Марина Эльденберт - Истинная поневоле

Почему тогда ничего мне не сказал?

— Он не может быть ребенком Доминика. Это невозможно. Значит, ты ему… изменила? — Последнее Одри выдает с таким отвращением, будто я не альфе изменила, а лично ей на крыльцо нагадила.

— Тебя это не касается, — повторяю я излюбленную фразу Экрота.

— Я его будущая жена, поэтому меня касается все, что касается его.

— А также все, кто касаются его?

На щеках волчицы проступает гневный румянец, но она только вздергивает подбородок и возвращает себе неприступный вид.

— Скоро касаться не будешь. Он тебя выгнал.

Нужно просто не отвечать, но тогда эта самодовольная стерва решит, что может мне указывать.

— Ошибаешься. — Я выбрасываю полотенце в корзину и поворачиваюсь к ней. — У нас сейчас сложный период в отношениях. Доминик привык, чтобы перед ним бегали на задних лапках, а я сама альфа. К тому же это его ребенок и он еще не в курсе.

Глаза Одри широко раскрываются.

— Но это же…

— Невозможно? — хмыкаю я. — Я тоже так считала. Но, как видишь, бывают исключения.

— Ты лжешь!

— Зачем мне это? И разве можно обмануть вервольфа? У вас же звериное чутье.

Удивительно только, почему Одри почувствовала мою беременность, а альфа нет.

На лице волчицы сквозь недоверие и злость проступает растерянность.

— Ты действительно беременна от Доминика?

— Да.

— И не сказала ему?

— Нет. Хочешь рассказать за меня?

По одному взгляду Одри видно, что не хочет. Потому что незапланированный ребенок может нарушить ее планы стать женой альфы. Она ничего не расскажет. Сохранит в тайне, а это именно то, что мне нужно. Пока я не разберусь во всем.

— Пропусти.

Как ни странно, она отступает в сторону. Неохотно, но на этот раз не пытается распускать свои лапы. Что удивительно.

— Если это его ребенок, — бросает Одри мне в спину, — если он будет вервольфом, мы примем его в свою стаю. Можешь не волноваться на этот счет.

От ее слов я едва не спотыкаюсь о порог. До этого я считала, что моя единственная проблема в том, что Доминик может мне не поверить. А даже если и поверит, я все равно буду матерью-одиночкой. И я почти смирилась с этим фактом. О том, что моего малыша попросту могут у меня забрать, я даже не подумала. При этой мысли все внутри меня восстает, мне хочется разорвать Одри на части. Любого разорвать на части, кто попробует забрать моего ребенка.

Не позволю!

Поэтому я оборачиваюсь и, глядя ей в глаза, напоминаю:

— Пока что это не твоя стая, Одри.

Спокойствие дается мне непросто, но я выхожу за дверь, расправив плечи, сохранив достоинство и оставив последнее слово за собой.

Я возвращаюсь той же дорогой, только сворачиваю не к лифтам, а снова в приемную Доминика. Мне нужно узнать, почему Одри почувствовала перемены во мне, а главный волк нет. И единственная, кто может дать мне ответ, — Венера.

Я нахожу девушку за ее рабочим столом и, игнорируя Оуэна, говорю:

— Знаю, ты занята, но можешь уделить мне минутку? Это очень важно.

— Да. Хорошо.

— Где мы можем поговорить, чтобы нам не помешали?

Венера кивает и проводит меня в большой зал, который, судя по длинному столу и множеству стульев вокруг него, предназначен для переговоров. Она прикрывает за собой дверь.

— Во-первых, хочу сказать, я очень рада, что ты вчера не пострадала. Во-вторых… Во мне что-то изменилось?

Венера всегда держит лицо, но сейчас даже не скрывает собственного замешательства.

— Не понимаю.

— То есть ничего не изменилось? — уточняю я.

Вот теперь волчица смотрит на меня пристально, а потом ведет носом, как совсем недавно делала Одри. Чтобы через пару минут охнуть.

— Ты в положении?

— Да.

Сосредоточенность на ее лице сменяется улыбкой.

— Поздравляю, Чарли! Это чудесно! Но… Но как?

— А как появляются дети? — У меня вырывается нервный смех. — Прости. Все это не важно. Лучше скажи, как ты это почувствовала. И почему это не почувствовал Доминик?

— Он не почувствовал?!

— Нет. По крайней мере, не сказал…

Венера хмурится:

— Возможно, потому что срок беременности слишком маленький, твой запах еще не слишком изменился. Волки и волчицы по-разному чувствуют это, но…

Он закусывает губу, не договорив.

— Что но? — интересуюсь я.

— Отец обычно чувствует своих детенышей даже в утробе. Это наша природа.

Мне становится смешно, настолько смешно, что я едва сдерживаюсь, чтобы не расхохотаться. Очень зло рассмеяться. Особенно когда Венера осторожно интересуется:

— Это ребенок Доминика?

— Конечно, Доминика! Или ты думаешь, что я могла ему изменять при таком тотальном контроле? Вокруг меня армия преданных вервольфов. Да, вчера меня похитили, но забеременела я не вчера!

— Извини за глупый вопрос. Дело правда не в армии вервольфов, в тебе. Ты бы не стала изменять сама.

— Считаешь, что слишком хорошо меня знаешь?

— Успела узнать. К тому же между тобой и Домиником такие искры, что это сложно не заметить.

Не знаю, про какие искры речь, но между нами все кончено.

Было бы кончено, если бы не мой малыш!

— Какая разница, если он все равно не чувствует собственное дитя?

— Огромная. Альфа не глупец. И хотя это чудо, что ты смогла забеременеть от вервольфа, он ни за что не откажется от своего волчонка.

Эта новость мне совсем не нравится!

— Одри меня уже просветила на этот счет. Сказала, что Доминик мне его не отдаст. Это правда?

— Одри точно не та, к чьим советам стоит прислушиваться. Зачем тебе это? Ты можешь жить в стае. Никто не имеет права прогонять тебя.

Жить в стае и смотреть на Доминика с Одри. Вот и ответ.

— А если не захочу? Захочу уехать вместе с ним.

— Любому волку нужна поддержка стаи.

— Если он родится волком.

— Кем еще он может родиться? — хмурится Венера.

— Человеком.

Хотя сейчас я не уверена, что этого ребенка можно будет назвать человеком. Ведь я не человек, я — имани. Непонятно кто. И мой ребенок может быть как вервольфом, так и… Кем он вообще будет? Таким, как Хантер. Историк сказал, что у него сила проснулась в тринадцать. Возможно, до этого она просто пряталась в нем. Так и мой малыш маскируется и не хочет выдавать себя биологическому папаше.

Я влипла!

Я влипла в это сильнее, чем в долг Дэнвера.

— Чарли, — прерывает мою мысленную панику Венера, — ты должна рассказать все Доминику. Поверь, он будет счастлив.

— Счастлив забрать у меня ребенка?!

Кажется, я все-таки срываюсь, поэтому делаю медленный вдох и так же медленно выдыхаю. Волчица смотрит на меня с сочувствием.

— Никто у тебя его не забирает.

— Но может.

Зря я рассказала все Венере. И зря обратилась к ней. Но теперь это уже не важно.

— Чарли…

— Я расскажу ему, когда буду готова. Хорошо? И прошу ничего ему не говорить. Думаю, ты бы тоже не хотела расстаться со своим малышом.