи, после откровения Айлы о её поцелуе с Эолом. Но сестра вцепилась в мою руку и выдала ещё больший секрет. Эол ей нравится. Эта тайна лишила меня былой уверенности, и я замерла. Моей маленькой сестре нравится принц света… и мне ли вставать у них на пути?

И теперь мы на коронации самого Эола. Праздник с пышным размахом, присущим каиданцам. Находясь в этом зале в последний раз, я носила маску служанки, была одинока и напугана. Мой брат стоял на коленях, Рушан и Дарен были в крови, а Айла в прекрасном платье чуть не отдала свою тьму. Но теперь…

– Даян.

– Мм?

– Ты счастлив?

Брат задумчиво улыбается, глядя куда-то поверх моей головы и кружа нас по залу, а его уличный халат под стать моему платью, разливается золотом за его спиной. Волосы брата чёрными волнами закрывают плечи, а лоб украшен простым венцом из аккуратных золотых переплетений.

– Так счастлив, что страшно, – отвечает он после продолжительного раздумья.

– Снова по ночам будешь меня проверять?

Он смеётся тихо, немного мрачно и тепло, так, как может звучать ночь в пустыне.

– Нет, побоюсь наткнуться на вас с Рушаном, занятых тем, что ни знать, ни видеть не желаю.

Я смущённо хмыкаю, поглаживая пальцами его плечо.

– Все проблемы наконец позади? – с надеждой спрашиваю я.

– Моя дорогая Ойро, ты явно не знаешь, что такое сидеть над бумагами сутки напролёт, ругаться с Шакиром о новом законе на торговлю с Каиданом. Каково это – разбираться, которые из магазинов занимаются незаконным повышением цен на еду и выслушиванием жалоб илосийцев: от больших и серьёзных до препирательства за корзину фруктов, украденную одним из сада другого. Ты ещё заскучаешь по легиону.

Даян вновь смеётся, наблюдая, как на моём лице появляется кислое выражение.

– Кстати о Рушане… – Даян, поднимает мою руку, заставляя закружиться, и резко подталкивает в сторону, отпуская мою ладонь.

Из груди вырывается удивлённый вздох, когда я врезаюсь в мужскую грудь в чёрной рубашке, и не успеваю задуматься, как Рушан уже увлекает меня в танец так плавно, словно я и не меняла партнёра. У него такая же золотая накидка, как и у Даяна, но нет второго человека в этом зале, способного сбивать моё дыхание, лишь находясь рядом. Рушан уверенно ведёт и, беззастенчиво наклоняясь ближе, крадёт один невесомый поцелуй, а затем второй.

Я закрываю глаза, вновь ощущая это счастье так же реально, как тепло его ладоней, слышу так же отчётливо, как мелодию скрипки на фоне его шёпота.

– Знаешь… а ведь танцевать с тобой было моей худшей пыткой на коронации Даяна.

Глаза сами распахиваются, и я несколько раз моргаю.

– Я ведь ни разу не наступила тебе на ногу, – обиженно, но неуверенно вырывается у меня.

– Проблема была не в твоих ногах, принцесса, а в тебе самой. Только чудо уберегло меня не поцеловать тебя при всех.

У меня начинает покалывать пальцы рук от удовольствия из-за его ответа. Губы предательски растягиваются в мечтательной и слишком глупой улыбке. Чтобы избавиться от смущения, я перевожу взгляд в сторону и натыкаюсь на Эола, разговаривающего с Айлой. Сестра в серебряном платье, с нежной диадемой, а он в красном, как и положено королю Каидана, парадном мундире, украшенном золотой вышивкой и эполетами на плечах. Оттенок красного настолько тёмный, что иногда можно спутать с чёрным. Эол склоняет голову в золотой короне перед нашей Луной. И я вижу отражение его света в её улыбке.

За всё время коронации я к нему ещё ни разу не подошла. После Астары я думала, что буду ненавидеть Эола до конца своих дней, но признание Айлы и то, как он сжимал меч перед отцом, готовый принести в жертву свою душу ради мира, заставили меня усомниться.

– Ты простишь его? – читает мои мысли Рушан.

Какое-то время я думаю, и нахожу ответ неожиданно быстро, будто на поверхности.

– Уже простила, но Эолу необязательно об этом знать, – я поворачиваю лицо к своему Назари, а он целует меня в лоб. – Теперь мы всегда будем вместе?

Такой детский вопрос, однако я озвучиваю его со всей серьёзностью. Рушан притягивает меня к себе и отвечает без тени сомнения.

– Всегда. До конца твоих и моих дней. И даже после, когда моё тело сожгут, а пепел развеют по ветру, я найду тебя в тенях среди песков и останусь рядом, пока не потухнет последняя звезда.

И я верю. Верю каждому его слову.

Я разгадала загадку, отец. Три Света.

Первый – родственный, который ты простишь.

Эол, мой «брат» в одном поколении.

Второй – холодный, что будет жечь, как огонь.

Айла, отдавшая мне серебро контроля.

А полюбишь ты – третий. Полюбишь того, кто сам принесёт тебе свет.

Рушан, который принёс свет и разогнал мои страхи.

И как ты и сказал, отец, мне пришлось принять жертву, чтобы следом за плохим пришло что-то хорошее.

– Так я и знала! – невольно вырывается у меня, когда в библиотеке я всё-таки нахожу дневники Илоса.

Далеко не самая толстая книга была запрятана среди поэзии теялийцев. Этот стеллаж я обходила стороной, будто боясь заразиться их романтичностью и тончайшей эмоциональностью. Мне даже кажется, что мама посмеялась над нами, оставляя книгу в подобном месте. Как если бы знала, что ни один из нас особо и не пожелает тут искать.

Книга зажата между другими фолиантами. Я бесстыдно упираюсь ногой в стеллаж и со всей силы тяну на себя, желая заполучить секреты предка. Навстречу мне поддаётся не одна книга, а вся полка, и я валюсь на пол вместе с кучей книг. Со стороны входа раздаются вздохи и неуверенные перешёптывания библиотекарей, но никто не стремится мне помочь или отругать. Наученные опытом, они предпочитают оставлять меня в гордом одиночестве.

Я отпихиваю ненужные книги в сторону и победно сжимаю томик в руке. Вначале хочу побежать и показать Самии, причитая, что я же ей говорила, но не могу удержаться перед лицом тайн и листаю книгу, исписанную аккуратным почерком.

В действительности дневниками Илоса оказываются две тонкие книги, вдетые в одну обложку. С трепетом я открываю самую первую страницу, поглаживаю пожелтевшие страницы и начинаю читать: