Алиса Чернышова - Зачёт по демонологии, или пшёл из моей пентаграммы [СИ]

— А учитель твой какой ветер?

— О нет, он не из крылатых.

— А, ясно! — ничего не ясно, на самом деле. Ох уж мне эти ребята, которые шибко поэтическим красноречием ушиблены! И вот пойми ты: не то он под "крыльями" подразумевает родовитость, не то магическую одаренность, не то ещё что…

— Ещё у нас есть друг семьи, его женщины, сын и дочь. Он как бы наш садовник, но в то же время… там все сложно, в общем. Его сын ещё маленький, а дочь, кажется, собирается сбежать с бродячими музыкантами — ну, это если её мама номер один не узнала.

— Ага, — сказала я, — Мама номер один. Бродячие музыканты. Ясно. Забудем, пока я не сошла с ума похлеще, чем профессор Бал. Скажи лучше, а ты вот какой ветер?

— Я — западный полуночный, — порадовал меня этот невозможный иномирец.

— Красиво звучит… Это потрясающе, что ты веришь в любовь, правда. Но, понимаешь ли, здесь не время и не место для таких вещей.

— Мой садовник говорит, что для таких вещей всегда время и место, пока у тебя есть сердце.

— Хорошее уточнение, — хмыкнула в ответ, — Главное, чтобы то самое, которое есть, от излишней мечтательности не перестало биться.

— Десять киили за вот эту пародию на мясо? Пять, и ни монеткой больше!

— Это отборная индюшатина!

— Да она, по-моему, при жизни была крысятиной!

— Это ты, что ли, по себе судишь?

— Достаточно, — голос Мера, разом как-то подозрительно похолодевший, ворвался в этот активный диспут, — Сия птица, разумеется, не была крысой, однако почила довольно давно и, как я подозреваю, своей смертью — от старости. Между тем, вы оскорбляете клиентку, что и вовсе недопустимо. Мы поищем другую лавку. Идём, Дени.

Мы с торговкой, подбитые, так сказать, на самом взлёте красноречия, посмотрели на остроухого с нескрываемым недоумением (я, признаться, и вовсе успела подзабыть о его существовании). Полукровка, однако, присутствовал рядом и был неумолим, как кабздец: осторожно, но твёрдо взял под руку и отволок к каким-то напыщенным торговцам, которые втридорога продали нам мясо.

Естественно, я надулась и попыталась объяснить этому ушастому недоразумению, что это — марнотратство как оно есть.

— Иногда за вежливость стоит платить, не торгуясь, — выдал этот доморощенный мудрец, — Она — признак добросовестного отношения к работе. Да и, коль уж на то пошло, я имею право голоса и официально заявляю: есть индюшачью мумию я не готов.

— А что такое мумия? — сдуру вопросила я и получила в ответ жизнерадостную лекцию о том, как кому-то крючками взбалтывают мозги через нос.

Уж сколь я не впечатлительна, но воображение богатое, потому остальные покупки прошли мимо меня, как в тумане — кажется, на то хитрый иномирец и рассчитывал. Да что там, у меня даже корзину забрали, ненавязчиво так, но непреклонно — что-то насчет того, что девушкам носить тяжелое не стоит и так далее по тексту. Потом он и вовсе залип над магическими благовониями, и вот тут я сочла за лучшее отойти: подбор материалов для колдовства — дело интимное, тут никто не должен стоять над душой и дышать в затылок, поминутно задавая вопросы разной степени глупости.

Между тем, на площади Имени Легиона явно творились какие-то народные увеселения. Не желая быть задавленной в толчее, я вспрыгнула на ограду, пробормотав заговор левитации, и уставилась на вполне привычную картину досуга местных жителей — они вешали светлых шпионов.

На самом деле не факт, конечно, что несчастные действительно как-то там предали — скорее всего, перешли дорогу кому-то из колдунов или наговорили каких-то глупостей на подпитии, что было подслушано не теми ушами. Настоящих светлых не так уж просто поймать — на то они и монстры. Да и вообще, мало ли, кого они там сняли с очередного корабля!

Но я все равно испугалась, потому быстро перенастроила зрение, проверяя, но, слава Матери, нет — Лисы среди них не было.

— Мы в порядке, — прозвучал за спиной голосок куколки, — Не оборачивайся и не тревожься, у нас все хорошо. Нам приятно, что ты волнуешься.

Я не стала даже кивать — и так все понятно, просто отвернулась и стала смотреть на реку, ибо никогда не умела по-настоящему приобщаться к общественным гуляниям. Скучный я человек! Мне нравится любоваться вереницей кораблей, проплывающих под мостом, и думать о тайнах.

У нас всех, собравшихся под крылышком профессора Бала, есть секреты, более или менее опасные. Некоторые из них можно доверить широкому кругу, тому, что собирается по вечерам в уютном подвале, некоторые мы оставляем для себя и тех, с кем связаны более мощными клятвами и узами. И да, Лиса знает о Филе — и что на самом деле произошло в вечер, когда я забрала его из дома. А я… знаю, кто она такая и, как ни странно, без сомнений умерла бы за этот секрет.

Что поделать? Мы — колдуны, у нас не бывает друзей, но бывают близкие союзники и долги. А ещё любой из нас хранит множество тайн; маска за маской, как в ежегодных карнавалах в честь Дня Всех Проклятых. Интересно, понимает ли Мер хотя бы примерно, куда попал?

Ведь он, наверное, единственный из нас, у кого нет особенных тайн…

— Дени? Что там?

Вот, только вспомни — и явился, чудище остроухое. Стоит под заборчиком, смотрит снизу так проникновенно, доверчиво — ох уж эти эльфийские глаза…

— Ничего, — говорю, — Люди развлекаются, празднуют удачную охоту. Давай не лезть в толчею? У меня дома ещё дела есть.

— Ладно, — улыбнулся полукровка, — Я только за — если честно, не очень люблю шумные сборища.

— Ну, в общем, это здесь.

— Э… красиво, — выдал Мер, — Чем-то мой дом напоминает.

Я оценивающе оглядела переполненный призраками грузный мрачный особняк, от которого фонит тьмой на всю улицу. Тоже мне, юморист нашёлся… Разумеется, именно в таких вот помещениях живут знатные эльфы, какие уж тут сомнения?

С другой стороны, настрой у эльфёныша правильный, вдохновляющий; чем дольше он задержится, тем больше мне от него денег перепадёт. Я мысленно помолилась Матери, чтобы госпожа Мокрица потерялась где-то в коридорах или снова обреталась по соседству, подпитываясь энергией старинного кладбища, но не тут-то было — призрак была тут как тут.

Не зря, видимо, говорят, что Тьма, как и любое божество, не выносит малодушных молитв — моя призрачная домовладелица обнаружилась тут же и с ходу пошла вразнос.

— Хахаля привела, — завопила она с места в карьер, — Одного маленького уродца мало, второго хочешь? Учти, за эти делишки — двойную оплату. Ну, или можешь меня на разок в своё тело впустить — это эльфийское отродье ничего так… и…

Из-за спины повеяло каким-то подозрительным холодом, зашелестело, будто по спине прошёлся ветер — тот самый, западный полуночный, пахнущий грозовой свежестью, солёной водой и кладбищенскими фиалками. Я хотела было обернуться, но руки Мера легли мне на плечи — какие-то до странного тяжелые, но даже не в физическом смысле, а в ментальном, словно придавило вдруг невыразимой тяжестью отчаянья, когда не то что голову повернуть — сделать вдох не можешь.