Елена Звездная - Лесная ведунья 2

Прищурил глаза змеиные аспид, да и вопросил:

— И кто же враг ваш, Веся?

Мягко я ладонь всё же отняла, за то что излечил спасибо, за то что защиту обеспечил вообще поклон поясной, а вот страшен всё же не передать как, потому и держаться хотелось подальше. Однако ж всё равно ответила:

— Наш общий враг — маги, аспидушка. Маги.

И поднялась я.

А аспид остался стоять на колене одном, голову опустив, а руки его отчего-то вдруг в кулаки сжались.

— И тебе есть, за что ненавидеть их? — спросила догадливо.

Но аспид лишь головой мотнул отрицательно, а затем хрипло повторил мною сказанное:

— Маги…

Да поднялся стремительно, рывком, передо мной встал, в глаза мне заглянул и вопросил хрипло:

— И сильно ты ненавидишь магов, ведьма?

И главное вопросил так, словно сам не то что маг, а цельное магово сообщество. Даже неловко стало. Но всё же ответила честь по чести:

— Скажем так, аспидушка, в этот лес ни одному магу не войти, будь он хоть золотой весь. Так понятно?

Аспиду понятно не было. Стоял он, на меня глядел странно как-то, и вопрос последующий тоже странным оказался:

— А коли маг тебя полюбит, а ты полюбишь его… Что тогда, Веся?

Тут уж и я прищурилась, да с подозрением, и молчать не стала, заметив:

— А что-то вопросы у тебя странные, аспидушка.

— Сказала ведунья, что собой рисковала, чтобы сообщить правду ведьмам, — издевательски поддел аспид. Но вдруг вновь стал серьёзным и произнёс: — Так каков твой ответ?

Головой я покачала неодобрительно да сокрушённо, на аспида посмотрела и тихо ответила:

— Даже если больше жизни любить буду, в этот лес, аспидушка, ни один маг не войдёт. Никогда. Как бы не любил меня он. Как бы не полюбила его я. Ни-ког-да.

Судорожно вздохнул аспид, словно ударила его словами этими. От того и добавила мягко:

— Я не спрашиваю, откуда ты пришёл, да кто научил тебя магии, аспид. Но об одном предупредить должна — не доверяй магам. Даже самым хорошим. Самым верным. Самым, казалось бы, честным да праведным. Не доверяй им.

С болью посмотрел на меня аспид, и не сказал ничего, но не согласен был, совершенно не согласен.

— Моё дело предупредить, а что со своей жизнью делать тебе самому и решать.

Аспид отвернулся, словно сдержаться хотел, в печку рукой упёрся, будто удар сейчас выдержать с трудом пытался, и понятен такой жест, иной раз для того, чтобы ровно стоять, опора требуется… да только мне в таком положении жутенько было… Аспид, он мне по утру не страшным показался, а сейчас вот…

— Так, сколько там твоя цена была? — намекнула ненавязчиво.

Промолчал. Затем резко голову повернул, в глаза мне поглядел, да и ответил хриплым голосом:

— Хотел, чтобы ты с человеком одним встретилась, да видно доказывать тебе что-то без толку, Веся. Потому иной цена моя будет. И плевать на все. Буду как ты — жить одним днем, верить в справедливость, делать, что хочется и поступать так, как считаю правильным, вопреки всему. А знаешь, чего мне уже очень давно хочется, Веся?

Я не знала, и вдруг подумала, что мне не особо-то и знать хочется. Но ответить не успела — аспид внезапно наклонился, и выдохнул, обжигая мои губы дыханием:

— Этого.

И тёплые сухие губы, такие мягкие, совсем как человеческие, накрыли мои поцелуем. Осторожным, бережным, уверенным, долгожданным… Так путник, что плутал по выжженной степи долгими полными мучений днями, припадает к роднику, жадно делая глоток за глотком и не веря, что желание, давно наваждением ставшим, исполнилось. В данный миг исполняется… Да прерваться может, и от того, на миг теряя рассудок, путник готов снести всё на своём пути, только бы его не останавливали.

Так и аспид — руки мои, что оттолкнуть его попытались, перехватил, вверх вздёрнул, одной своей сжал, а второй обхватил шею да часть лица, чтобы не отвернулась — не вывернулась, и целовал, словно умом помутившийся — жадно, голодно, хоть и понимал — не насытится.

Простонал с отчаянием, целовать перестал, выпрямился, к ладоням, что держал крепко над головой моей, губами прижался, дыханием тяжёлым обжигая, да и спросил обречённо:

— Что, не по нраву я тебе, ведьма?

Это ещё мягко, очень мягко сказано было!

— Асссспид, — трясло меня, поболее чем когда правду ведьмам ведала трясло. — А тебе по нраву было бы со змеёй-удавом лобызаться? Али с нежитью? С волкодлаком в зверином облике? Или может с рыбиной какой?

Мгновенно отпустил меня аспид, отшатнулся на несколько шагов, замер, тяжело дыша, да на меня взирая с непониманием.

Хотя кому тут с непониманием взирать полагается, это ещё большой вопрос!

Я была потрясена до глубины своей ведьминской души! Я была ошарашена! Я была ошеломлена! Я… да в ужасе я была непередаваемом и гневе всё нарастающем!

— Ты что удумал?! — голос срывался на крик. — Это что было то? Это как?.. Да как ты вообще?!

Уж не знаю как, но сковорода в моей руке появилась тотчас же…

Да только как появилась, так я её и зашвырнула в печь обратно. Нет, в аспида хотелось, очень даже хотелось мне, да только проблема в том, что это вот был аспид! Натуральный аспид! И вот всё вот это, это уже была… проблема непонятная, вообще же мне непонятная… Абсолютно.

— Так, — я пальцы похолодевшие к вискам приложила, постояла, успокаиваясь, и задала вопрос, который… да даже выговорить было трудненько, почти невозможненько: — Господин Аедан, могу я узнать, что вот это вот сейчас тут было-то?!

Но вместо ответа, который он обязан был дать после случившегося так точно, аспид вдруг взял да и повернулся к зеркалу. Да не просто повернулся — на себя поглядел внимательно. Так внимательно, что стены засияли, освещая чёрную страшную чешуей матовой покрытую фигуру.

И вот опосля осмотру своих телесов-то, по счастью частично сокрытых штанами, аспид сдавленно произнёс:

— Ты же ведунья. А ведуньи, они и с лешими и с… водяными тоже, и…

И яркий свет, выставляющий чудище огненное в не лучшем свете, угас, оставляя всю избу в полумраке, а меня в… да в ужасе.

Внезапно я осознала страшное — аспид рассматривал меня, как пару если не для продолжения рода, то в лучшем случае как партнёра на ночку-две… Прямо таки ощущение появилось, что и окрестные сеновалы уже изучил на предмет пригодности для дела удовольствие приносительного. Но… это действительно в лучшем случае… А я ведунья лесная, я привыкла и о худшем думать.

И вот о чём я сейчас могла подумать?!

Рассмотрим факты — имеется аспид, судя по тому, что всех их считали вымершими, вполне себе возможно, что последний на всём белом свете. А вот она имеюсь я — ведунья лесная. Что об ведуньях известно-то? А известно, что мы не от мира сего, что чаще всего вступаем в связь с лешими своими-то, а в редком и вовсе с водяными, это ежели лешего подходящего нет. И от того, видимо, замыслил сей последний аспид, что я, учитывая склонность ведуний к чудищам всяческим, и его, такого чудовищного, вполне себе сочту парой…