Надежда Соколова - Полюбить ведьму и выжить

Объяснение вышло бурным.

— Да, бабушку частенько называли ведьмой, — когда все успокоились и расселись в гостиной, со вздохом начала вспоминать сидевшая в глубоком кресле мама, — она была властной, иногда даже жестокой женщиной. По нынешним реалиям ее можно было считать глазливой — если не в настроении оказывалась, то любой, кто на пути у нее появлялся, мог и болячкой какой, чаще всего дурной, обзавестись. Поговаривали, что и коров она то и дело проклинала, а те потом молока не давали. Не знаю, правда или нет, но говорили, да. Мама терпеть не могла ее из-за нашего вынужденного отшельничества. Со мной никто знаться не желал, я частенько днями просиживала дома за книжками. В общем, однажды мама с бабушкой серьезно поругались на эту тему, мама заявила, что знать собственную мать не желает, и наследство ей никакое не нужно, забрала меня, восьмилетнюю, и уехала куда подальше.

Мы долго кочевали с места на место, потом остановились здесь. Ну и отца твоего, Даша, я тоже здесь встретила, — мама метнула недовольный взгляд на ухмыльнувшегося папу, — всю жизнь, ирод такой, мозги мне пудрил.

— Ба, деда, — как обычно, в разговор взрослых бесцеремонно влезла Ника, принявшая изменения в дедушке, как должное, — а вы с нами в Лукоморье поедете? Я вам жар-птицу покажу! Они с шушиндрой знаете как дерутся!

Упомянутая шушиндра, накормленная сердобольной хозяйкой дома, дремала возле Ники на диване. Вот уж кому не надо было ничего: есть и спать.

— Да, давненько я в Лукоморье не бывал, — потянулся в кресле отец, — и как жар-птица? Отапливает дом?

— А твоя дочь свою собственную жар-птицу создала, — сообщил Кощей, злорадно ухмыльнувшись, — смесь павлина с петухом, она не дом отапливает, а желания исполняет. Сильная у тебя, Добрыня, дочь вышла. Только знаний в голове маловато.

— Жар-птица? Желания исполняет? — папа непонятно почему весело расхохотался. Мы с мамой и Никой удивленно переглянулись. — Даша, детка, жар-птицы — это маленькие серые птички, которые живут в доме и магически его обогревают. Отсюда и название пошло: птица, дарящая жар.

Упс. Ну вот откуда мне знать было подобные подробности?

— А шушиндру кто создал? Тоже Даша? — поинтересовался отец, разглядывая мелкого мутанта.

— На этот раз — Ника. Одаренные у тебя дочь с внучкой, Добрыня, — Кощей встал. — Поехали мы. Поздно уже. Ждем вас в гости.

— Приедем, конечно. Вот справим свадьбу по законам этой страны и нагрянем к вам, — степенно кивнул, прощаясь, отец.

Я только фыркнула мысленно. Еще одна свадьба. Как будто она кому-то нужна. Нет, чтобы просто поехать в ЗАГС, расписаться и забыть о формальностях. Нет, обязательно нужно свадьбу сыграть. Как же, Добрыня дочь-ведьму замуж выдает. И плевать, что дочери рожать скоро. Главное — обычаи соблюсти.

Вернувшись домой, я первым делом заперлась в лаборатории, вызвала книгу и попросила показать жар-птицу. На чистом листе начали проступать очертания маленькой серенькой птички наподобие перепелки. Прелесть какая. И кого же тогда я создала, раз это нечто умеет исполнять любые желания? Чтобы снять с себя напряжение после общения с родителями, я начала варить очередное зелье. Едва узнав и моей беременности, Кощей навесил на меня такую же защиту, которая была на Нике. И теперь я могла заниматься чем угодно — угрозы моему здоровью не существовало. Правда, это я так думала. Муж почему-то постоянно перестраховывался.

Зелье наконец-то получилось нужно цвета: нежно-малиновое, с запахом земляники. «От усталости и вялости в членах», — как утверждала книга. Естественно, сама я получившееся варево пробовать не стала. Мужа и детей тоже жалко стало. Гости уехали. В общем, полная засада. Ладно, перелила в мензурку, закрыла пробкой, оставила на столе.

— Что за яд у тебя получился на этот раз? — поинтересовался любимый супруг, едва я вышла из комнаты.

— Давно стоишь? — я проверила, чтобы дверь была закрыта, и только после этого повернулась к мужу.

— Только что подошел. Почувствовал странный запах и решил тебя не отвлекать.

— Да нормальный запах, — фыркнула я, — как в книге описывается: цвет нежно-малиновый, запах земляники.

— Ах, то земляника была, — протянул издевательски Кощей, — а я думал, ты чей-то труп закапывала.

И стоит, зараза такой, нагло скалится. Нет, я не стала лезть в драку, вместо этого вспомнила кое-что и наивно захлопала ресничками.

— Этой ночью папоротник цветет. Сходим? Клад поищем? Мне, беременной, надо свежим лесным воздухом подышать.

— Издеваешься? — безнадежно уточнил муж, не увидел ни капли раскаяния в моих глазах и удрученно кивнул. — Сходим мы за твоим папоротником.

Пошли. Ночью. На этот раз возражать против джинсов и кофты Кощей не стал. В лесу лучше всего ходить в брюках — и ноги не поранишь, и шею не свернешь. Сам-то муж в кафтан любимый со штанами привычно обрядился. Ну и я решила о сарафане хоть на эту ночь забыть. Да и вообще, пора прививать здесь моду на юбки и платья.

В принципе, по всем легендам, папоротник должен цвести летом, исключительно в ночь на Ивана Купалу, во время летнего солнцестояния. Но то легенда, тем более — земная. В Лукоморье папоротник, как оказалось, цвел с весны по осень. Вот только найти его было порой ничуть не проще, чем на Земле.

Вышли мы ближе к полуночи, когда богатырским сном спаи не только дети, но и слуги. До леса Кощей перенес нас порталом, сэкономив минимум час дороги. Встали на опушке, муж зажег несколько светлячков, прогнав сразу часть темноты.

— Ну веди, любительница кладов, — повернулся он ко мне.

Меня дважды просить не надо. Это в одиночку ночью я трусливая, а когда рядом сильный маг, так что бы не повыделываться? С этими мыслями я зашла под кроны деревьев. Кощей шагал рядом, подсвечивал путь. Я сосредоточенно смотрела по сторонам в поисках несчастной цветущей ветки. Нет, ну должно же мне повезти? А то магия не поддается, на шее у мужа сижу. Сама-то на что способна? Словно в насмешку над моими мыслями, кроме наполовину облетевших деревьев, вокруг ничего не было.

В очередной раз посмотрев направо, я замерла.

— Кощей, — позвала мужа.

— Вижу, — напряженно отозвался он, — не трогай его.

Нашел дуру. Кто ж потянется ночью в волшебном государстве за висящим на ветке ожерельем?

— Как оно тут оказалось?

— Хотел бы я знать. Даша, ты закончила со своим папоротником? Давай во дворец возвращаться.

Да какой уж тут папоротник. Мне, женщине, испорченной цивилизацией, в голову полезли сцены из голливудских детективов, ужастиков и триллеров. Я готова была сама себя накрутить, сама перепугаться и сама же впасть в истерику. Ночью. В лесу. Ожерелье на ветке. Нет, это точно дурной знак!

А хуже того было то, что к тому ожерелью, горевшему в ночи красными, зелеными и голубыми драгоценными камнями, меня тянуло, как магнитом.