Нинель Мягкова - Небо и грозы Электрет [СИ]

Знакомая спина, белые волосы. Серый плащ бережно обертывается вокруг порванного платья, чтобы не соприкоснуться случайно кожа с кожей. Двойная ноша на спине, неприятно, но надо, хозяин попросил.

Человеческий дом рядом. Не люблю, но подлечу ближе. Девушка слаба, не дойдёт.

Фелисия улыбнулась.

Последняя загадка ее жизни наконец получила объяснение.

— Я так и знала, что не сама дошла. Спасибо. — прошептала она, почесывая спасителя под шеей. Змей прикрыл глаза пленкой, сипло урча от удовольствия. Инженер грустно улыбалась. От эшемина не было ни слуху, ни духу уже год. Сначала она пыталась вызнать у его подчиненных, помогавших Городу в грозы, потом поговорить со старейшиной, но все они тактично, но решительно уходили от прямых ответов. Даже на простой, вроде бы, вопрос — жив ли он вообще, она получила нечто расплывчатое и неопределенное.

Скорее всего, лесные жители просто были не в восторге от слишком тесного общения одного из них с человеком. Одно дело сотрудничество, другое — нечто большее.

Фелисия понимала их недовольство, но лучше и спокойнее от такого отношения ей не становилось. Утешало одно — если бы он умер, скорее всего, ей бы сообщили, чтобы не доставала вопросами.

Неизвестность выматывала хуже, чем если бы она знала наверняка, что его нет. Тогда можно было бы как-то себя успокоить, забыться в работе, поставить точку на всей этой истории.

А так — теперь вместо ее обычных кошмаров, с горящим остовом буса и молниями, к ней начал приходить Тереган. Обугленный, как будто побывал в аду вместо Макса, едва шепчущий ее имя, он тянул к ней обожженные руки в немой мольбе.

Она просыпалась в холодном поту, пила стремительно истощающиеся запасы валерианы и бродила по пустому огромному дому привидением, не в силах заснуть снова.

Дождь закачивался. Разряды отгромыхали своё, из леса наползла стелющаяся низко по траве дымка послегрозового тумана.

Сначала Фелисия подумала, что движение в гуще деревьев ей померещилось. Но Сниир оживился, прошуршал по ступеньками и приветственно обвился вокруг знакомой, высокой фигуры.

Несколько закутанных в плащи эшеминов выступили из туманной листвы.

Тереган откинул капюшон, не отрывая от девушки глаз, и протянул ей руку.

Стоявший позади Ниол, как и остальные трое умудрённых сединами старцев, знакомых Фелисии по переговорам, тоже сняли капюшоны, показывая, кто под ними. К этому дружественному жесту она их успела приучить, а то замотанных невнятных фигур люди закономерно опасались.

Девушка поднялась, откладывая плед на кресло. Не торопясь спустилась по ступенькам, подошла, протянула в ответ левую руку.

Их пальцы встретились, переплелись, вызвав изумленный вздох старейшин.

Фелисия подошла еще на шаг ближе.

И от души, с оттягом, впечатала затянутым в полуперчатку без пальцев правым кулаком прямо в челюсть наглому эшемину.

Старейшины всхлипнули. То ли от ужаса, то ли от негодования.

Тереган отшатнулся, но не отступил. Попробовал языком разбитую губу. Кожаный край перчаток сработал не хуже кастета, да и хук у его рыжего инженера поставлен неплохо.

Он молча запустил пальцы в густые растрепанные кудри, запрокидывая ей голову. Фелисия строго и серьезно смотрела прямо ему в глаза.

— Ты не писал. Не давал о себе знать. Ты представляешь, как я волновалась все это время? — негодующе отчитала она его.

— Сначала я не мог. Полгода в коме, знаешь ли. — девушка закусила губу. Тереган неосознанно поглаживал большим пальцем ее щеку, будто узнавая наощупь, как слепец. От места соприкосновения их тел разбегались мурашки, отвлекая от серьезного разговора. Да и какой может быть разговор? Он вернулся, это главное. — А потом решил, что лучше выздоровею и сам с тобой поговорю. Не хотелось доверять такие серьёзные признания бумаге.

— Какие признания? — Фелисия неосознанно опустила ресницы, уходя от прямого зрительного контакта. Когда речь зашла о чувствах, вся ее бравада куда-то улетучилась.

— В любви, разумеется. Или ты думала, я со всеми подряд девушками обнимаюсь?

Только тут она осознала, что они и правда уже довольно давно стоят обнявшись, будто сросшись друг с другом. И до того это было правильно и хорошо, что Фелисия и не подумала выворачиваться.

Наоборот, пристроила голову в уютную, будто для неё созданную ямку между его плечом и шеей. Умиротворенно вдохнула родной запах хвои и сандала, потерлась носом о выбившуюся из общей массы белую прядь.

— Ты выйдешь за меня замуж? — выдохнул ей на ухо ее личный эшемин.

— Мм. — невнятно, но согласно, протянула она. Подумав, подняла голову, заглядывая в его лицо. — А по каким законам, нашим или вашим?

— Наверное, своим собственным.

— Тогда давай и там и там. Для надежности. — деловито предложила Фелисия, привставая на цыпочки.

— Наш брак никогда не признают ни твои, ни мои. — искушающе прошептал Тереган, щекоча ее тёплым дыханием и не спеша одаривать примиряющим поцелуем.

— Плевать. — решительно отрезала девушка, и сама преодолела оставшиеся сантиметры.

Их губы наконец соединились. Фелисию чуть дернуло током, несильно, скорее возбуждающе.

Со стороны старейшин донёсся приглушённый писк, перешедший в хрип.

Вдалеке, за лесом, тихо и умиротворенно рокотал гром.

Гроза не закончилась — она просто прошла стороной.

Аметист Торнвуд, пятый ребёнок в семье горняка-ювелира, очень любила сбегать в лес. Дом давил на неё каменной грудой, она задыхалась в стенах и под защитными куполами.

Зато в лесу, на открытом пространстве, она чувствовала себя свободной. Душа воспаряла, наслаждаясь простором и поющей в воздухе энергией.

Ами давно знала, что она отличается от других. Сестры и брат боялись леса, никогда не выходили из дома без нескольких слоёв защиты и уж тем более не сбегали ночью, чтобы погонять на велосипеде по пересечённой местности.

Сегодня погода просто умоляла прогуляться. Две из трех лун освещали лес не хуже дневного светила, тропинка сама ложилась под колёса.

Выехав на склон, ведущий к поселению эшеминов, девочка затормозила. Опустила велосипед на землю, и уселась рядом. Мама завтра будет ругаться, отстирывая штаны от грязи, но если Ами уговорит мисс Блаунт сделать им такую же машинку для стирки, как у неё дома, они помирятся быстрее.

Все равно основной приносчик грязи в дом — папа. С его запылённой и закопченной униформой не сравнятся никакие пятна от травы.

Загадочные эшемины влекли Ами. Она чувствовала, что ближе к ним по духу, чем к собственной семье, но они не спешили раскрывать объятия человеку. В свете последних событий отношения между ними и людьми стали чуть посвободнее, но в гости они друг к другу ходить не начали. Просто чаще пересекались на нейтральной территории.