Елена Звездная - Лесная ведунья 2

— Уже, — мрачно проскрипел друг мой верный. — Нагнал, пошутил, опять догнал и сызнова пошутил.

На меня леший не смотрел, оно и понятно — себя винил.

Вместе ведь решение принимали, но за ним последнее слово было, а он, как и я, о подобном-то и помыслить не мог. Да и а кто бы смог?!

Но теперь-то уж, когда слова сказаны, а обещание дано — мне что делать? За Лешинькой, конечно, слово последнее было, но цену приняла я, мне и расплачиваться! Мне. Вот только как? Кров сроком на два месяца менее года, это как понимать? Если бы на всю жизнь, тогда я бы поняла. Страшно мне, чудовищно жутко, принять подобное невозможно, но… ночь с аспидом, это то, что я бы пережить смогла бы. С трудом, с ужасом, но смогла бы. Дитя выносить? Природа поможет, и дитя бы выносила. Но что дальше? Что будет с ребёнком? Ведь по всему выходит, что дитя аспид себе заберёт! Вот только я не отдам! Никогда ребенка своего, пусть и от аспида, а не отдам никому! И многое для меня и для леса Аедан сделал, оборотней, вампиров, волков, бадзулов с ауками мне сохранил-сберёг, и благодарна я за то, за каждую жизнь спасённую благодарна, но ребёнком платить не буду! Никогда! И ни при каких условиях!

— Веся, — позвал леший.

А я… я тихо вымолвила:

— Эту цену я заплатить не сумею. Никак. К чертям правила, но это больше, чем я могу дать!

Леший ко мне повернулся и прямо спросил:

— На обман пойдём?

— Другого выбора нет, — ответила с ужасом да с содроганием.

Обмануть того, кто собой рисковал мою нечисть оберегая, да мой лес завоевывая? Обманывать того, кто и сейчас за лес мой борется? А нет у меня другого выбора. Коли меня затребовал бы — отдала бы. Коли попросил жизнь любую спасти — спасла бы. А детьми я платить не стану, ни своими, ни чужими!

— Мы пойдём на обман! — сказала решительно.

Кивнул леший, и напомнил:

— Цена прозвучала и цена была такова: «Крови — втрое меньше, чем в твоём теле сейчас. Кров — сроком на два месяца менее года». Вот и выполним, честь по чести, каждое слово исполним. В лесу пусть живёт хоть весь год, даже дом ему справлю, коли пожелает. Кровь твою сейчас беречь надобно, в тебе её немного осталось опосля спасения Агнехрана, но за год нацедим. Ровно треть, как и было указано. И тогда, почитай…

Я его мысль уловила, улыбнулась грустно и его мысль продолжила:

— И тогда без обмана всё будет.

— Да, — кивнул мой верный друг. — Всё без обмана. Всё честь по чести. Всю цену выплатим, ни в чём должны не останемся. А опосля — сам из лесу выставлю!

Улыбнулась благодарственно, прошептала:

— Спасибо, Лешинька.

— Да не за что, моя то ошибка, ты ведь сразу сомневалась, сомнения были, а вот я сплоховал.

Мы помолчали, и я тихо сказала:

— Лешинька, он мне волкодлаков и вампиров с анчутками бережёт. Так что, за их кровь своей заплачу, и это справедливо будет.

— Кровь соберём осторожно, — леший уже о справедливости не думал, он к делу перешёл. — Чтобы не заподозрил ничего. У Гыркулы добудь сосуд, в котором кровь не свернётся, да не испортится. И запомни, Веся, что ты магу Агнехрану говоришь, о том аспид неведомо как, но узнаёт… подумай об этом. Хорошо подумай. И осторожнее будь.

И молча мне клюку передал.

Эту ночь я коротала не с Водей, а с друзьями-соратниками моими верными — Ворон Мудрый прилетел, Кот Учёный из ближайшего дерева появился, леший рядом сидел, хмуро на другой берег смотрел, лесовики и те подобрались поближе, и ауки — их почему-то пока тут оставили. Но они ждали, забавные нескладные деревянные человечки листвой покрытые, стояли строем (и как только построил?) и ждали чего-то.

Через несколько минут стало ясно чего.

В Гиблом яру, куда ступило мое воинство, вспыхнуло пламя, словно горел кто, или что, и рев уносящейся нежити сменился тишиной, да такой что по спине холодок недобрый пробежал, но вспышка на мосту и все ауки разом вдруг издали адский вой нежити, сумели повторить скрип и грохот ломающихся деревьев, и даже гул земли.

В моём лесу все звери насмерть перепугались!

Совы прилетели, чуть на аук со злости не нагадили, насилу выгнала.

Следом волки явились, да в основном самцы матерые — они решили, что нежить на наш берег перебралась и вот на защиту примчались. Успокоила серых стражей, объяснила, что мост водяной контролирует, а берег по-всякому я, от того переживать не о чем.

А вот потом появилась Ярина. Ей я была не рада, но Чаща, возникнув тёмным силуэтом женщины (никак у Леси моду переняла), остановилась на берегу, да к Гиблому яру потянулась, словно вслушивалась.

— Ярина, — я поднялась. — Случилось что?

Чаща руку в мою сторону протянула и тёмный побег, извиваясь лианой, потянулся ко мне, моей ладони коснулся и я услышала. Зов! Я зов услышала! Зов лесной ведуньи, той, что владела этой Заповедной чащей.

А Ярина голову повернула, да посмотрела на меня чёрными провалами пустых глазниц, словно сказать хотела: «Я доверяю. Тебе доверяю».

И доверие было велико. Любая лесная ведунья на моём месте в такой ситуации эту Чащу уничтожила бы. Любая. Но я любой не была, Ярине то было ведомо, оттого и показала, что происходит, оттого и доверилась.

— Не отдам, — тихо сказала я чаще, вновь на пригорок опускаясь.

А лешему, что на меня глядел обвинительно, он знал, что делать надобно, высказала с нажимом:

— И не уничтожу.

Покачал головой мой друг неодобрительно, но настаивать не стал. Я же на Ярину смотрела и чувствовала — тяжело ей. Балансирует на грани. Знает, понимает всё — а противиться зову истинной хозяйки ей сложно. И становится сложнее с каждой секундой.

— Иди ко мне, — попросила осторожно.

А Лесе приказ передала:

«Оборону держи, сложная ночь будет».

Ярина скользнула ко мне кошкой древесной, на руки забралась, прижалась, дрожит. Обняла её, погладила успокаивающе, а зов нарастал. Всё сильнее и сильнее. Я его чувствовала. И тут снова сигнал от аспида, и всё то же самое повторяют ауки, да втрое громче от прежнего, я от их рева чуть не подпрыгнула!

Но успокоилась вдруг Ярина.

И я начала понимать, что происходит что-то дурное, очень дурное.

Посмотрела на Гиблый яр, на душе было тревожно, напряжённо, но я решилась.

— Веся, не… — начал было леший.

Да кто ж меня остановит.

Держа чащу на руках, я спустилась к воде, и прошептала:

— Водя, мост мне нужен или какая другая переправа на берег тот.

Водяной не ответил — видать занят был, но зато прислал кракена.

Чудище глубинное явилось, блестя в лунном свете, да щупальце ко мне протянуло — ступила осторожно к нему, в воду по колено заходя, вздрогнула, когда щупальце обхватило поперёк живота, а дальше уже не так страшно было.

Кракен плыл рывками, а меня держал по пояс в воде, или поднимал вверх, когда очередной рывок совершал.