Наталья Бульба - Целительница

Развод в княжеских родах явление крайне редкое, но он опять думал в первую очередь о Сашке. Любящая бабушка ей бы не помешала.

— А кто его знает, — неопределенно дернул плечами Стрельников. — Наследник в роду более вменяем, чем папаша.

С этим Андрей был согласен. И хотя с Игнатом старший брат даже не пытался контактировать, по тем сведениям, что собрали, мужик он был достаточно адекватный, чтобы вернуть младшенького в род.

— В случае чего возможность переиграть будет? — зная, что в разработке операций Стас всегда предусматривает откат, все-таки уточнил Андрей.

Дождавшись кивка, выпрямился, протянул руку. Взял поданную папку.

— По мальчишке новости есть? — прежде чем подписать план операции, поинтересовался он.

Стрельников поморщился:

— Есть.

— И что молчишь? — Андрей бросил взгляд на оставшиеся на столе папки.

— Не молчу, — недовольно буркнул Стас. — Ублюдок он. Как и его старшая сестра. Но не совсем.

— Это как? — подался вперед Андрей.

Ублюдок, но не совсем… Неожиданное сочетание.

Стрельников вздохнул:

— Как оказалось, наш Варланов — бесплоден. Еще по молодости подхватил срамную болезнь. К целителям не пошел, побоялся отцовского гнева. Лечился тайно, ну и долечился. Про чужую кровь ты правильно сказал, прикопали бы Виталия по-тихому где-нибудь под кустиком, так что кровь своя — старшего брата.

— Божья Матерь! — хмыкнув, качнул головой Андрей. — Вот это страсти…

— И это еще не все страсти, — помрачнев, перебил его Стас. — Есть пока непроверенные сведения, что четыре года назад Виталий Варланов был завербован САВАК и с тех пор работает на Службу информации и безопасности Персии.

Что сказать на это, Андрей не знал. Он, конечно, предположил что-то подобное, но мерзко это было.

Правда, чистоплюйством они не страдали. Чистоплюйство не для них.

За мной закрепили две палаты, женскую и мужскую. В мужской трое из шести были лежачими. Один из них, старичок за восемьдесят, уже плохо понимал, кто он и где находится.

Щадить моих девичьих чувств здесь никто не собирался.

А еще у меня был личный куратор. Медицинская сестра Любочка, которую, как оказалось, ради меня попросили выйти на работу.

За кураторство платили, так что недовольства с ее стороны я не заметила. Но и поблажек не получила никаких.

Сначала туалет для лежачих. Утка, судно. Подать, вынести, помыть, продезинфицировать. Старичку сменить подгузник, подмыть, надеть новый. В женской палате старушка, про которую вечером забыли, так что пришлось перестилать постель, благо была клеенка. Потом умыть, помочь почистить зубы, причесать.

Затем проветривание и санитарная обработка. Мыла палаты уборщица, но посмотрела я на ту грязь, которую она развезла, и решила повторить, не забыв про углы и плинтусы. Перед завтраком протереть столики для лежачих. Покормить, снова убрать.

Две палаты по шесть человек. Для санитарки это немного, но, когда забыты навыки, да еще и больные лежачие, к обеду не чувствуешь ни ног, ни рук, ни спины.

А ведь это еще не конец. За день санитарную обработку проводишь три-четыре раза. А сколько подаешь утку или судно да меняешь подгузники…

— Иди перекуси, — на очередном витке перехватила меня Люба. — На одном чае долго не продержишься.

— А я недолго, только до трех, — попыталась я отказаться, но, заметив ее грозный взгляд, пошла на попятный. — Сейчас дедушку еще посмотрю…

— Я сама его посмотрю, — отрезала Люба, развернув меня и подтолкнув в сторону столовой. — Поешь, будем Васильеву мыть. Родственники сами не хотят ухаживать, нам платят.

Говорить я ничего не стала. Вроде и входит в обязанности санитарок уход за лежачими, но людей постоянно не хватает, поэтому если хочешь особого внимания, то заплати. А не заплатишь, так делай сам, а не то завшиветь не завшивеет, но так неделями и будет лежать не обихоженная.

А Васильева, та самая старушка, про подгузник для которой вечером забыли. А она с переломом шейки бедра, лишний раз ее бы лучше не трогать.

Как обращаться с такими больными, я знала. Более того, отец всегда учил учитывать их психологическое состояние из-за собственной беспомощности и делать все, чтобы не чувствовали, словно им делают одолжение, выполняя все эти неприятные для них процедуры.

Но если бы не помощь Любочки…

В отличие от старичка, который плохо себя осознавал, старушка была в ясном уме и прекрасно понимала, каково это молодой девушке убирать ее ночные проделки.

В столовой я оказалась не единственной. За столиком у окна сидели двое мужчин. Скорее всего, хирурги. Один так точно, я видела его выходившим из операционного отделения. Второй…

Когда вошла, он прошелся по мне весьма сальным взглядом. Неприятный тип, хоть и симпатичный.

Сделала вид, что не заметила чужого внимания. Они сами по себе, я — сама по себе. Взяла на раздаче овощной салат, мясное рагу с картошкой и кисель. Устроилась за столиком в углу, чтобы тот неприятный тип оказался ко мне спиной.

Зря старалась стать незаметной. Он дожидался меня на выходе из столовой.

— И кто тут у нас такая хорошенькая?

Голос низкий, волнующий, но улыбка… Если бы не наставления Людмилы Викторовны, уже двинула бы по физиономии, чтобы научился общаться нормально.

— Извините, — опустила я голову, чтобы не встречаться взглядом, — но мне нужно работать.

— Это кто сказал, что тебе нужно работать? — не понял он намека. Схватил за плечо, подтянул к себе.

Ударившая в голову пелена была алой. Во многих других ситуациях рассудка я не теряла, но когда речь шла о насилии…

По истории своей работы в лекарском доме я знала, что подобное отношение к медсестрам и санитаркам со стороны врачей-мужчин было если и не нормой, то явлением обыденным. Ну пообжимались в уголке. Ну кто-то пошел дальше, когда не дали отпор. Ну поигрались какое-то время, пока на горизонте не появился новый объект для изъявления чувств.

А уж в том, что касается хирургии… Это даже среди небожителей отдельная каста. Им, особенно талантливым, позволено все и даже больше.

Отец говорил, что многое зависит от заведующего отделением. Как тот поставит работу, так и будет. Судя по всему, в этом отделении о морали если и слышали, то когда-то давно.

— Уберите руки, — произнесла я тихо, но твердо.

— А то что? — глумливо поинтересовался он. Да еще и второй рукой приподнял мой подбородок, заставляя посмотреть на себя.

А руки у хирургов крепкие. Пальцы — сильные. Представив, как отреагирует Игорь, если заметит следы на моем лице, медленно выдохнула. Спокойствие, только спокойствие.

— Мулом станете, — криво усмехнулась я, опуская ладонь вниз и активируя магему, делавшую на какое-то время мужчину бесплодным.