Даниэль Зеа Рэй - Жертва

Я махнула на все рукой, и подумала о том, что мы обязательно увидимся завтра. И тогда, завтра, я выпью вкусный чай в его кабинете и задержусь там немного дольше, чем положено… Я думала о том, как сильно я проголодалась, и сколько еды может вместить в себя мой желудок. Я легла спать и провалилась в забытье уже через минуту. И проснулась в шесть утра, вместо пяти, правда, с зареванным лицом, но это было уже неважно.

Я увижу его снова. Сегодня я увижу его опять. И обязательно поцелую первой, когда мы останемся одни. Или, поиздевавшись немного, позволю ему поцеловать меня…

Когда же, наконец, я все поняла? Да в тот же день. Помню, как пришла на работу раньше всех. Он задерживался и объявился только в восемь часов утра, вместо привычных семи тридцати. Встретив меня в коридоре, он сказал мне: «Здравствуйте». Но это слово прозвучало глухо, бессмысленно, ведь он даже не посмотрел на меня… Я не собиралась думать об этом, не хотела. Но, все-таки, пришлось.

Одьен зашел в ординаторскую около десяти утра.

– Где все?

– В операционной, – пожала плечами я и, естественно, улыбнулась.

– Тогда сейчас зайдите ко мне, пожалуйста.

И я полетела за ним со всех ног. Сердце быстрее застучало в груди, словно собиралось выскочить оттуда и зажить собственной, самостоятельной жизнью. На сестринском посту никого не было, и я еще раз подумала о том, что все складывается как нельзя лучше!

И вот он закрыл за мной дверь. Но почему не на замок? Странно.

– Присаживайтесь, доктор Ней.

Я замерла около двери не в силах здраво оценить происходящее. Мы одни, наедине. Вчера у нас был секс! И после секса все было почти что ясно! Почти… Тогда, откуда это официальное «присаживайтесь, доктор Ней?»

– Не стойте, проходите, – повторил он и присел за свой рабочий стол.

Наверное, именно тогда я все поняла. Глухое, немое молчание в груди, сдавленное горло и ком, который уже невозможно сглотнуть. Я почувствовала себя мерзко. Грязной я ощутила себя.

Ноги сами дошагали до стула, и я опустилась на сидение. Что он скажет? А важно ли это на самом деле? Наверное, было уже неважно, но слушать, все-таки, пришлось.

– Алексис, – начал он, не поднимая на меня своих красивых глаз. – Мы должны поговорить с тобой о произошедшем и расставить все точки над «i».

Как быстро он перешел на «ты». Для этого шага ему понадобилось всего лишь несколько минут…

– Я слушаю, – отрешенным голосом произнесла я.

– Того, что случилось, исправить я не могу. Мне очень жаль, что я допустил эту ошибку и, очевидно, был неправ. Мне было хорошо с тобой, не спорю. Но я не искал привязанностей, не хотел отношений. Я был свободным – и это меня вполне устраивало. Я не склонен заводить интрижки на работе. Мы оба хирурги, и прекрасно знаем, чем все это, обычно, заканчивается. Поэтому, давай забудем обо всем и будем вести себя, как взрослые люди.

Какая краткая, но емкая речь. Наверное, он очень долго готовил ее. Возможно, даже репетировал перед зеркалом. Он ни разу не посмотрел на меня, и голос его звучал настолько уверенно, что это даже вызывало некое уважение. Раздавить человека вот так… Растоптать женщину несколькими фразами… Не каждому такое дано… А вот он справился со своей задачей блестяще.

Мне хотелось ему похлопать. Нет, честно, как зрителю, смотрящему за игрой актеров на сцене. Но руки не слушались, и хлопок не удался.

Что я могла ему ответить? В чем-то он был прав. Это я выступила в роли соблазнительницы. Я прыгнула ему на шею, заставив сработать самый древний инстинкт в его теле. Я – искусительница, а он всего-то поддался на мой порыв. Я не хотела унижать себя еще больше, чем уже унизила. Он ведь думал, что я сплю с его братом. Теперь в его глазах я была шлюхой, которая умудрилась и с него штаны снять. Не унижать же себя еще больше? Поэтому я сделала то, что, как мне казалось, было лучшим выходом из ситуации. Я поднялась и молча покинула его кабинет.

– Алексис! – прокричал он мне в спину.

Я не ответила. Мне было нечего ему сказать.

Странно, но в это же мгновение мне стало легче. Словно, я освободилась от него. Словно, он покинул мои мысли и закрыл за собой дверь. Пусть идет. Я не обернусь назад, и не попрошу его вернуться.

Именно так я потеряла ход мыслей. Я отстранилась от происходящего и погрузилась в себя. Выброшенная, испачканная, я оказалась чьей-то ошибкой…

Когда коллеги вернулись из операционной, я даже смогла переброситься парочкой шуточек с ними. Я прекрасно исполнила свою роль. И никто бы не смог подкопаться, никто, кроме основных действующих лиц этой драмы.

Рабочий день близился к концу, и я уже начала задумываться о том, как проведу сегодняшний вечер. Остальное помню очень смутно, наверное, потрясение было слишком велико. На смену заступал доктор Патриксон и его вызвали в приемник. Мы еще засмеялись, что это отличное начало дежурной смены, и Патриксон оценил шутку, показав нам третий палец. Но вот потом все веселье резко оборвалось.

В ординаторскую влетела Лорейн. Глаза медсестры были наполнены ужасом и слезами.

– Там привезли, – сказала она, срывающимся голосом. – Там… …внизу…

– Что там? – спросила я, чувствуя, что самое ужасное уже произошло, и пути назад от этого ужасного не будет.

– Софи Крейн привезли… Она… Ее…

– Что с ней?

– Ее муж порезал…

Время остановилось, и все вокруг погрузилось в тишину. Мы все бежали, бежали так быстро, как только могли. Сколько людей! Сколько врачей! И все они здесь, в приемном. Кто-то орет, кто-то прикрывает рот рукой. И толчок в плечо. Я повернула голову и увидела Кейдж, огибающую меня. Она рвалась туда, вперед… А, я? Я продолжала стоять там, позади… Вот кто-то отошел, уступая мне дорогу, и я увидела ее…

Маленькое обнаженное тельце, покрытое кровью. И порезы, такие мелкие… Но их много… Слишком много… И Одьен кричит что-то. И Денни машет кому-то руками. И кто-то толкает меня в спину, сбивая с ног. Это несут кровь. И Айени… Я видела, как он наваливался на ее грудную клетку…

Только Софи здесь больше не было. Я знала это. Видела во втором измерении.

– Не нужно, – услышала я собственный голос. – Перестаньте...

Я подошла к Айени, и мои руки опустились на его ладони. Он обернулся и посмотрел на меня. Что он хотел увидеть? Что он увидел такого, что заставило его отпустить Софи и отойти в сторону?

Одьен огласил время смерти и посмотрел на меня. Зачем? Этого я не могла понять. Я прикоснулась к Софи… Теплая, вот только неживая больше…

Я повернулась и увидела Кейдж. Она была зла. Что она говорит? Что?

– Это ты во всем виновата! – услышала я как будто издалека. – Если бы ты не влезла, она была бы жива!

– Кейдж, успокойся! – перешел на крик Одьен.

– Ты виновата! Ты!!! – голосила Кейдж, и Айени был вынужден вывести ее из ремзала.