Валерия Чернованова - Требуется невеста, или Охота на Светлую 2

— Ещё нет, но ты ведь ещё даже не улетел, — на его улыбку невозможно не ответить такой же искренней улыбкой.

— Жестокая, — веселится Тёмный и, кажется, бросает взгляд на стюардессу, после которого я её больше не вижу и не слышу.

— Позвонишь, как прилетишь?

— Когда прилечу, у тебя будет раннее утро, а у меня — глубокая ночь.

— Ну хоть сообщение пришли!

— Договорились. — Ксанор отвлекается (видимо, стюардесса решила проявить храбрость), а потом мягко, с хрипотцой в голосе прощается: — До завтра, малыш. Поцелуй за меня мелочь. А тебя я сам поцелую, когда вернусь.

— Буду ждать. И твоего возвращения, и поцелуя, — шучу в ответ. Почти непринуждённо, а у самой на сердце ошарры скребут.

Когда экран сейта гаснет, я кладу его на прикроватную тумбочку и, обхватив колени руками, некоторое время просто сижу на кровати. Вслушиваюсь в мерное посапывание своей малышки и пытаюсь настроиться на завтрашний полёт в Широн. Без Ксанора.

Кто бы мог подумать, что судьба столкнёт меня с таким… необычным Тёмным. Нетипичным и с точки зрения самих Тёмных, наверное, даже неправильным, но… замечательным. И мне бы держаться его, ведь мне с ним действительно хорошо, но между нами есть йоргова тайна. Козырь, которым, уверена, Гаранор Хорос не постесняется воспользоваться, когда ему это будет удобно.

Поправив дочке одеяльце, я нежно её целую и, стянув с пальца кольцо, ложусь в кровать. Выключаю свет и продолжаю думать. О внезапной командировке Ксанора, о том, что завтра нас в самолёте будет трое. Ну или четверо. Но сколько бы ни было пассажиров, их присутствие не спасёт меня от внутреннего раздрая, который появляется всякий раз, стоит появиться где-нибудь поблизости старшему брату.

Надеюсь, у него большой самолёт, и, надеюсь, во время полёта он будет очень сильно занят и не станет обращать на меня внимание. А я постараюсь не обращать внимание на него.

Да, постараюсь.

Вот.

Утром просыпаюсь рано, чтобы, пока дочка спит, успеть собраться. Фелисия сказала, что меня заберут в девять. Надо напомнить Дине и попросить её не опаздывать.

Но прежде чем я успеваю набрать няню, она сама со мной связывается. Выглядит Дина, мягко говоря, неважно. Глаза красные, нос распух, кожа бледная, а на щеках лихорадочный румянец. Видно, что у неё высокая температура.

Йорги!

— Ленни, мне нужен отгул. Лучше два, — высморкавшись, просит она.

— Боги, Дина, ты как? — с тревогой спрашиваю я.

За полтора года, что мы знакомы, она ни разу не болела, а сейчас кажется совсем расклеившейся.

— Фигово. Очень. Извини, но сегодня я не приду. И завтра, наверное, тоже.

— Об этом даже не думай. Может, тебе что-нибудь нужно?

Дина качает головой и пытается улыбнуться, но вместо этого лицо у неё приобретает какое-то страдальческое выражение.

— Лекарство при мне, платочки и горячий бульон тоже. Так что как-нибудь продержусь. Извини, что из-за меня у тебя не получится полететь в Широн.

— И об этом тоже не думай. Главное, отдыхай и скорее поправляйся, — заверяю я свою палочку-выручалочку, которая ни разу меня не подводила (поэтому сейчас ей более чем простительно), а отключившись, набираю Фелисию.

Но сонорина Сольт находится вне зоны доступа. Я звоню ей снова и снова, однако её сейт остаётся выключенным. Позвонить Хоросу? Боги упасите! И писать ему тоже не стану. Я после позавчерашнего (и позапозавчерашнего) даже видеть его не желаю!

Любитель ультиматумов.

— Ну что ж, ребёнок, значит, будем вместе выбирать статуи, — говорю зевающей Мариселе и иду вместе с ней умываться.

После завтрака, быстро приведя себя в порядок, начинаю собирать вещи дочери. Первое — лекарства, это самое важное. За последний месяц было всего два приступа. Свидетелем одного стал Гаранор, а другой случился при Дине. Она мне даже сначала ничего не сказала. Только когда я заметила, что в аптечке стало меньше на одну ампулу, призналась.

Помимо лекарств я беру с собой и смену одежды для малышки, и пижамку, и несколько игрушек, а то мало ли… Вечером мы уже должны быть дома, но с маленьким ребёнком лучше ко всему быть готовой.

Ровно в девять за мной залетает Эстебан. Сейт Фелисии по-прежнему выключен, а водитель не в курсе, почему сонорина Сольт не отвечает на мои звонки. Может, оставила его дома…

Увы, в салоне самолёта, к своей досаде, я выясняю, что дома осталась сама сонорина Сольт. И полетим мы уже втроём. Вчетвером, считая Литу.

Жаль, что не заболел Гаранор!

Хорос предлагает мне устраиваться в кресле напротив, но я категорически не желаю весь полёт любоваться его аристократической физиономией и выбираю кресло справа. Мягкое и глубокое, из мягкой кожи цвета густой карамели. Пусть лучше нас разделяет широкий проход, чем маленький круглый столик, на котором в ореоле пара белеет чашка крепкого брула.

Камила, секретарь этого диктатора, оказывается девушкой очень приятной. Кажется, мы с ней уже встречались. В то злополучное утро, когда я пришла к Хоросам наниматься на работу.

После того как мы взлетаем она подходит к нам, перебрасывается со мной парой фраз и, присев на корточки, трогает Мариселу за щёчку, а потом осторожно гладит её маленькую ручку.

— Какая милаха. У вас чудесная девочка, сонорина Лэй.

— Спасибо, — улыбаюсь ей в ответ.

Дочка явно стесняется (или просто играет). Отворачивается и замирает, уткнувшись лицом мне в грудь.

— Марисела, а со мной ты не хочешь поздороваться? Мы ведь с тобой уже знакомы, — оторвавшись от экрана сейфота (хотя лучше бы не отрывался), зовёт её Гаранор.

— Она вас не помнит.

Жаль, о себе я не могу сказать то же самое.

— Ну значит, будем знакомиться заново.

Хорос выключает сейфот, бросает Камиле:

— Потом поработаем, — и разворачивается к нам.

И мне даже кажется, что проход подозрительно быстро сужается, стирается расстояние между нами.

Впрочем, на меня Тёмный не смотрит, всё его внимание приковано к моей дочери.

— Хочешь посмотреть, как мы летим над облаками? Из больших-больших окон. Уверен, так высоко ты ещё никогда не летала. Что скажешь?

Лита несмело разворачивается к этому не желающему работать, а Хорос, растеряв остатки совести, протягивает к ней руки.

— Я думаю, не стоит, — крепче прижимаю к себе ребёнка.

— Считаете, я не в состоянии ладить с детьми?

— Считаю, вы ни с кем не в состоянии ладить. Кроме Фелисии, — добавляю справедливости ради.

Оглядываюсь на Камилу. Та сидит в самом конце просторного салона, закинув ногу на ногу, и водит пальцем по экрану сейта, делая вид, будто ничего не видит, не слышит и не замечает. Как будто её нет с нами.

Минус ещё один пассажир.

— Это вам так кажется, Эления, — заявляет Тёмный, продолжая протягивать руки к моему ребёнку. — Лита, пойдёшь ко мне? Не всё же тебе только с мамой сидеть. Ты ведь у нас уже взрослая, самостоятельная девочка.