Надежда Соколова - Ведьма работает

Глава 1

Плохое началишко не к доброму концу

Магдалена:

Комендантский час – самая отвратительна штука из всех, что я знаю.

Особенно когда привык постоянно перемещаться без непонятных жестких

границ туда, куда тебе хочется, и тогда, когда хочется. Нет, ну в самом же

деле, кто вообще придумал ограничивать свободу передвижения населению, не слушая его и заявляя почему-то, что это ему же во благо? А если чей-

нибудь горячо любимый супруг вовремя не успеет появиться под

недремлющее око своей благоверной супруги и, побоявшись попасть в руки

стрельцам из патруля, опрометчиво решит заночевать у друзей? Кто потом

вообще сможет поверить, что ночевал он исключительно лишь по великой

необходимости у некоего близкого друга, а тот, друг его, никого не

предупредив, возьми и отправься утром в далекое путешествие по своим

надобностям, вероломно подставив непутевого муженька и одним махом

лишив несчастного законного алиби. Это ж сразу же разные подозрения, скандалы, выяснения отношений начнутся. Нет, ячейка общества не

распадется, естественно, не положено это, но трещину точно даст. Вот и

кому это надо, я вас спрашиваю?

А самое главное – это до сих пор непонятная мне отвратительная

рутинная необходимость начальника Тайного отдела то есть моей скромной

персоны, из-за небольшого штата работников присутствовать по ночам при

допросе вот таких-то несознательных граждан, которых бдительные патрули

приводят к моему флигелю каждую ночь буквально десятками. И ведь уперся

Елисей рогом: нет, и всё тут. Не спорь, ведьма. Я и город своим повелением

закрыл, и комендантский час ввел, всё, чтобы тебе работу облегчить. Так что

трудись, дорогая, на благо ставшего уже родным государства, помогая

батюшке-царю порядок поддерживать, ищи татей и наказывай их по всей

строгости закона.

В общем, спала я плохо, можно даже сказать отвратительно, уже

неделю и выглядела так, что от меня в страхе шарахались все упыри на

окрестных кладбищах, видимо, принимая за одну из них, только более

древнюю, опытную, страшную и злую.

Вот и сидевший сейчас передо мной, по другую сторону стола, неказистый мужичок лет тридцати-тридцати пяти, сине-зеленый от ужаса, в

потертом кафтане и почему-то лаптях на босу ногу (что это еще за сельская

мода?!? В Китеже никогда подобное не носили!), пытался смотреть куда

угодно, только не на всеми любимого начальника Тайной канцелярии, и

мямлил что-то непонятное, с надеждой вставляя каждые пять-семь минут:

- Не виноват я, матушка ведьма, видят боги, не виноват, отпусти, всеми

богами тебя молю.

Всеми, да? И Мороком тоже? Ну спасибо, добрый человек. Только бога

смерти мне для полного счастья сейчас и не хватало. Как там недавно один

умник оправдывался, когда объяснял, почему его дражайшая, горячо

любимая теща внезапно к Мороку отправилась? Я, мол, просто богов

перепутал, много их слишком в нашей вере. Хотел, мол, спасительнице и

заступнице Радужнице помолиться о здоровье моей ненаглядной

родственницы, а вишь ты, как получилось-то: злобный бог как-то сам собой

на ум вдруг пришёл. Судья, впрочем, только посмеялся с такого нехитрого

объяснения и во внимание его не принял. Да и у женщины на шее след от

веревки обнаружили. Так что отправили того товарища на вечное поселение

в Мороковы пустоши, вслед за тещей. Впрочем, такое я вслух не сказала, лишь ворчала потихоньку про себя и, удобно устроившись в своем мягком

«начальственном» кресле, с подушечкой под спиной, раз за разом задавала

мужику один и тот же вопрос:

- Что ты делал после десяти часов ночи на улице в трех кварталах от

собственного дома?

Он мялся, менял цвет лица с красного на белый, отводил глаза, лихорадочно пытаясь придумать достойный ответ, а я все больше

раздражалась и чувствовала, что терпение мое утекает сквозь пальцы, аки

песок. Вот доведет же до членовредительства, ей-богу. И что мне потом, этого калеку самой же и лечить?

Устало вздохнув и мысленно уже растянувшись на постели, такой

манящей и желанной, я все же решила дать нынешнему нарушителю

последний шанс:

- Козьма, я ведь долго терпеть не буду. Или скажешь наконец, почему

ночью по городу шастаешь, или превращу тебя в лягушку или жабу. Будешь

в пруду квакать и комаров ловить.

Цвет лица у мужика резко сменился с нежного сине-зеленого на

землянисто-серый, сам он попытался вскочить и плюхнуться мне в ноги.

Пришлось применить частичный стазис, что еще больше испугало моего

собеседника.

- Смилуйся, матушка ведьма! Не надо в жабу! Не хочу квакать!

Ненавижу комаров! Пощади дурня! Это всё Линка моя, чтоб её Морок

побрал! Это она, зараза такая! Она меня к тётке своей за настойкой

отправила!

Так. Уже проще. Линка, насколько я помню, это Аполлинария, супруга

этого лоботряса, дама из обедневшего купеческого рода. Некрасивая, наглая, высокая, заумная. Да еще и с бородавкой под нижней губой. Осталась бы до

конца своей жизни старой девой, если бы к ней не посватался несколько лет

тому назад, прельстившись остатками некогда большого купеческого

состояния, местный шорник, тихоня и скромник Козьма. Родители Линки, уже и не надеявшиеся сбыть «лежалый товар», обрадовались парню, как

родному, быстро выдворили опостылевшую дочурку из родных пенат с

неплохим для мужика-лапотника приданым и поскорей уехали куда-то в

глушь, в дальнюю деревню, где в свое время купили небольшой домик –

наслаждаться тихой жизнью на природе, заниматься садом-огородом и

ловить рыбу в прудах и озерах, расположенных неподалеку. Вот только что

такого этой «шпале» понадобилось ночью от своего мужа, что она и

комендантского часа с патрулями не побоялась?

- Что за настойка-то?

Залился алым цветом, словно девица-скромница на выданье под

цепким взглядом будущей свекрови, был бы свободен в движениях, наверняка стал бы елозить на стуле.

- Так это… Я-то… Ну как бы… От мужской слабости-то…

Как я сдержалась, чтобы не расхохотаться, сама не пойму. Вот же…

Нехороший человек… Стыдно ему, видите ли, перед кем-то другим в свой

мужской несостоятельности признаться. А мучить ведьму отговорками и

молчанием не стыдно. Столько времени с ним потеряла. А могла бы уже

спать идти.

Дернула раздраженно за привязанный к столу колокольчик, через пару

секунд в комнату заскочил дежурный стрелец и вытянулся по стойке смирно, ожидая приказа.

- Отведи этого, - небрежно кивнула в сторону все ещё

«замороженного» мужика, - к нему домой. Стребуй с него пару серебрушек

штрафа за появление на улице в не положенное время и три медяка тебе за