Дина Сдобберг - Факультет Переполох

— Так я тоже остренькое люблю, всегда себе перца в тарелку досыпаю, а тут прям как надо! — обрадовался лис.

— Ой, вы посмотрите! Как надо! Прям как по заказу для тебя, шалопая, чья-то мама дочь растила! — рассмеялась повариха, — но делает всё аккуратно, и явно не первый раз. Значит, девчонка к кухне приучена. Не из этих ваших вертихвосток! Я б ее, пожалуй, к себе б на кухню взяла. А ты, давай особо не рассиживайся, тебя ещё горы непобитых тарелок ждут.

Для Элайдера было необычным то отношение, которое он встретил на кухне. Четыре года он жил по принципу "это положено по моему статусу, а это не положено". Да даже на отработку он налетел впервые, обычно все ограничивалось выговором и письмом домой. Это Арчи Шваргер с ним не церемонился, да Ларнаки он под руку ещё не попадался. А остальные преподаватели опасались отправить отпрыска Рэда Ригоса на "унизительные" отработки. Ведь кто знает, как папаша отреагирует? В ответ на письма-то он никаких мер не принимал.

Просто никто не знал, что почти все эти письма перехватывала мама, и до отца они просто не доходили.

А тут на все эти "статусные заморочки" смотрели, как на глупость несусветную, с лёгкой насмешкой и даже с каким-то снисхождением. Правда, пока от этого не страдал никто другой. Тогда из тех, кого добродушно называли "носодёры", такие попадали в разряд "гнусь". А Эл за две недели из этой самой "гнуси" выкарабкивался.

Относились к нему ещё настороженно, но уже не как к безнадежному. И благодарить за это он должен был Тореса. На второй день мучений Элайдера Ригоса, когда он, проклиная всех безруких идиотов, пытался отмыть плитку пола после очередного падения обеда из тарелки на пол, в эти самые мучения неожиданным образом вмешались.

— Попроси на кухне соды, только не перепутай с мыльным порошком, а то ещё и жирное мыло оттирать будешь. — Проходящий мимо парень спокойно и даже с каким-то участием подсказал.

— Спасибо. Я уже заколебался, звереть начинаю при каждом шлепке. — Ответил Эл, пытаясь вспомнить, где видел этого парня.

Полноватый, темноволосый, с открытой улыбкой на лице и карими глазами он был смутно знаком, правда, Ригос хоть ты его прибей, не мог вспомнить откуда. Посмотрев на то, как Элайдер пытается устроить шаманские танцы с бубном вокруг мясной подливки на полу, парень тяжело вздохнул и, забрав у зазнайки баночку с содой, начал делать сам.

— Что ж ты такой неумеха-то? Понятно, что за тебя всё делают, но не до такой же степени? — даже злится за эти слова на парня, у Ригоса не получалось. — Ни посуду помыть, ни полы. Ты ж вроде на следствии учишься, что ж из тебя за следак получится?

Парень, представившийся Торесом, остался с Элом. Показал и как тарелки мыть, что бы ни бились, и что нужно сначала объедки и остатки счищать, и сами тарелки под струёй воды ополаскивать, а уже потом в чан для мытья складывать. Уже на повороте к корпусу, когда два парня прощались Торес вдруг спросил:

— Ты меня так и не узнал? — всё так же с улыбкой рассматривая лиса, спросил парень.

— Если честно, то нет, хоть и пытался вспомнить весь вечер. Мы, наверное, на первом курсе пересекались, да? — не стал юлить лис.

— Нет, в прошлом году мы пересеклись. Прям перед самыми каникулами. — Рассмеялся парень. — Я, правда, тогда вдвое больше был. Теперь вспомнил?

— Подожди, так ты тот парень, которого… Которого я бегать заставил? Так зачем ты мне помогал тогда? — удивился Эл.

— Ну, а что я, по-твоему, должен был делать? Дальше смотреть или насмехаться, как твои дружки? Ну и чем тогда я буду лучше тех высокомерных засранцев, что пользуясь свой силой, загоняли бедного толстяка до потери сознания? Невелика помощь, показать и подсказать неумехе абсолютно обыденные вещи, — развел руками Торес. — Ну, откуда бы тебе, родившемуся с золотой ложкой в пасти, знать как посуду мыть?

— Знаешь, я бы после такой шутки, точно помогать не пошёл бы, поэтому и удивляюсь. — Честно ответил Эл.

— Ага. А ещё б запомнил на всю жизнь, а потом когда обидевший во время обучения следак пришёл бы за экспертизой, я б ему уж отомстил! Результаты экспертизы бы запорол или не дал бы! — уже не скрываясь, смеялся парень, — и пусть преступники спокойно себе дальше свои дела делают, пока мы детские обидки порешаем. Мне ваша шутка только пользу принесла. Вон, даже и не узнаёшь. А насмешки… Сегодня вы, а завтра над вами, недотёпами.

— Ну да, узнать тебя и вправду тяжело, ты где-то половину себя потерял! — сказал, потому что больше не знал, что сказать. — Бегал что ли всё лето?

— Бегал. Не знаю как объяснить… Но пока в целительской лежал, так мне обидно за себя стало. Я ведь не дурак, не урод… Что ж я такой… Не такой. У меня ведь дома бабушка, мама, тётя и сестра старшая. Я ж у них единственный, на меня одна надежда. А какая из меня надежда? Если каждый сынок богатого папы просто по настроению и желанию может заставить меня, как последнюю шавку бегать по кругу на потеху?

— Погоди! Это что, тебя мама с бабушкой растили? А отец твой где? — спросил Эл.

— Погиб, при исполнении, мне года три тогда было. Поэтому и я рвался сюда, чтоб как отец быть, чтоб мои мной гордились. — Тихо ответил парень. — Ладно. Дошли уже. Пока.

— Пока, Торес. — попрощался Элайдер.

Он прошел уже несколько метров, когда резко развернувшись, побежал обратно.

— Торес, Торес, да подожди ты! — Эл схватил парня за плечо. — Я тут это, подумал… Может, давай вместе позанимаемся? Тебе все равно ж заниматься надо, да и только бегом себя не натаскаешь. Убегать если только.

— И ты со мной заниматься будешь? А как же твои друзья? Отработки закончатся, папа простит, а тебя все видели со мной, — спросил Торес, давая Ригосу последний шанс отказаться.

— Завтра на первом полигоне, давай сразу после первого гонга? — лис не собирался отказываться. — Договорились?

С того дня, каждое утро начиналось для лиса с тренировок с Торесом. И посыпавшиеся насмешки от бывших, уже однозначно бывших, друзей как-то даже и не трогали. Особенно, когда через несколько дней к этим занятиям присоединился ещё и Влад. А каждый вечер Торес приходил и помогал Элу, и даже увидевший это дело мастер Арчи только хмыкнул себе под нос.

Вот и получалось, что то, что начиналось как самое унизительное наказание, вдруг преподнесло неожиданные результаты. Ригос даже жалел, что истекают последние дни. Хотя… Можно же просто заходить на кухню, помочь чем, к примеру?

Да и споры в читательском зале вместе с Торесом и Владом нравились ему всё больше, правда ему приходилось сейчас наверстывать всё, что он благополучно пропустил за время своей учебы.

А вот споры с одной кареглазой, ехидной, самоуверенной и упёртой язвой, ему нравились гораздо меньше. Точнее, не нравились совсем. Правовые дисциплины, те, что у обоих курсов вёл Гарольд Ларнаки, превратились просто в сплошные пикировки. Надо отдать должное, что умничала не одна Сабрина, там и остальные отличались.