Александр Верт - Пекло 2

− А ведь он назначил тебя главным, думая, что ты его кинешь, не позволишь нам вернуться, − сглотнув, признался Кирк.

− Он просчитался. Я не гнида, − шипел Берг и в то же время понимал, что Шеф был для него командиром и настоящим товарищем. Он мог быть даже другом, если бы не Карин, но все это надо было отложить, оставив в голове только карту, лагерь и задачу спасти Оливера Финрера.

Сначала наверху стреляли, Лотар даже слышал взрыв. Бункер содрогался, и на голову сыпалась старая краска. Потом стало тихо, а в тишине раздался голос:

− Валите отсюда!

Снова шум, стрельба и тишина совсем зловещая, а потом тот самый безумный хохот. Скрипнула дверь, и Лотар сразу перестал вслушиваться в происходящее на улице. Двое здоровых мужиков с кривыми носами и со страшной улыбкой на лице шагнули к его клетке.

− Только не колите ничего, − просил Лотар. – Все что угодно, только не колите в меня ту дрянь…

В ответ мужчины посмеялись, хватая за руки и вытаскивая наружу. Слабые ноги едва двигались, но он все же переставлял их, надеясь так сохранить их целыми. Особо резвым или слабым тут просто ломали все лишнее или и вовсе отрубали. Туше, которую тут будут пытать и трахать, ни руки, ни тем более ноги не нужны, особенно если на ее долгую жизнь никто не рассчитывает. Одноразовый материал – вот кем был Лотар, ему это уже говорили, хоть использовали не раз, а теперь зачем-то вытаскивали из бункера и тут же толкали в клетку поменьше, стоявшую в центре лагеря.

− Ты у нас сегодня на десерт, − сообщили ему со зловещей улыбкой, а потом швырнули к нему еще одного мужчину.

Его Лотар раньше не видел. Одежду с него сорвали всю, и, судя по следам на коже, рвали прямо на нем, оставляя синие полосы на боках и бедрах.

− Су-ука, − прошипел этот мужчина, сплевывая кровью в сторону и пытаясь сесть, уместившись в углу клетушки.

Для Шефа эта клетка была слишком мала для одного, а у бледного военного эксперта в трепаной рубашке был такой затравленный вид, что даже плечом прикасаться к его поджатому колену не хотелось.

− Чтоб ты сдох, − едва слышно сказал Шеф, снова сплевывая кровь.

Ему разбили губу, из-за этого рот заполнялся кровью снова и снова.

«Придурки», − ругался он мысленно, не замечая взгляд Лотара.

Тот сначала увидел клеймо на правой ягодице − крыло, выжженное металлом, а значит, к нему закинули такую же шлюху, как и он, бесправную и обреченную. Только клеймо было не свежее, кожа вокруг него не воспаленная, а это сбивало с толку. Кто-то когда-то говорил, что всех держат там внизу, но этого он точно не видел. Такого здорового сложно не заметить.

«Неужели еще где-то держали?» − подумал Лотар, считая этого мужчину таким же несчастным свалившимся с неба, и тут же сильнее прижал колени, видя на его груди жетон осужденного.

Из брата по несчастью сосед по клетке мгновенно стал еще одной возможной угрозой, только до Лотара ему не было никакого дела.

− Что это у него на руке! Я сказал все снять! – орал тот псих, что назвал себя Богом, и подлетал к клетке. – И это отдай!

Просунув руку между прутьями, он вцепился в жетон, рванул его, но далеко не успел унести. Шеф схватил его руку и сжал запястье. Тело ослабло, но не стало безвольной тушей. Пальцы дрожали, но удержать запястье Тибальда он был в состоянии.

− Я те руку оторву, − грозился он, едва шевеля языком.

− Ага, конечно, − смеялся Тибальд. – Сорвите эту хрень с его руки.

Несколько мужчин тут же впечатали вытянутую руку в прутья, освобождая своего лидера, и срывали с предплечья лечебную пленку, заставляя Шефа шипеть.

Ожог начал затягиваться, а теперь вместе с пленкой содрали кожу присохших пузырей и корку, обнажая кровавые раны, так и не заживших в таких условиях ожогов.

− Тебе не больно, − сказал Тибальд, смеясь и размахивая жетоном. – Или что, тебе надо колоть еще больше? Чертов уродец!

Обходя клетку, он бил Шефа ногой по спине, упирался коленом в основание шеи, подкладывая жетон, перекидывал его веревку − плотную, тугую, похожую скорее на шнурок − и дергал, превращая в удавку.

Шеф только оскалился, напрягая шею, втягивая ее и показывая Тибальду фак левой рукой, которую никто не держал. Сил у него было не много, ватное тело едва слушалось, и ни на что кроме быстрой смерти Шеф особенно не рассчитывал, вот и не пытался быть разумным, но Тибальд не планировал его быстро убивать. Он отпускал шнурок, роняя жетон куда-то в песок у клетки, хватал выставленный палец и бил его о прут, выбивая болезненный вздох и хруст ломаных костей.

− Тащите сюда еще дозу! – командовал Тибальд. – Этому дерьму мало!

− Рано или поздно Демоны отрежут тебе яйца, − шептал Шеф, едва дыша, и тут же задыхался от новой судороги.

Ему снова вгоняли целый шприц голубой жижи, на этот раз попадая в вену на шее и заливая плечо кровью, выдергивая иглу.

− Сначала я оторву яйца тебе, выебу и дам каждому тут засунуть член в твою глотку. Этого ведь ты хочешь, Шеф? – смеялся Тибальд прямо ему в ухо, но ответить на это Шеф уже не мог.

Внутри все сжалось так, что легкие не могли сделать вдох. Ноги сами подтягивались к животу, выталкивая остатки воздуха, но проклятое выносливое тело все равно не умирало и даже не теряло сознание.

− Готовься, − говорил Тибальд, проводя по коротким волосам, будто надеялся, что сможет за них уцепиться, но не смог и просто отступил, приказывая отпустить этого и вязать того, какого-то другого.

− Дыши, − все же сказал Лотар, спешно подползая к новому пленнику.

Он его впервые видел, но по реакции тела понимал, что с голубой жижей тот уже дело имел, но доза была явно слишком большой: после такой можно и не встать, но сейчас главное упереться руками в пол или хотя бы локтями и сделать вдох. Именно это он помогал делать неизвестному по прозвищу Шеф, отодвигаясь и даже поддерживая, раз уж ему не запрещали это делать. Шеф его понимал, упирался локтями, вдыхал с хрипом, а потом поднимался на руках, рыча сквозь стиснутые зубы.

Больше всего Шефа бесило, что за судорогой неизбежна слабость, с которой он ничего не сможет делать. Три вдоха и он падал в руки парня с нашивкой эксперта на рубашке. Тот не дал ему рухнуть на пол и разбить лицо еще больше.

− Вот он, ваш мучитель! – орал Тибальд, и Шеф заставлял себя открыть глаза, чтобы увидеть Ярвана, привязанного к столбу навеса над его троном.

Один из гвоздей биты вспорол ему левый глаз. На месте глазницы теперь была впадина. Из-под опущенного века текла кровь, пряча вспухший синяк. На виске красовался неглубокий порез. Он был жив только потому, что неумелая шлюха смазала удар, и досталось Ярвану скорее от кривых гвоздей, чем от биты, и не по голове, а в глаз. Нос ему еще раз сломали, губу разбили, а вот раздевать не стали и кактус не кололи, чтобы он почувствовал все, что о нем думают его бывшие подчиненные.