Надежда Соколова - Наследство черной вдовы

Поднявшись, мы с «сестрой» направились в ту часть замка, в которой я никогда не бывала: самые дальние коридоры, темные и пустые, показались мне нежилыми и, как бы смешно ни звучало, бездушными.

— Сюда редко кто заходит, — Кладира вошла в первый коридор, положила руку на стену и приказала. — Свет!

Тут же над головой тускло загорелись несколько магических шаров.

— Здесь могут появляться только члены рода, для всех остальных это место невидимо. Если ты смогла пройти магическую защиту, значит, боги даровали тебе часть души Селениры.

— То есть… Смешение душ?.. И она тоже завладела частью моей души?.. — нахмурилась я, переваривая информацию.

— Да, что-то вроде того. Но дело не в играх богов. Здесь, в этих коридорах, хранится реликвия нашего рода, то, из-за чего мы обязаны рожать наследниц. Только благодаря ему нас, свободолюбивых герцогинь Ломарских, терпит император.

Заинтересовать Кладира умела. Я шла за ней, больше не прислушиваясь к своим ощущениям. Теперь мне не терпелось увидеть ту самую реликвию.

Пройдя несколько коридоров с уймой комнат, мы остановились у самой дальней, практически в тупике.

Оббитая железом по всему периметру деревянная дверь легко распахнулась перед нами, едва Кладира коснулась рукой обшивки.

Комната внутри, хорошо освещенная, без окон, не содержала в себе ничего, кроме небольшого сундучка в одном из углов.

Кладира подошла, присела перед ним, положила руку на замок. Крышка откинулась. Внутри оказалась золотая статуэтка полуобнаженной молодой женщины, стоявшей с кувшином в руках.

— Богиня плодородия Нолрита. Она, после проклятия нимфы, оказала милость нашему предку, своему близкому родственнику, и взяла наш род под свою опеку. Пока мы владеем этими землями, здесь всегда будут покой и благоденствие. Крестьяне получают богатый урожай, все женщины, селящиеся в этих краях, рожают минимум двух детей. Тут не случается жутких болезней, сюда не заходят жестокие хищники. Мы процветаем благодаря покровительству богини, и поэтому император дает нам послабления.

Что ж, логично. Живут себе герцогини, никого не трогают, рожают наследниц, платят налоги, не бунтуют. А то, что у них в роду нет мужчин, так императору только на руку — всегда можно подослать кого-то неугодного под видом жениха. Один профит, как сказали бы на Земле.

— Так расскажи нам про Любовь!

Ей внук поет, что краше всех.

Но, очи устремив в огонь,

Старуха отвечала: — Ох!

Грешна Любовь,

Страшна Любовь!

Марина Цветаева. «Ты расскажи нам про весну»

— Кладира, — на обратном пути я остановилась возле комнаты, в которой очнулась, попав сюда, той самой, переполненной вещами, — что это за помещение? Почему здесь так много мебели, причем разноцветной?

— По традиции, когда один из мужей герцогини умирает, она должна «отдать часть себя, дабы облегчить ему путь к богам», — процитировала кого-то «сестра». — Обычно просто пускается кровь. После этого, обессиленная, герцогиня приходит в себя в данной комнате. Много вещей — в помощь ей, чтобы не падала, когда начнет передвигаться после восстановления. Разные цвета — чтобы дразнить взгляд, считается, так восстановление проходит быстрее.

Я кивнула, принимая ответ.

До вечера меня оставили в покое, позволив отдохнуть и забыть, хотя бы на время, о стервятниках-женихах, мечтавших поживиться, пусть и за счет собственной жизни. Я лежала в постели, чесала за ухом Пушка и обдумывала свои следующие действия, каждую мелочь, каждый шаг. Нельзя было оступиться, ошибиться, сделать что-то не так. Вспоминая уроки деда, я выстроила в голове четкий план и собиралась следовать ему, начиная с завтрашнего утра: не так уж и много времени осталось до будущей свадьбы, и его нужно было использовать с толком.

Поздно вечером, вернее, уже практически ночью, после ужина, когда я, выпустив из комнаты Пушка, собиралась спать, пришел Лоран.

Его руки обняли меня, прижали к сильному мужскому телу, и я почувствовала, что таю. Теперь, узнав, что обо мне думают женихи, и разделив постель с тем, к кому меня по-настоящему тянуло, я ощущала безразличие по отношению к общественному мнению. Пусть их. На каждый роток не накинуть платок, любила говаривать моя бабушка.

— Поцелуй меня, — попросила я, наслаждаясь желанными объятиями.

Губы Лорана накрыли мои, и я растворилась в нахлынувших ощущениях. Нежность, мягкость, теплота — от кого из нас двоих исходили эти эмоции, было не понять. Мы оба как будто слились в единое целое. Родственные души — да, именно так, мы по-настоящему стали родственными душами и уже не могли жить друг без друга.

Лоран ушел под утро, оставив меня обессиленной и счастливой.

Спала я от силы четыре часа, завтракала в своей комнате, справедливо опасаясь, что и Шарон, и Кладира по одному моему цветущему виду догадаются, что дело нечисто. Впрочем, Шарон догадался об этом, не едва появившись на пороге моей комнаты, сразу же после завтрака.

— Я отправил Лорана в дальнюю деревню, — сообщил он, внимательно следя за моей реакцией, — там нужна помощь врача. Вернется он после твоей свадьбы. — Помолчал и уточнил. — Ты хотя бы пьешь настойку, предохраняешься?

Я кивнула, не видя смысла спорить и что-либо доказывать. Конечно, Шарон хотел, как лучше, вот только его «лучше» и мое не совпадали. И выходить замуж за одного из женихов я не собиралась. Оправил в дальнюю деревню? Что ж, оно и к лучшему. Мне нужно совсем немного времени, чтобы совершить задуманное. Лоран меня отвлекал бы одним своим присутствием. А так… Я полностью свободна в своих действиях. Что же касается предохранения, конечно же, я забыла об этом. Вот только Шарону о моем ненамеренном промахе знать не обязательно.

Я кивнула, не видя смысла спорить и что-либо доказывать. Конечно, Шарон хотел, как лучше, вот только его «лучше» и мое не совпадали. И выходить замуж за одного из женихов я не собиралась. Оправил в дальнюю деревню? Что ж, оно и к лучшему. Мне нужно совсем немного времени, чтобы совершить задуманное. Лоран меня отвлекал бы одним своим присутствием. А так… Я полностью свободна в своих действиях. Что же касается предохранения, конечно же, я забыла об этом. Вот только Шарону о моем ненамеренном промахе знать не обязательно.

Едва Шарон покинул спальню, я вышла в коридор, приложила ладонь к стене и попросила:

— Зарина, покажись. Разговор есть.

Призрак величественно выплыли из стены, смерил меня подозрительным взглядом, прищурился:

— И что ты задумала?

— Ничего смертельного, — честно ответила я. — Мне нужно на пару часов закрыться в книгохранилище. Могу я отдать приказ замку, чтобы меня никто не беспокоил?

Зарина кивнула: